Еврейский Мир

Миаил Кольцов (Фридлянд). Фото: livejournal.com

Известно, что Сталин не мог смириться с высокой популярностью деятелей, которые были способны затмить его славу в народе. Пользуясь безграничной властью, он мог жестоко расправиться с ними. 

Одной из его жертв стал блестящий журналист Михаил Ефимович Кольцов (Фридлянд). Он родился в 1898 году в Киеве. Его отец был

ремесленником-обувщиком и искусным мастером на разные поделки. В семье воспитывались двое сыновей: Михаил и его младший брат, в будущем известный художник-карикатурист Борис Ефимов. Вскоре после его рождения семья переехала в польский город Белосток (тогда входивший в Российскую империю). Там Михаил окончил реальное училище. Летом 1915 года семья разъехалась по разным городам: Михаил подался в Петроград, где поступил в Психоневрологический институт, родители вернулись в Киев, а Борис отправился в Харьков, где продолжил учиться в реальном училище.

В студенческие годы Михаил участвовал в революции 1917 года, во время Гражданской войны служил в политбюро Красной Армии в Киеве, был уполномоченным Наркомата иностранных дел в Одессе, а затем в Риге. В 1922 году работал в центральном аппарате НКВД в Москве. Примерно в это же время он начинает публиковать в газетах и журналах свои очерки и заметки. Благодаря хорошему отношению к нему ответственного секретаря газеты “Правда” М. И. Ульяновой, Кольцов стал печатать в ней свои статьи и вскоре становится штатным корреспондентом этой газеты. С тех пор на ее страницах начали регулярно — примерно 2–3 раза в неделю — появляться его фельетоны, очерки, памфлеты. В те дни, когда печатались его статьи, тираж газеты раскупался моментально. За период с 1920 по 1938 годы Кольцов написал 1400 фельетонов. По ним можно было проследить историю советского общества.

Журналист Кольцов был также наделен издательским талантом. В 1923 году он восстановил дореволюционный журнал “Огонек”, но с новым содержанием. Еженедельное, великолепно иллюстрированное издание было хорошо встречено читателем. А через год Михаил Ефимович дополнил журнал созданием “Библиотеки “Огонька”, куда вошли различные развлекательные книги. В 1925 году неутомимый Кольцов организует акционерное издательское общество “Огонек”, создав, таким образом, для любимого журнала твердую материально-издательскую базу.

Михаил Кольцов в Испании. Фото: ukraina.ru

Осенью 1927 года редакция “Правды” направила Кольцова за границу с тем, чтобы он знакомил читателей с особенностями посещаемых им стран. Его репортажи были настолько интересны и познавательны, что читатель с большим нетерпением ожидали их появления в печати. Неожиданно его статьи перестали публиковаться, а сам автор куда-то бесследно исчез. И только после появления в “Правде” новых очерков стало ясно, что отважный журналист решил самостоятельно пробраться в места, недоступные и опасные для прессы. В Германии он под чужим именем проник в Зонненбургскую тюрьму, где в одиночной камере томился противник режима, коммунист Макс Гельц, приговоренный к пожизненному заключению. Кольцов поведал об этой встрече в своем очерке “Свидание”. Оттуда он направился под видом богатого туриста в Венгрию, где правил жестокий режим диктатора Хорти, и позже — в монархическую Югославию, приютившую бесчисленное количество белогвардейцев. Это были очень опасные поездки — малейшая оплошность могла закончиться для него печально. Затем он вернулся в Париж и попросил своего знакомого французского журналиста взять интервью у бывшего начальника штаба белой гвардии генерала Шатилова. Чтобы не выдать себя, Кольцов должен был присутствовать под видом фотографа. Генерал согласился, и они отправились к нему на квартиру. Хозяин принял их благожелательно и ответил на предварительно подготовленные вопросы. Это интервью было опубликовано в очерке-фельетоне “В норе у зверя” и произвело ошеломляющее впечатление на читателей, высоко оценивших смелость Михаила Кольцова.

