Я встретилась с Дастином Хоффманом в отеле Four Seasons в Беверли-Хиллз и могу засвидетельствовать, что в свои 72 года Хоффман выглядит здоровым, веселым и полным творческих и физических сил.
— В детстве у вас было много разных увлечений. Почему вы стали актером?
— Когда мне было пять лет, мои родители, евреи среднего достатка, думали примерно так же, как все их соплеменники, а именно: «Сегодня ты будешь брать уроки игры на пианино, а завтра окажешься в Карнеги-холле» (смеется). Это было такое поколение. И, конечно же, я был одним из множества еврейских мальчишек, которые не попали в Карнеги-холл. Я занимался музыкой там, где жил, — в Лос-Анджелесе, в консерватории. Когда я пошел в девятый класс, мой старший брат вернулся из Кореи, где он служил, и привез домой 78 пластинок с записями трио Дэйва Брюбека начала 50-х. До этого я ничего не знал о современном джазе: эти пластинки стали как бы введением в этот жанр. И тогда я решил стать джазовым пианистом. Мой герой Харви («Последний шанс Харви»), кстати, говорит об этом в фильме, так что он в какой-то степени мой прототип, а именно — несостоявшийся джазовый пианист (смеется). До этого решения я проваливался во всем, за что только ни брался. Я был уверен, что я паршивая овца в нашей семье.
Ну а что касается актерского мастерства, то я выбрал этот класс из-за того, что он усиливал мой шанс поступить в колледж. Для поступления в хороший университет у меня не хватило баллов, и я взял актерский класс из-за того, что был на грани отчисления. Мой друг сказал мне: «Возьми актерское мастерство — это помогает, как спорт». Я подумал, что, если это так, уж лучше я стану актером, чем спортсменом.
Уроки актерского мастерства стали первыми уроками в моей жизни, на которых я не замечал, как проходит время, и не думал о том, получается у меня что-то или нет. Когда я учился игре на фортепиано, всегда ставил будильник, который заводил на час (меня заставляли заниматься по часу в день). Когда делал домашнее задание, то смотрел на часы и думал: «Б-же милостивый, прошло только 20 минут!» Зато, когда я репетировал свою роль, забывал о времени настолько, что даже восемь часов пролетали для меня незаметно. Тогда я и подумал: «А если из этого что-нибудь получится и я смогу актерством зарабатывать себе на кусок хлеба?!»
— Вы признаетесь в том, что посягнули на существовавший в 50-е имидж голливудской звезды?
— Знаете, я иногда смотрел на себя в зеркало и думал: «Если бы я выглядел, как Джеймс Дин, я мог бы стать такой же звездой, как он, но я никогда не стану звездой, потому что мне далеко до Джеймса Дина». Лично я отдал бы должное Майку Николсу за то, что он радикально изменил имидж американского кинематографа, за что его, кстати, критиковали. По окончании съемок «Выпускника» я поехал в Нью-Йорк получать пособие по безработице. Я и не знал, что в Лос-Анджелесе проводились предварительные просмотры фильма. После этих просмотров люди постоянно подходили к Николсу и говорили ему: «Жаль, что вы взяли на главную роль не того актера, у вас мог бы получиться замечательный фильм». И они были правы: он ошибся в подборе актера на главную роль. Её сначала хотели отдать Роберту Редфорду, так что все думали, что Николс совершает творческое самоубийство, выбрав на главную роль меня. Но он все же сделал это. Уже тогда в Голливуде издавалась популярная актерская газета Backstage, которая публикует объявления о кинопробах типа: «Требуется актер на главную мужскую роль». Но порой уточнялось: «Требуется характерный актер». «Характерный» было кодовое слово, которое означало «неарийский». Под него подходили евреи, итальянцы, представители других национальностей, внешность которых отличалась от белых англо-саксонских протестантов.
— Вашей следующей ролью оказалась второстепенная роль в «Полуночном ковбое», которая принесла огромный успех. Однако окружающие спрашивали: «Зачем тебе второстепенная роль после оскаровской номинации?» Как вы реагировали на это?
— После того как «Выпускник» стал хитом, на меня со всех сторон посыпались приглашения на главные роли. Но я испытывал чувство обиды: мол, а где вы все были раньше? И я отказался от всех предложений. Не думаю, что я до конца понимал, что делаю. Вдруг появился «Полуночный ковбой», в котором оказалась вакантной характерная роль. Насколько я помню, по сценарию этот парень был наполовину евреем, наполовину итальянцем. Именно такие роли и были доступны мне до «Ковбоя». Мне захотелось вернуться к своему амплуа, которым Америка ограничивала мою профессию. Думаю, мне в каком-то смысле хотелось отомстить таким вот странным образом…
— Вы готовились к роли Харви?
— У меня, как и у других актеров, никогда не хватает времени на подготовку к началу съемок. И получается, что я не знаю о своем персонаже всего того, чего бы мне хотелось знать. Поэтому мне ничего не остается делать, как вкладывать в свою роль всего себя и надеяться на то, что зрители додумают все, что захотят, о моем герое, причем даже то, о чем я понятия не имею.
— Вы согласны, что любви все возрасты покорны?
— Если бы я мог говорить по-французски, по-испански и по-итальянски, то только бы и делал, что снимался в фильмах о любви. В отличие от Голливуда в Европе до сих пор снимают любовные истории о людях в возрасте, которые обходятся без пластических хирургов. В Европе вы можете стареть.
— Говорят, что вы заядлый теннисный болельщик.
— Я не только болельщик, но и игрок, и я играю в теннис каждое утро, если не снимаюсь, конечно. Я увлекся им ещё в школе в Лос-Анджелесе. Андре Агасси однажды тренировался на моем корте.
— Вы в отличной форме. Какими ещё видами спорта занимаетесь?
— Штангой. Таким способом я сжигаю калории, я думаю.
— Вам перевалило за седьмой десяток, но не похоже, что вы собираетесь на пенсию. У вас впереди ещё несколько фильмов?
— Люди уходят на пенсию с работы, но я никогда не считал работой то, чем занимаюсь. Я собираюсь продолжать в том же духе.
Дастин Хоффман родился 8 августа 1937 года в Лос-Анджелесе в семье еврейских иммигрантов из Киева. Получил музыкальное образование в консерватории, параллельно занимаясь в актерской студии. Свой первый «Оскар» получил за роль «трансвестита поневоле» в комедии «Тутси» (1982), второй — за трогательного аутиста в «Человеке дождя» (1988). Также прославился ролями в картинах «Ленни» (1974), «Крамер против Крамера» (1979), «Хвост виляет собакой» (1997), «Парфюмер» (2006). Первая жена Хоффмана, родившая актеру двоих детей, была балериной и актрисой, вторая, от которой у него родилось ещё четверо, — адвокат.
Беседовала
Галя Галкина,
«Труд»
Опубликовал:
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
