В чем суть нынешнего глобального финансового кризиса? Кто виноват? Левые обвиняют правых, правые — левых, одни говорят о недостаточном государственном регулировании, другие, наоборот, о чрезмерном вмешательстве государства в экономику. Президент России Медведев, выступая с посланием Федеральному собранию, очень просто и под аплодисменты обвинил во всем администрацию США, а биржевой спекулянт Сорос, наряду с обвинениями в адрес правительства США, предъявляет претензии международным финансовым организациям и вообще всем подряд, кроме, естественно, себя самого.
«Вы еще не знаете Паниковского!
Паниковский вас всех продаст
и купит, и снова продаст, но уже дороже!»
Ильф и Петров,
«Золотой теленок»
Вопрос непростой, и в ответах на него у всех свои резоны. История, конечно, рассудит, но что-то нам уже сейчас хотелось бы знать. Тем более, что по второму извечному вопросу — что делать? — тоже идут споры. Вряд ли найдется в мире знаток, который безошибочно укажет человечеству верный путь к всеобщему благополучию. Да если бы даже нашелся такой и указал бы, то вряд ли его рецепт был бы принят к исполнению, поскольку одно дело — конкретная экономика и совсем другое — политэкономия, наука, руководствующаяся политикой правящих групп.
Но все-таки, если зададимся целью хотя бы что-то понять из того, что происходит с финансовой системой и что нам еще предстоит ощутить, то первое, что мы увидим, это объемное кредитование государством банков и корпораций, а то и просто раздача денег с тем, чтобы оживить экономику. Это направление государственного вмешательства в экономику получило название «кейнсианство» — по имени британского экономиста Джона Мейнарда Кейнса (1883 — 1946), автора «Общей теории занятости, процента и денег», опубликованной в 1936 году и сыгравшей ведущую роль в совершенствовании капиталистической экономики индустриально развитых стран.
В общем и целом суть кейнсианства состоит в стремлении увеличить занятость населения. Понятно, что чем больше людей будут работать, тем больше они выработают жизненных благ для общества и больше живых денег заработают для себя. Хорошо, если заработанные деньги вернутся в экономику, но людям свойственна склонность к сбережению части дохода. Как у нас там говорили, «на черный день». Оттого совокупный спрос обычно меньше возможности совокупного предложения, а это сдерживает развитие экономики. Надо увеличить спрос, и государство идет на увеличение денежной массы, стимулирует инвестиционную активность путем снижения процентной ставки кредитования, а то и загружает промышленность своими крупными заказами с бюджетным финансированием. В корпорациях, выполняющих правительственный заказ, растет число рабочих мест, бывшие безработные получают хорошую зарплату, растет их спрос на товары и услуги, а это стимулирует все более широкое их производство, в том числе мелкими товаропроизводителями.
При этом даже не так важно, каковы были начальные государственные заказы. Заказанная государством продукция может быть и малополезной, как, например, производство вооружений или чего-то в запас, или какие-то общественные работы не первостепенной важности, но размещение и исполнение этих заказов уже вовлекло в общественное производство массу новых людей, закрутило машину развития и общего оздоровления экономики. Кстати, понимание этого помирит спорящих, одни из которых говорят, что война разоряет страну, другие же доказывают обратное. И те, и другие при определенных обстоятельствах могут быть правы.
Вышеприведенное, естественно, представляет собой лишь первое приближение к кейнсианству, его упрощенное изложение. В деталях всё гораздо сложнее — в хитросплетениях финансовой системы ныне, как говорится, черт ногу сломит, так что моё упрощение, надеюсь, простительно. Тем более, что еще проще, доступнее и интереснее когда-то объяснил свою теорию за ужином с приятелями сам Кейнс. Пять лет назад в статье «Как Кейнс обскакал Маркса», опубликованной в газете «Аргументы и факты», об этом рассказал известный российский экономист (он же предшественник Лужкова на посту мэра Москвы) Гавриил Харитонович Попов со ссылкой на академика Петра Леонидовича Капицу (1894 — 1984), который, когда жил в Англии, был с Кейнсом лично знаком. Вот как представил Кейнс свою идею (цитирую Попова): «Некто изготовил фальшивый доллар и заплатил им булочнику. Булочник рассчитался им с мясником.
Мясник — с портным и т. д. Фальшивка прошла двадцать продавцов. Но последний понес доллар в банк, и там сказали, что доллар фальшивый. Начался обратный путь купюры, и в итоге двадцать обиженных собрались у изготовителя фальшивки. Он сказал: да, я виноват. Но настоящего доллара у меня нет, и все должны получить свои товары назад. Но есть другой путь. Каждый из вас трудился. Каждый получил 10 % прибыли, десять центов. Все вместе — 200 центов. Пусть каждый из вас согласится на прибыль в 5 % — в 5 центов. Тогда из двух долларов прибыли один станет вашим, а один пойдет на то, чтобы сделать фальшивый доллар настоящим. Его примет банк. Прибыль ваша уменьшится, но зато все будут заняты».
«Эта забавная история, — заключает Попов, — хорошо объясняет взаимосвязь между государством и бумажными деньгами. Государство печатает купюры, запускает их в экономику, создает занятость, экономический оборот и — при правильной политике в отношении инфляции — может «перекрыть» исходную необеспеченность бумажных денег».