В 1928 году он основал сатирический журнал “Чудак”. В нем работало целое созвездие писателей и поэтов, таких, как Горький, Маяковский, Ильф и Петров, Зощенко и другие. Журнал просуществовал два года и был объединен с другим подобным изданием “Крокодил”. Через три года тот же Кольцов реорганизовал издательство “Огонек” в журнально-газетное объединение “Жургаз”, став руководителем и главным редактором. Ему удалось привлечь к работе в объединении Максима Горького. Вместе они редактировали книжные серии: “История молодого человека ХIХ столетия”, “Жизнь замечательных людей”, “Библиотека романов”, журнал “За рубежом” и фундаментальный сборник “День мира: 27 сентября 1935 года”.  

Корней Чуковский восхищенно писал в своих воспоминаниях: “Михаил Кольцов, один из самых обаятельных людей, каких я когда-либо знал, был полон неистраченных сил. Его громокипящие статьи в газете “Правде” стяжали ему в те времена славу первого журналиста эпохи. Наделенный огромным талантом организатора, деятеля, Михаил Ефимович Кольцов был предприимчив, инициативен, общителен и весь не вмещался в своей литературной профессии”.

К 1935 году отношение Сталина к Кольцову заметно ухудшилось. Его раздражал неугомонный, вечно что-то затевавший и не в свои дела влезавший журналист. В. Баранов в своей книге “Горький без грима” писал: “А однажды Сталин по телефону жесточайшим образом разнес его фельетон, вынуждая журналиста выступить против академиков Павлова и Вернадского. Узнав об этом в начале июня 1936 года уже больной Горький, расценил действие вождя как провокацию и посоветовал Кольцову временно скрыться подальше”.

Как раз через месяц, в июле 1936 года, в Испании вспыхнул военно-фашистский мятеж генерала Франко, поддержанный германо-итальянскими диктатурами. Кольцов одним из первых отправился корреспондентом “Правды” в объятую огнем страну. Вскоре оттуда стали поступать подробные и достоверные сообщения о мужественной борьбе республиканцев против фашистской хунты. Но он не собирался ограничиваться только журналистской  деятельностью и стоять в стороне, когда существовала опасность уничтожения в стране всех демократических основ. Отважный Кольцов включился в войну с врагом, участвуя в боевых действиях наряду с солдатами республиканского Сопротивления. Как только у него появлялась возможность, он публиковал фрагменты записей из своего дневника в журнале “Новый мир”. Позднее журналист объединил их в книгу “Испанский дневник”.

Когда в начале апреля 1937 года Михаил Кольцов приехал на короткое время в Москву, его как героя встречала на Белорусском вокзале вся писательская и журналистская столица. Сталину было, конечно, известно с каким воодушевлением народ приветствовал прославленного журналиста. Популярность Кольцова была ему не по душе. В начале мая Сталин пригласил журналиста к себе. Кольцов в течение трех часов обстоятельно докладывал вождю об испанских событиях. А когда он закончил и собирался уходить, Сталин неожиданно остановил его вопросом:

-У вас есть револьвер, товарищ Кольцов?

-Есть, товарищ Сталин”, — ответил тот с удивлением. 

-Но вы не собираетесь им застрелиться? 

-Конечно, нет, товарищ Сталин, и в мыслях не имею, — еще с большим удивлением ответил Кольцов.

-Ну вот и отлично. Еще раз спасибо, дон Мигель. Всего хорошего.

После этого неприятного разговора Кольцов был в недоумении, предвкушая самое страшное. Будучи на похоронах Ильи Ильфа, он обронил слова: “Ему уже спокойнее, чем нам”.

Пробыв в Москве только месяц, он снова направился в Испанию, где военная обстановка резко обострилась. С большим трудом он добрался до осажденного франкистами города Бильбао. Затем перебрался в Барселону, а потом — в Валенсию. Из всех этих городов Кольцов знакомил читателей “Правды” с горячими новостями о ситуации на местах. Наконец он очутился в окруженном вражескими силами Мадриде, где 4 июля открывался Второй международный конгресс писателей. Кольцов возглавил советскую делегацию, в которую вошли А. Толстой, А. Фадеев, И. Эренбург, А. Барто, Вс. Вишневский. Последнему принадлежат слова: “Мы дали Испании самолеты, танки и… Михаила Кольцова”. На конгрессе Кольцов выступил с большим докладом на испанском языке. В Испании он оставался еще 4 месяца, продолжая посылать репортажи в “Правду” о происходивших событиях.

