«Литературная Россия», еженедельная газета писателей России (как значится на ее титуле) — издание, живущее, я бы сказал, в советско-почвеннической традиции. В его общественном совете заседал Сергей Михалков, чего, пожалуй, достаточно для общего представления о предпочтениях пропагандируемого этим изданием политически ориентированного литературоведения. Относясь к такому литературоведению без интереса, я вдруг узнал, что в последнем номере «Литературной России» за 2009 год опубликована статья человека, чрезвычайно высоко мною ценимого и к генеральной линии этого издания, можно сказать, перпендикулярного. И человек этот — Зеев Бар-Селла, Иерусалим, израильский лингвист и литературовед, автор монографии «Литературный котлован: Проект «Писатель Шолохов» (М., РГГУ, 2005). Так представлен читателям автор статьи, а следом анонс: «Два завершающих тома («Тихий Дон» против Шолохова» и «Автор «Тихого Дона») выйдут в свет в 2010 году».
Зеев Бар-Селла, безусловно, самый успешный из литературоведов, работавших над разгадкой авторства «Тихого Дона». Его скрупулезная работа над исследованием текста всех изданий романа поражает воображение. Это титаническая работа. Он начал ее в 1982 году, первая публикация результатов исследований с его выводами состоялась в 1988 году, и с тех пор в разрешении данной проблемы ему нет конкурентов, особенно после выхода в свет вышеназванной книги. Что касается меня, то убежденный доказательностью его доводов, я посвятил им много статей задолго до выхода его книги. Первая из них была в 1997-м, последняя — как ответ на вылазку «шолоховеда» Феликса Кузнецова, который неприятную ему книгу Бар-Селлы так и не прочитал, — в 2007-м. С тех пор на всех фронтах воцарилось молчание: признать правоту Бар-Селлы шолоховедам больно, а опровергнуть нечем. Процесс, однако, пошел, и вот мы видим, как из глубин общественного сознания он маленьким вулканом прорвался на страницы «Литературной России».
Публикации Бар-Селлы там предшествовала дискуссия. Началась она с диалога в № 40 от 9 октября 2009 года. «Автор «Тихого Дона» будет найден!», — гласил заголовок, а ниже: «На грани провокации». «Сразу оговоримся, — предупреждает редакция, — первыми термин «провокация» употребили не мы, а Александр Карасёв. Отправив в редакцию по электронной почте свой диалог с Игорем Фроловым, он предупредил, что материал получился «немножко провокационный». Честно говоря, мы думали, что после того, как Лев Колодный отыскал, а Феликс Кузнецов опубликовал рукописи «Тихого Дона», проблема авторства гениального романа окончательно решилась. Но сомневающиеся, как оказалось, не исчезли. Диалог Карасёва и Фролова чуть не привёл нашу редакцию к расколу. Одни сотрудники, возражая против публикации данного материала, указывали на содержащиеся в нём неточности… Но другие сотрудники привели свои аргументы в пользу печатания материала. Главный довод: в «Тихом Доне» действительно есть много нестыковок, которые до сих пор внятного объяснения не получили. И потом: нельзя затыкать чужие глотки. Если проблема осталась, значит, её надо обсуждать. В общем, большинством голосов редакция высказалась за публикацию диалога. Но мы готовы выслушать и другие мнения».
