Беседы в тени судебных небоскребов

Небольшая площадь Фоли-сквер в южной части Манхэттена куда менее известна человечеству, чем знаменитая Таймс-сквер, но обставлена гораздо большим количеством знаковых небоскребов.

Эмигрантам лучше всего известен тот из них, в котором находится иммиграционное управление (а также корпункты «Голоса Америки» и «Свободы»), но на Фоли-сквере располагаются также штаб-квартира нью-йоркского ФБР, городской ЗАГС и целый выводок судов, от федеральных до манхэттенского криминального, на 15-м этаже которого уже вторую неделю продолжается первый в истории уголовный процесс бывшего американского президента. На соседних улицах находятся сразу две тюрьмы.

Я бывал на десятках судебных процессов, но такого количества прессы, как суд над Дональдом Трампом, не собирал ни один из них. Скверик в середине площади впритык заставлен хорошо вымытыми машинами прессы, чьи номера неизменно начинаются с NYP (от New York Press), а раскраска, как я впервые заметил, увидев такой их сонм, тяготеет к черному цвету.

Другие пресс-машины выстроились вдоль окрестных тротуаров, на много кварталов перегороженных барьерами из алюминиевых трубок и уставленных сотнями молодых полисменов (пожилые почти поголовно ушли на пенсию после беспорядков 20 года).

Новая поросль полиции неотразимо учтива. Один полисмен предупредительно направил меня к построенному напротив суда просторному загону из алюминиевых труб, отведенному сторонникам и противникам Трампа. Первые были всех цветов радуги и включали лишь одного белого по имени Винсент, который просил звать его Винсом, и устроился за столиком вне загона, сославшись на больные ноги.

Политическая биография и взгляды Винса, ранее работавшего учителем, были компактно изложены на его самодельном плакате: «Я всю жизнь был демократом. 2024 год — Трамп победит. 2020 год — Байден проиграл. Прекратить манипуляции демократов!!».

Ограда загона украшена плакатами трампистов, такими, как «Трамп — жертва политических преследований» или «Обезьяний процесс».

Еще издали я увидел в загоне плакат, который держал обеими руками чернокожий мужчина, чье лицо было почти полностью скрыто капюшоном и тряпичной маской ковидного типа. Текст на плакате смотрелся бы органично на территории Колумбийского университета, где сейчас ежедневно бушуют пропалестинские акции, но здесь казался не к месту: «Израиль убивает 14.000 детей!». Через несколько минут носитель плаката повысил ставки, прокричав уже: «Евреи убили 60 миллионов христиан! 60 миллионов христиан!». Вскоре после этого он исчез. Я не заподозрил в его пропаже евреев, а подумал, что он, наверное, свалил из-за холода: хотя день выдался вполне солнечный, в тени исполинских судов было зябко. Поэтому двое мужчин, увлеченно обсуждавших в загоне историю рабовладения в Америке, держались его солнечной части. Один, высоченный белый мужик, был во вьетнамках на босу ногу, а другой, пуэрториканец по акценту, — в шортах и сетчатой футболке неведомого мне спортклуба. Один из трампистов сказал мне, что пуэрториканец явно тащится от героина.

Дальнейшее течение их диалога, вроде бы, подтвердило эту гипотезу. «Я торговал наркотиками», — заговорщически поведал своему собеседнику носитель вьетнамок. — «Я тоже торговал наркотиками!» — радостно подтвердил пуэрториканец. Я громко рассмеялся, услышав эту дружную исповедь в тени криминального суда. Собеседники восприняли мой хохот благосклонно.

Могучая кучка трампистов включала китайцев, чернокожую уроженку Карибов, которая лучше всех говорила по-английски, и латиноамериканцев. Когда репортер допрашивал пожилого китайца, державшего транспарант с лозунгом «Трамп 2024 год!», тот отвечал лишь односложно. «Что вы думаете о Байдене?» — «Байден — злодей!». «Что вы думаете о КПК? — No good!»

