Подписание Авраамовых соглашений. Фото: zvezdaweekly.ru
2020 год обозначил переломный момент в истории Ближнего Востока. Авраамовы соглашения стали важным этапом тектонического сдвига — не просто дипломатическим успехом, а переосмыслением региональных альянсов и стратегий.
Политический климат, десятилетиями формировавшийся на страхах, предрассудках и арабо-израильской конфронтации, начал уступать место прагматизму, интересам и взаимной выгоде.
Объединённые Арабские Эмираты, Бахрейн, Марокко и Судан — страны, которые никогда не признавали Израиль, — внезапно меняют курс. После того как ОАЭ и Бахрейн подписали соглашения в Белом доме в сентябре 2020 года, за ними последовали Марокко и Судан. Арабские страны сделали выбор исключительно из прагматизма: противостояние общему врагу — Ирану, стремление получить американскую поддержку, защиту, инвестиции и, конечно, возможность более глубокой интеграции в современный технологичный глобальный мир.
Несмотря на внешнее благополучие и лоск, арабские монархии Персидского залива — ОАЭ, Бахрейн, Саудовская Аравия — давно живут в постоянном напряжении между внутренними вызовами и внешними опасностями. Их самая большая проблема — Иран. Исламистский режим Тегерана стал реальной угрозой для суннитских арабских стран, символом политической дестабилизации.
Исламисты пришли к власти в Иране в 1979 году в результате насильственного переворота, который они называют исламской революцией. Такой пример свержения правящей династии под исламистскими знаменами в соседней стране не добавляет оптимизма королям, эмирам и наследным принцам в арабских столицах. Ведь и Иран до переворота был монархией.
Иран — это страх, который объединяет. Отсюда и мотивация арабов к сближению с Израилем, обладающим самой сильной армией в регионе, мощной разведкой и современной технологической базой. Израиль — главный стратегический союзник США на Ближнем Востоке, и это один из решающих факторов в процессе Авраамовых соглашений.
На Ближнем Востоке, да и не только, когда говорят “Израиль”, — подразумевают США. Это политическая реальность, независимо от того, кто и как к ней относится.
Сегодня происходит то, чего прежде никогда не было: совпадение стратегических интересов США и Израиля — с одной стороны, и арабского суннитского мира — с другой.
Иран — это не просто опасный сосед, а осознанный политический проект, стремящийся к экспансии шиитского влияния. Он вооружает и финансирует террористические прокси-структуры в Ливане, Йемене, Сирии и Ираке. И главное — Иран последовательно движется к обладанию ядерным оружием: не только как к гарантии собственного выживания, но и как к инструменту геополитического давления.
Фото: eurotopics.net
Ядерные разработки Ирана многократно усиливают тревожность в регионе. На этом фоне союз с Израилем, который ещё недавно представлялся невозможным, стал логичным и прагматичным разворотом арабского мира. Иранский фактор был и остаётся главным триггером трансформаций на Ближнем Востоке. Если говорить прямо, Иран играет роль необходимого и даже выгодного раздражителя, сохраняющего амплитуду регионального напряжения и подталкивающего страны к перегруппировке.
Как бы цинично это ни звучало, а политика, как известно, — дело циничное и не имеющее морали: Вашингтону не нужно полное устранение иранской угрозы. Иран — это кризис, которым можно управлять.
Сдерживая ядерную программу Ирана, но не ликвидируя сам источник напряжённости, США остаются необходимой силой для всех: для союзников, для врагов, для колеблющихся игроков.
Июньская война 2025 года между Израилем и Ираном как раз этот факт и продемонстрировала. Эта война стала очередной вспышкой в системе контролируемого хаоса. Не новая война и не её завершение, а часть игры, где никто не хочет победы или поражения — все играют на затяжной перегруппировке.
Союзы, построенные США, позволяют:
– усиливать давление на Иран;
– увеличивать продажу американского оружия в регион;
– укреплять международные коалиции;
– сохранять контроль без прямого масштабного военного присутствия.
Это стратегия: минимум вложений — максимум дивидендов. Кроме того, Иран необходим как сдерживающий баланс против османских амбиций Эрдогана в Турции.
В случае абсолютного ослабления Ирана или смены режима в Исламской Республике неизбежным последствием станет усиление турецкой экспансии в регионе и переход конфронтации внутрь суннитского мира — между Турцией и Саудовской Аравией.
