Вступив в 2009-й, не осмотреть ли нам заново мир вокруг и мир наш внутренний? Глупо оставаться при своих вчерашних суждениях, когда ситуация меняется на глазах. Одно дело, когда нефть была по 140 долларов за баррель и все эксперты прогнозировали ее дальнейшее подорожание до 200 и более долларов, и совсем другое, когда цена ее упала до 40 долларов и, кажется, продолжает падать. Никто такого падения цен на нефть не ожидал — ни ученые-футурологи, ни даже астрологи с экстрасенсами, ни поставщики нефти, для которых вдруг окончилось блаженное время сказочно и бесстыдно богатеть от эксплуатации потребителей, ни потребители, для которых наступило, наконец, облегчение от невыносимого бремени, которое можно было уподобить дани поработителю. Вот мне и вспомнились вынесенные в эпиграф строки древнеримского поэта.
«Что никто из богов
Обещать не дерзнул бы молящим,
Часто время приносит само».
Вергилий, «Энеида»
Мне кажется, что цена нефти теперь упала приблизительно до уровня, соответствующего общественно необходимым затратам труда на ее производство плюс транспортные издержки и норма прибыли, то есть такой по справедливости и должна она быть согласно так называемому закону стоимости из классической политэкономии. Почему же она неестественно взлетела до таких невиданных прежде высот, что чуть не обрушила всю нашу экономику? Этому феномену, на свободном рынке невозможному, трудно найти определенное объяснение, но известно, что такое бывает при противозаконном сговоре продавцов. Если так, то почему цивилизованный мир допустил и молчаливо снёс этот преступный сговор владельцев нефтяных скважин?
На первых порах этот сговор можно было вскрыть разоблачением слухов об истощении запасов нефти в недрах планеты. Мнения специалистов, доказывавших, что нефти в разведанных и ожидающих разведки месторождениях хватит нам на сто лет вперед и больше — по крайней мере, до тех пор, когда человечество откроет для себя более перспективные источники энергии — эти мнения тонут в массовой истерии по поводу якобы грядущего энергетического апокалипсиса. Слухи о его приближении настойчиво распространялись, помнится, уже в течение полувека с назначением конкретных сроков. Сроки подходили, тогда исполнение приговора переносилось на 10 — 20 лет вперед, но с той же судьбой. Слухи порождали панику, способствующую росту цен, а рост цен поддерживал панические настроения. Ну вот и хорошо, что этот порочный круг разорван и остался в прошлом. Теперь, если цены на нефть и возрастут по сравнению с нынешними, то, очевидно, не намного, а может быть, и вовсе не возрастут, а то и продолжат снижение.
Снижению нефтяных цен, очевидно, способствовала экономическая рецессия, но, с другой стороны, представляется верным и обратный ход мысли: ажиотажный рост цен на нефть вызвал кризис в экономике. Палка, как говорится, о двух концах. При непомерно высоких ценах бьёт она по потребителям нефти, зато при падении цен бьёт по нефтедобывающим, которым поделом. В Саудовской Аравии, где нефть фонтанирует, и нынешние цены покроют затраты; в России же, как уже приходилось читать, добыча нефти становится даже невыгодной, поскольку не окупается продажной ценой. Поэтому, кстати, при снижении цен на нефть цены на бензин там не снижаются.
Что неизбежно должно последовать за нормализацией нефтяных цен? Самое очевидное — это удешевление моторного топлива и — по цепочке технологических связей — снижение затрат на производство большинства видов промышленной и сельскохозяйственной продукции, рост нашей экономики, собственного потребления и экспортных возможностей. Одновременно можно ожидать перемен к лучшему и в области, на первый взгляд, не имеющей отношения к ценам на нефть. Я имею в виду область обеспечения нашей безопасности в противостоянии террористическим организациям и авторитарным режимам, поддерживающим их антиамериканскую направленность.
Например, на южноамериканском континенте падение цен на нефть должно унять пыл Уго Чавеса и ограничить возможности его подрывных акций в других странах. Неизвестно, как теперь он будет рассчитываться с Россией за поставки вооружений, которые его стране, по сути, вовсе не нужны. А на фоне собственного экономического кризиса российский интерес к опасному и весьма затратному проникновению в южноамериканские джунгли, как и к другим рысканьям по свету с провокационными целями, пожалуй, тоже упадет. Сокращение доходов от продажи нефти создаст проблемы финансированию Ираном и арабскими государствами террористических организаций Ближнего Востока. Такие последствия глобального финансового кризиса оценим позитивно.
Но что еще теперь нам предстоит пересмотреть, так это наши представления в части так называемой альтернативной энергетики, оказавшиеся искаженными под влиянием панических настроений на нефтяном рынке. Паника кончилась, а прежние якобы спасительные устремления, судя по заявлениям нашего новоизбранного президента и его административным назначениям, продолжают инерционное движение.
Возьмем, например, обязательство Барака Обамы довести долю возобновляемых источников энергии (ветряков и солнечных батарей) до 10 % общего энергопотребления к 2012 году и до 25 % к 2025 году. В свете информации с сайта US Energy Administration эти обязательства представляются оторванной от жизни красивой фантастикой с уклоном в популизм. Уже сейчас расходы федерального бюджета США на эти источники энергии составляют 42 % всех бюджетных затрат на энергетику, тогда как их доля в энергопотреблении составляет все еще меньше 1 % (для справки: нефть в структуре энергопотребления составляет 39 %, природный газ — 24, уголь — 23, ядерная энергия — 8, гидроэлектростанции — 3, разное топливо — 3).