Александр Карасёв и Игорь Фролов — довольно известные российские писатели, отмеченные критикой и наградами, оба участники военных действий: первый — в Чечне, второй — в Афганистане. Это обстоятельство имеет некоторое значение в их рассуждениях. У Карасёва: «Я написал несколько военных рассказов на своём чеченском материале, прочёл большое количество военных мемуаров, документальной и художественной прозы о войне. Я вижу, что военные сцены… писал человек, воевавший сам» (то есть не Шолохов). Фролов склоняется к тому, что «Тихий Дон» написан Крюковым (это точка зрения ряда исследователей, отрицавших авторство Шолохова), Карасёв с ним не согласен. В отличие от Фролова, он знаком с публикациями Бар-Селлы и несколько раз на него ссылается: «В поиске автора Бар-Селла пошёл дальше Макаровых, как и ты, считающих автором Крюкова. Бар-Селла называет журналиста Севского (настоящая фамилия — Краснушкин), который воевал в первые месяцы войны в казачьем полку»… «Все это основательно исследовано Бар-Селлой»…
Не скажу, что диалог двух писателей (он обширен, и я его едва коснулся) вносит существенно новое в понимание проблемы, его значение в другом, а именно в открыто высказанном стремлении разобраться. Цитирую Карасёва: «Понятно, что факт наличия черновика сам по себе ни о чём не говорит. Защитники авторства Шолохова не смогли доказать его подлинность, зато есть признаки того, что это новодел, спешно изготовленный уже после публикации романа, — имитация черновика рукописи. То, что роман писал не Шолохов, сейчас доказано… Вопрос упирается только в политику, в то самое решение РАПП двадцатых годов, которым Шолохов фактически был назначен автором. Позиция в целом такая. Её хорошо выразил в своём блоге критик Владимир Бондаренко: «Кто против Шолохова — тот против России!»… Как говорится — без комментариев… Примерно тот же смысл имеют изыскания шолоховеда Феликса Кузнецова и других».
В № 43 «Литературной России» от 30 октября на диалог писателей откликнулся Юрий Иванов (д. Бардово, Псковская область). За неимением доводов по существу он съязвил: «Они начинают доказывать, что «малограмотный крестьянский сын» Шолохов не мог написать этот эпос… Тогда можно предположить, что и стихи Есенина тоже… не того!.. Почему бы Карасёву и Фролову не потренироваться, например, на «Войне и мире» Толстого? Там, напомню, тоже много неувязок и несостыковок, однако никому в голову не приходит сомневаться в авторстве Льва Николаевича».
В № 46 от 20 ноября в защиту Шолохова выступил Алексей Коровашко (Нижний Новгород): «Наверняка найдутся люди, у которых данный факт биографии Карасёва и Фролова… вызовет умиление. «Нашего полку прибыло», — поглаживая окладистую бороду, удовлетворённо скажет Солженицын, страдающий на том свете от недостатка внимания… Благодарный Зеев Бар-Селла пригласит Карасёва и Фролова в туристическую поездку по антишолоховским местам восточного Средиземноморья»… А в заключение своего отклика Коровашко преподнес Карасёву такой «убийственный» довод: «Ведает ли он, что почти вся комиссия, созданная РАППом для разбора шолоховского «дела» в 1929 году, состояла из врагов и ненавистников писателя, таких, например, как Л. Авербах, В. Киршон и В. Ставский? Отдаёт ли он себе отчёт, что признание шолоховского авторства именно этими людьми является лучшим доказательством полнейшей беспомощности всех гипотез о плагиате?». Смешное «доказательство»! А других, видимо, нет.
И вот № 52 от 25 декабря — Зеев Бар-Селла: «В споре «Кто написал роман «Тихий Дон»?», который всю осень вели авторы еженедельника «Литературная Россия», самые громкие голоса принадлежат читателям… Одни (их становится всё больше) никак не хотят поверить, что великий роман принадлежит перу малограмотного хуторянина, другие объявляют всякое сомнение в шолоховском авторстве кощунством, а все слухи о плагиате — порождением зависти. И в этой связи поминают Шекспира и Гомера… Гипотеза о том, что именем Шекспира прикрывались иные авторы, появилась через полтораста лет после публикации «Гамлета» и «Короля Лира», в гомеровском авторстве впервые усомнились и вовсе спустя 26 веков… А вот слухи о шолоховском плагиате возникли сразу же — едва были напечатаны первые главы «Тихого Дона». (Этому аспекту проблемы я в 2004 году посвятил статью «Чем шолоховедение отличается от шекспироведения» — С. И.). Что же касается зависти как первопричины нелюбви к Шолохову, то тут и возразить, вроде бы, нечего… Странно только — завидовали многим, а в плагиате обвинили одного Шолохова!.. Есенину уж кто только не завидовал… — красавец, любимец женщин и вообще кумир! Но поэтический дар парня из рязанской глубинки никто под сомнение не ставил… И то, что некий акёр с Таганки поёт не своё, а чужое, ни одному завидущему барду не померещилось».