Трампистам противостоял одинокий белый мужчина с флейтой, из которой он периодически выдувал Гимн США, «America the Beautiful» и другие патриотические мелодии, иногда влезая для этого на садовую скамейку. За всех противников Трампа в загоне отдувался пожилой манхэттенский адвокат Марк Кроуфорд Ливит, который гордо сказал мне, что играет на флейте с четвертого класса, и отрекомендовался прогрессивным политическим активистом. Короче, он левый агитатор.

Поэтому Ливит излагал свою позицию привычно, быстро и гладко. Для удобства прессы выжимка из этой позиции была выведена на плакате, который висел у него на шее: «Трамп — это самовлюбленный лгун, который проповедует насилие, — гласила филиппика на плакате. — Но он — трус, который уклонился от призыва и норовит заграбастать чужие деньги. На самом деле Трамп проиграл (выборы 2020 года — В.К.)».

Сбоку на плакате красовалось нелестное изображение Трампа.

Более развернуто Ливит, явившийся к суду в кроссовках и с галстуком, изложил свои воззрения в интервью. «Я здесь сегодня, потому что для правосудия это красный день в календаре, — сказал прогресивный адвокат. — Я считаю, что Республиканская партия могла выбрать гораздо более достойного кандидата, а не того, который все время врет и пропагандирует насилие. В нашей стране нет места насилию, в этом суть Америки! … Я коренной ньюйоркец. Трамп всегда был шоуменом. Мне несколько неловко, что мы с ним оба из Квинса, который, на мой взгляд, есть мультикультурное сердце этого самого лучшего города на свете».

«Я считаю, что мы живем в безопасном, чудном городе, пусть некоторые и утверждают обратное, — заявил Ливит, который явно не пользуется подземкой. — Ясное дело, у нас есть кое-какие сложности. В нашем городе, где больше 8 миллионов человек, иногда будут сложности, но у нас безопасный, чудный город, где люди, в общем, уважают друг друга».

«А Трамп не уважает прессу, — продолжал адвокат, который не забывал, что говорит с ее представителем, но спохватился, что другие обидятся, и тут же добавил: и вообще много кого не уважает».

По части криминала в Нью-Йорке действительно наблюдается прогресс (вошло в моду внезапно бить прохожих женщин кулаком в голову, зато их почти перестали сталкивать под колеса метро), но для того, чтобы на голубом глазу называть нынешний разгул преступности «сложностями», нужно или жить в доме со швейцаром и ездить в лавку на «Убере», или быть профессиональным агитатором.

Но интервью — не диспут, и я возражать Ливиту не стал.

60-летняя эмигрантка с Карибских островов, не уточнившая, с какого именно, и назвавшаяся Марией, выступала как твердокаменная республиканка и сказала мне, что сроду не симпатизировала демократам. Она из тех республиканцев, которые скептически относятся к помощи другим странам и в последние годы сильно расплодились.

«Америка гибнет! — воскликнула Мария, пришедшая к суду в шляпе и с платком цветов американского флага. — И никто не приходит Америке на помощь! Никто! Америка спасла кучу стран и до сих пор спасает Украину, Израиль, Газу, Палестину, всех на свете! А Америку кто спасает? Никто!»

«Ага, Трамп под судом! — продолжала она. — “Он виновен, он лгун”… То, что сейчас делается, несправедливо!».

«Почему вы так думаете?» — спросил я. — «Я не думаю, я это знаю! Потому что нельзя использовать правосудие для таких целей! Суды против президента США! Вы спрашиваете: а что он сделал? И никто не может толком объяснить, что же он такое натворил! И, что бы он ни сделал, решать должны мы, вот как это делается: у избирательной урны!».