Даже при высоких ценах на нефть возобновляемые источники энергии экономически не были с нею конкурентоспособны, сейчас — тем более. Эти источники энергии, конечно, тоже нужны, и затраты на развитие соответствующих технологий целесообразны, но их специфика такова, что использование возможно только локально и в ограниченных масштабах. В космосе, например, солнечным батареям нет альтернативы, но в земных условиях они нефть и уголь заменить в ощутимых промышленностью объемах, конечно же, не в состоянии.
Поэтому просто удивительно, что и лидеры Евросоюза на недавнем саммите приняли аналогичное обязательство (к 2020 году довести долю возобновляемых источников энергии до 20 % общего энергопотребления), причем председательствовавший Николя Саркози совсем по-детски воссиял: «Ни один континент на планете не имеет столь амбициозных планов защиты климата. Теперь, когда мы это сделали, мы имеем основания призвать нового молодого и динамичного президента США последовать нашему примеру». Очень бы хотелось, чтобы молодой и динамичный не поддался на этот призыв. К сожалению, в его окружении не видно тех, кто мог бы его от этого опрометчивого шага удержать, и вся надежда только на его собственное прозрение под давлением обстоятельств. Со временем, когда ему с ними придется столкнуться.
В условиях нормализации цен на нефть неизбежно придется переоценить еще одну ее альтернативу, которая в недавнем прошлом успела нас соблазнить. Речь пойдет о биотопливе, а конкретнее — об этаноле, техническом этиловом спирте, получаемом из растительного сырья. Здесь прежде всего отметим приоритет Бразилии, противопоставившей дорогой импортируемой нефти свой более доступный и относительно дешевый этанол. Начав его промышленное производство с 1975 года, Бразилия достигла ежегодного уровня примерно в 1,5 миллиарда декалитров. США последовали примеру Бразилии позже, но уже и перегнали ее. К производству биотоплива подключились страны ЕС, Китай и другие. За семь последних лет производство биотоплива в мире увеличилось в три раза, превысив в 2007 году 6 миллиардов декалитров. Из них 43 % процента приходится на США, 32 — на Бразилию 15 — на ЕС, 3 — на Китай. Общемировая тенденция состоит в ускоренном росте: по экспертному прогнозу — до 8 миллиардов декалитров к 2012 году. Поскольку эти темпы и прогнозы относятся к периоду панических настроений в связи с безудержным ростом цен на нефть, их обоснованность теперь представляется сомнительной.
Баррель этанола, производимого в Бразилии из сахарного тростника, обходится примерно в 40 долларов, он там и теперь, наверно, конкурентоспособен в отношении импортируемой нефти. Там к тому же благоприятный для выращивания тростника климат, много свободной земли и дешевая рабочая сила. В США, где этанол получают из кукурузы, он примерно вдвое дороже, в Европе (этанол из пшеницы, биодизель — из масличных культур) — втрое дороже, то есть нормализация цен на нефть (я сознательно толкую их падение как нормализацию) делает замену бензина этанолом нерентабельной, причем даже частичную, принятую в США, где к бензину стали добавлять до 10 % этанола. При этом надо иметь в виду еще и то, что приводимые в отчетах данные о себестоимости биотоплива занижены, поскольку не учитывают поддержки его производства из государственного бюджета, а также налоговых послаблений и прочих льгот его производителям.
И вот, как мне представляется, «мавр сделал свое дело, мавр может уходить», то есть я хочу сказать, что если обращение потребителей нефти к производству биотоплива хоть как-то способствовало прекращению роста цен на нее и повороту их вспять, то дело сделано, а дальше увлекаться переходом к этому альтернативному источнику энергии не следует — себе дороже. Я уж не говорю о проблематичности увеличения посевных площадей под сырье для производства биотоплива, о неизбежном ущемлении других сельскохозяйственных культур и удорожании продуктов питания. Придет ли к аналогичным размышлениям наш новый президент, неизвестно. Это от советников зависит, а его советники, мне кажется, любой альтернативе рады, само это слово «альтернатива», близкое по значению к «change», для них привлекательно. Читал, например, у борцов с изменением климата, что при замене нефтепродуктов биотопливом образуется меньше так называемых парниковых газов, что в принципе неверно, впрочем, как и многое другое в их сомнительной концепции.
Заканчивая краткий обзор последствий давно уже желанного упорядочения нефтяного рынка, сознаю, что далеко не всех ожидаемых последствий коснулся. Тем более, что и те перемены, которые я заметил или предположил, в сложной системе взаимосвязей могут вызвать еще и другие, так сказать, вторичные эффекты. Тема обширна, и всех ее нюансов в газетной статье не охватить. Посмотрим, как будут развиваться события, и к теме удовлетворения наших энергетических потребностей еще не раз, наверно, вернемся.
Как бывший объект воздействия коммунистической пропаганды, я запомнил узаконенное и многократно повторявшееся в те времена сочетание слов «всемирно-историческое значение», к чему бы оно ни относилось. И вот решусь использовать его по отношению к ниспосланному нам падению цен на нефть. Это падение будет иметь воистину всемирно-историческое значение, и в течение 2009 года оно должно многое для нас изменить к лучшему.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