В рассуждениях Бар-Селлы я вижу ряд последовательных уровней доступности — от очевидного до сугубо профессионального. К очевидному можно отнести вышеприведенное относительно Шолохова, а также и его (цитирую) «полнейшую непричастность (в силу малолетства) к событиям, описанным в романе». «Опирался на рассказы участников событий?! — как бы переспрашивает Бар-Селла возможного оппонента. — Ну что ж, пусть кто-нибудь 1979 года рождения опишет нам жизнь и быт при советской власти. И войну в Афганистане, не служа ни дня (как и Шолохов) ни в какой армии… Пусть попробует, а мы почитаем и уличим в незнании самых элементарных вещей».
«Но любая загадка Шолохова меркнет перед тайной самого романа, — продолжает Бар-Селла, переходя на профессиональный уровень.
Начнём с того, что всякое произведение искусства — это не только плод усилий своего автора, но и дитя своего времени. И с этим временем произведение связано тысячами нитей… А литературное произведение обнаруживает глубочайшие (далеко не всегда осознанные автором) связи с литературной средой — это и влияния, и подражания, и полемика, и заявка на своё место в современной литературе… Так вот, «Тихий Дон» — ни в коей мере не роман, написанный самородком «от сохи»… Это произведение весьма изысканное… И — насквозь литературное, пронизанное аллюзиями и реминисценциями. Приведём лишь некоторые имена тех, чьи произведения отразились в романе: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Толстые — Лев Николаевич и Алексей Константинович, Салтыков-Щедрин, Мельников-Печерский, Тютчев, Фет, Чернышевский, Голенищев-Кутузов, Чехов, Бунин, Блок, Белый, Леонид Андреев, Сергеев-Ценский, Фёдор Сологуб, Арцыбашев, Мережковский, Иннокентий Анненский, Гумилёв, Ахматова, Маяковский, Пастернак, Гомер, Эдгар По, Ибсен, аббат Прево»… Впечатляет? Хорошо зная Зеева Бар-Селлу, уверен, что отражение в романе творчества каждого из упомянутых он в состоянии убедительно доказать. А то, что молодой Шолохов о большинстве из них никакого понятия не имел — это ясно.
«Перед нами круг чтения нормального русского интеллигента, — утверждает Бар-Селла. — И вот что замечательно — среди перечисленных нет ни одного произведения, написанного после 1916 года. Иными словами — ни одного произведения советской литературы. Это в каком же подвале надо было сидеть, чтоб совсем не обратить внимания на советскую власть?! Такого даже в эмиграции никому не удалось! А здесь… Словно все нити оборвались, в том числе — нить жизнь»… Конечно, когда автором романа был назначен Шолохов, подлинного автора уже не было в живых.
Из других аргументов, предоставленных Бар-Селлой читателям «Литературной России», упомяну доказательство того, что «в рукописи, с которой был списан роман, использовалась старая орфография». К этому выводу приводит анализ массы нелепостей, похожих на опечатки, но объясняемых просто неумением правильно прочесть букву «ять».
«Так оставьте ненужные споры», — обратился бы я к шолохолюбам словами из песни Высоцкого. Вот и Бар-Селла напоминает в духе времени: «перед нами стоит теперь совсем иная задача: отыскать неизвестного русского писателя — лауреата Нобелевской премии 1965 года». Очень интересно, какое развитие получит эта тема в «Литературной России» и вокруг. Прослежу.
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