В ноябре 1937 года Кольцова вызвали в Москву. Внешне вроде бы ничего не изменилось: он продолжает работать одним из редакторов газеты “Правда”, возглавлять комиссию по иностранным делам Союза писателей, руководить “Жургазом”, редактировать “Огонек”, “Крокодил” и “За рубежом”. Летом 1938 года его избирают депутатом Верховного Совета РСФСР, а несколько позже — членом-корреспондентом Академии наук СССР. Он был награжден орденом Красного Знамени за проявленную отвагу в Испании. Но Кольцов неспокоен, он не понимает, почему подвергают аресту знакомых ему достойных людей. В последние дни сентября его срочно направляют корреспондентом в Чехословакию, над которой возникла угроза со стороны фашистской Германии. Его сообщения были проникнуты глубокой горечью за судьбу этой страны.

Вернувшись в Москву, Кольцов много работает, стараясь погасить тревожные мысли. К этому времени выходит массовым тиражом первая книга “Испанского дневника”. Он много трудится над продолжением “Дневника”, намечались новые творческие планы, замыслы.

Все это рухнуло 13 декабря 1938 года, когда Михаила Кольцова арестовали, не сообщив об этом в прессе. Он просто исчез. Все же группа писателей обратилась к Александру Фадееву с просьбой выяснить у вождя, куда пропал первый журналист страны. Сталин ознакомил его со списком преступлений Кольцова, пролив свет на причину ареста.

Впоследствии стали известны подробности судебного процесса над Кольцовым. Оглашенный состав преступлений был явно надуманным. Например, ему ставили в вину, что в журнале “Огонек”, который он редактировал, был опубликован материал о Льве Троцком. Но мы помним, что журнал “Огонек” стал выходить в 1923 году, когда Троцкий и многие другие обвиняемые потом в троцкизме, занимали высокие партийные и государственные должности. Журнал был обязан знакомить читателей с известными политическими и общественными деятелями. Или другой пример: его признали виновным в поражении республиканцев в Гражданской войне в Испании. Но Кольцов никогда не принимал участия в руководстве боевыми действиями. В Испании он был рядовым солдатом и журналистом.

Писатель Максим Горький и Журналист Михаил Кольцов. Фото: russiainphoto.ru

Судил Кольцова председатель Военной коллегии Верховного суда СССР В. В. Ульрих. В его лице Сталин нашел активного и беспрекословного исполнителя своей чудовищной репрессивной политики. Именно к этому страшному человеку попал на прием брат Михаила Кольцова — Борис Ефимов, пытаясь узнать что-либо о судьбе брата. Попытки получить ответы на свои вопросы оказались напрасными. И только в конце встречи Ульрих совершенно серьезно заключил: “Послушайте. Ваш брат был человеком известным, популярным, занимал видное общественное положение. Неужели вы не понимаете, что, если его арестовали, значит, на это была соответствующая санкция”. Со слов Ульриха было совершенно очевидно, что он понимал, какую яркую личность он должен был лишить жизни своим судебным решением. И все это в угоду кремлевскому деспоту, который не мог смириться с широкой популярностью первого журналиста страны. В годы большого террора (1936–1938) Военной коллегией Верховного суда СССР и выездными сессиями коллегии в 60 городах были приговорены к расстрелу 30 514 человек.

Михаила Кольцова расстреляли 2 февраля 1940 года. Примерно в это же время были уничтожены писатель Исаак Бабель и режиссер Всеволод Мейерхольд. Кольцову было всего 42 года. Многолетняя сотрудница Кольцова, С. Прокофьева, работавшая его заместителем в объединение “Жургаз”, узнав о трагической участи журналиста, написала в своих воспоминаниях: “Мое сердце наполнилось горечью и негодованием против дикого и бессмысленного уничтожения этого честного, мужественного, яркого, талантливого человека”.

Приговоривший невиновного (как и многих других невиновных) Михаила Кольцова к смерти, Василий Ульрих умер в 1951 году и был похоронен на Новодевичьем кладбище. Кто-то не без причины нацарапал на его памятнике слово “Палач”. Эта надпись сохранилась надолго, несмотря на многочисленные попытки ее стереть. В данном случае судья-убийца был справедливо заклеймен.

Кольцова реабилитировали через год после смерти Сталина. С его литературным наследием, которое 18 лет было под запретом, ознакомились и высоко оценили новые поколения читателей.

Исаак Дондик

Оцените пост

(голосовало: 20, средняя оценка: 4,65 из 5)

Загрузка...

Поделиться