Учитывая тот факт, что Турция — член Североатлантического альянса, а Саудовская Аравия — партнёр и союзник США, играющий сегодня ключевую роль во всех ближневосточных процессах, такая конфронтация означала бы крах всей архитектуры Авраамовых соглашений, срыв плана переустройства Ближнего Востока и фатальную задержку в формировании американского полюса влияния в противостоянии с Китаем.
Иран, в свою очередь, вовсе не свихнувшийся игрок-одиночка. Китай, выстраивающий альтернативный полюс силы, использует Иран как звено в своей стратегии. А Ближний Восток в этой конфигурации — важнейший ресурс влияния, связывающий Восток и открывающий путь на Запад.
США рассматривают Ближний Восток через призму собственных интересов. Для Вашингтона это стратегический плацдарм, находящийся в непосредственной близости к западным границам Китая. Транспортные и коммуникационные магистрали региона способны связать Индию, Ближний Восток, Средиземное море и Европу в единый торгово-стратегический полюс. Страны, участвующие в этом процессе, становятся ключевыми игроками мировой политики. Строительство такого глобального союза открывает для США новые инвестиционные рынки, а также возможности увеличения продажи оружия новому стратегическому блоку. Через инвестиции и продажу вооружений американцы смогут полностью контролировать ближневосточный блок и направлять его политику и действия.
Войска США в Афганистане. Фото: golosameriki.com
Войны в Афганистане, Ираке и Сирии показали: прямое военное вмешательство — дело дорогостоящее, неэффективное и подрывающее доверие к США. Переориентация на Азию и нарастающая конкуренция с Китаем требуют от Вашингтона сокращения американского военного присутствия и перехода к гибким формам влияния. Авраамовы соглашения — новая политическая конструкция безопасности, строящаяся Вашингтоном на смену прямому контролю. Это не декларация, а модель: дипломатия, региональные союзы, косвенное управление. Иранская угроза здесь — не только вызов, но и удобный инструмент. Внутренние вызовы в арабских странах тоже нарастают: экономические трудности, демографический взрыв, протесты, давление на модернизацию. Чтобы сохранить власть, им необходимы новые альянсы, доступ к технологиям, иностранные инвестиции и внешнеполитическая стабильность. Яркий пример — Саудовская Аравия, традиционный лидер суннитского мира с огромными нефтяными ресурсами. В последние десятилетия страна сталкивается с изменениями в экономической ситуации.
Падение цен на нефть, вызванное глобальными процессами и ростом добычи сланцевой нефти в США, привело к сокращению доходов от углеводородов.
Программа Vision 2030, предложенная наследным принцем Мухаммедом бин Салманом, направлена на масштабные реформы, развитие несырьевых отраслей и технологическую модернизацию.
Однако реформы сталкиваются с внутренним сопротивлением, а недовольство растёт: коррупция, безработица среди молодёжи, рост ожиданий. С похожими проблемами, с их локальной спецификой, сталкиваются и Кувейт, и Бахрейн, и ОАЭ. Арабский мир, десятилетиями строивший свою идентичность на антиизраильской риторике, постепенно переходит к новому самоопределению — через экономику, безопасность и союзничество. Палестинский вопрос оттесняется на периферию. Его уже не воспринимают как символ или ядро региональной политики. Ни одного палестинского представителя не пригласили к переговорам по соглашениям. Без США это было бы невозможно.
Логика Осло — попытка поэтапного урегулирования конфликта — показала свою несостоятельность. Палестинский вопрос заморожен. Регион строится без него — вокруг новых блоков и интересов.
Для Израиля ядерный Иран — фундаментальная угроза, требующая постоянной боевой готовности, ускоренного развития систем ПРО, кибербезопасности и стратегических альянсов. Соглашения стали основой регионального альянса.
Израиль, ОАЭ и Бахрейн координируют усилия в военной разведке, кибербезопасности, высоких технологиях. Совместные стартапы и инвестиции на миллиарды долларов, туризм, культура и авиация становятся средствами сближения. Израиль получает от этого исторические дивиденды. Он закрепляет статус военной, технологической и стратегической сверхдержавы региона. Контроль над воздушным пространством, передовые вооружения, цифровая инфраструктура, лидирующие позиции в киберсфере делают Израиль незаменимым участником нового регионального строительства. Израиль укрепляется как центр прозападного стратегического полюса на Ближнем Востоке. Он — не только часть союза. Он — его стержень.
Авраамовы соглашения позволяют Израилю обойти навязываемый десятилетиями палестинский тупик — не силой, а новой логикой: логикой порядка без конфликта. Нет никаких сомнений в том, что соглашения имеют для Израиля и для всего региона судьбоносное значение.
Гарик Мазор, Израиль
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