Отдадим должное замечательной придумке, оказавшейся востребованной и принесшей миллионам людей благополучие. Теперь вопрос: если один фальшивый доллар принес людям определенную реальную прибыль, то два фальшивых должны увеличить прибыль вдвое, а десять — вдесятеро, не так ли? Наверно, так, но, как заметил Попов, только «при правильной политике в отношении инфляции». Значит, возможности манипулирования эмиссией бумажных долларов, которые сам Кейнс уподобил фальшивым, у государства ограничены. Правда, не так просто бывает определить ту грань, переходить за которую опасно, а удержаться от соблазна печатать деньги государственным людям нелегко: ведь эти бумажные деньги приносят новые реальные деньги и, кажется, спасают экономику. Если бы не инфляция!
Но не обязательно печатать доллары. Их неудобство для государства состоит в том, что человек, получивший бумажный доллар, немедленно предъявляет его к оплате. Так можно ведь вместо долларов (или кроме долларов) выпускать государственные облигации и прочие ценные бумаги, откладывающие государственные обязательства на потом. Это тоже хорошая идея, и она вовсю реализуется — всевозможные ценные бумаги заполнили мировые рынки.
Различают первичный рынок для размещения и продажи ценных бумаг, вторичный — для их перепродажи (здесь работали злополучные «Фредди Мак» и «Фанни Мэй»), третичный — для торговли вне биржи, четвертичный — для электронной торговли крупными пакетами акций и других ценных бумаг между так называемыми институционными инвесторами… Тут черт ногу сломит, еще раз ужаснусь, но для ловких биржевых спекулянтов вроде вышеупомянутого Сороса эти рынки — как родное болото. Ничего не производя, они играют то на повышение, то на понижение, кого-то при этом банкротят, вводят выгодный им беспорядок и, перекладывая чужие деньги, преуспевают в наполнении ими своих карманов.
Здесь на память приходит анекдот, как сын спросил отца, в чем польза его валютных махинаций. Объясню, говорит отец, но ты сначала принеси мне кусок сала. Тот принес, положил. Возьми это сало, говорит отец, отнеси назад и возвращайся. Теперь покажи свои руки: ага, пальчики-то жирненькие! Вот тебе и всё моё объяснение. Так вот, эти, которые с жирными пальцами, — они, можно сказать, паразиты, а вред от паразитов, как известно, не столько в том, что пьют чужую кровь, сколько в том, что при этом еще могут и заразить болезнями.
Болезнь капитализма вижу в том, что на размножившихся и раздувшихся рынках ценных бумаг уже совсем не та честная торговля, где «товар — деньги — товар» или «деньги — товар — деньги», а своя воровская стихия, малоконтролируемая и малорегулируемая. И как за чрезмерной эмиссией долларов следует инфляция, так и здесь она неизбежна, как ни откладывай платежи на потом. Именно на этом рынке и разразился сейчас кризис — на рынке виртуальных фальшивых долларов, где нет уже ответственного частного товаропроизводителя — «булочника, мясника, портного и т. д.» (как в вышеприведенной остроумной придумке Кейнса), а есть бумаги крупномасштабного государственного кредитования, которые (см. эпиграф) «продают и покупают, и снова продают, но уже дороже», потом перекупают и перепродают еще дороже, но когда-то этой раздуваемой псевдоценности должен ведь наступить предел, и тогда окажется, что бумага есть бумага, а не товар, который на ней был нарисован. И называется такая перспектива — дефолт.
Дефолт — это нарушение платежных обязательств заемщика перед кредитором, но кто в данном случае заемщик и кто кредитор? Увы, это особый случай: и заемщик, и кредитор здесь в одном лице, в лице государства, превысившего свои полномочия. Государству тоже может грозить банкротство.
Гениальная идея Кейнса пришлась капиталистическому миру очень кстати. Она посредством государственного регулирования экономики помогла индустриально развитым странам предотвратить или, по крайней мере, сгладить присущие капиталистической системе циклические спады деловой активности. Но, во-первых, рецепт на любое лекарство предусматривает его дозировку, превышение которой может нанести организму вред. Во-вторых, нельзя увлекаться приемом лекарства, когда в нем уже нет необходимости — подлечились, полегчало, дальше предоставьте организму работать в своем режиме, и он своими силами лучше лекарств справится с недугами, причем без вредных для себя последствий.
Эти общепризнанные в житейской практике нормы верны и для здоровой капиталистической финансовой системы, на которую чрезмерное и слишком долговременное государственное воздействие недопустимо. На беду, не все так считают, и, как показали прошедшие у нас выборы, «не все» оказались в большинстве. Так что, боюсь, государственное участие в экономике страны еще более возрастет, хотя, несомненно, что частное предпринимательство эффективней и, на взгляд оказавшихся в меньшинстве, предпочтительней.
«Новый социализм. Левый поворот-3. Глобальная perestroika», — так называется статья, переданная в печать политическим узником Михаилом Ходорковским. «Ответом на глобальный кризис, — считает он, — неизбежно станет глобальная перестройка», на этот раз в сторону социализма (неосоциализма). «Победа Барака Обамы на выборах президента США — не просто очередная смена власти в одной отдельно взятой стране. Мы стоим на пороге смены парадигмы мирового развития. Заканчивается эпоха, которой положили начало Рональд Рейган и Маргарет Тэтчер три десятилетия назад». Однако «за левым поворотом снова настанет правый», пишет Ходорковский, предвидя возвращение к капитализму… через 12 — 15 лет. Для России этот срок, может быть, и реален, но Америка, надеюсь, левый поворот не допустит, а если и допустит невзначай, то выправит его гораздо скорей.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