Как и многие поклонники Трампа, Мария благодарна ему за то, что он «начал строить пограничную стену, закрыл границу, он бурил (скважины — В. К.) и сделал нас (энергетически — В.К.) независимыми, и т. д. и т.п. У меня был пенсионный фонд — при президенте Трампе он удвоился! И работы было полно. Было безопасно, полиция делала свое дело, а сейчас пришел этот тип, и все летит в тартарары! Все, кому ни лень, ломятся к нам через границу, никто их не проверяет. Инфляция! Такой контраст! Я больше не работаю, потому что нелегалы отняли у нас работу. Все, что я слышу сейчас: нелегалы отняли у нас работу!».

Ранее она сказала мне, что работала в сфере социальных услуг. Я усомнился, что в этой сфере уже начали заменять сотрудников нелегалами. Но спорить не стал, поскольку интервью, опять же, — это не диспут.

«У нас сейчас, как в России, как в Советском Союзе! — резюмировала моя собеседница. — Я сейчас очень злая. Потому что чем больше я об этом думаю, тем больше я выхожу из себя».

«Что вами движет?» — спросил я у латиноамериканца, который держал вместе с китайцем трампистский транспарант. — «Потому что Трамп был хорошим президентом, — сказал мой собеседник, назвавшийся Педро. — Я верю, что он будет следующим президентом США, и все изменится к лучшему».

Напоследок мы с 52-летним Педро разговорились и, фигурально выражаясь, перешли на «ты». Он вырос в Никарагуа и сохранил плохое мнение о сандинистах. Я поведал ему, что встречался в те годы с американской сандинисткой из тех, кого звали «сандалистами», потому что они являлись в Никарагуа в сандалиях.

Педро выглядел несколько шпанисто, и когда он сказал, что работает в супермаркетах, я рискнул сострить: «Супермаркеты грабишь?». На самом деле он мастерит там полки. Педро даже расцвел от такого вопроса, и беседа сделалась еще непринужденнее. Под конец он поведал, что был у суда в пятницу и видел там самосожжение.

Поджегший себя 37-летний флоридец Максвелл Аззареллло потом скончался. Педро показал мне то место в загоне, в котором тот горел. Сейчас там остались лишь следы чего-то желтого, чем засыпали пепелише. Полиция унесла с собой вещдоки в виде прокламаций, который принес с собой покойный.

Педро подшустрил и прихватил листовку, которая была сейчас у него с собой. Я прочитал ее и понял, почему самоубийцу называли в СМИ конспирологом. Брошюра озаглавлена «НЙУ — это ширма мафии. Краткое руководство по самым криминальным тайнам Нью-Йоркского университета». Среди них упоминаются «Политические убийства», «Шайки вымогателей» или «Отмывание денег». Диагноз очевиден.

В этом ликбезе сейчас тоже вспышка юдофобии, так что к нему есть претензии. Но что там гнездо мафии, ему, насколько я знаю, пока не предъявляли.

На прощанье Педро показал мне лежавшие на парапете обгоревшие кусочки одежды покойного, которые пропустила полиция. Я люблю сувениры, но тут побрезговал. Педро сказал, что взял бы, но у него нет с собой пластикового пакетика. Так обрывки остались бесхозными.

Вначале я сказал Педро, как меня зовут. «Мучо густо, Иван!» — попрощался со мной он.

По дороге к метро я завернул на улочку, которая поднимается в горку с Малберри-стрит к Мотт-стрит. На ней находится крошечная китайская пельменная (по-английски, на котором там не говорят, такие закутки называются hole in the wall). В ней обедают низкооплачиваемые сотрудники манхэттенского федерального суда, уплетая единственное тамошнее блюдо — пельмени со свининой, хотя я не удивлюсь, если это какое-то другое мясо, о происхождении которого стараюсь не думать.

Пишу об этой едальне вот почему. Я не заглядывал туда с начала пандемии, когда порция пельменей стоила 2 доллара, то есть даже тогда сказочно дешево. Сейчас я взял двойную порцию, которую мне мигом навалила в пластиковый контейнер пожилая подавальшица, ни на секунду не переставая говорить при этом по-китайски в мобилу. Порция была такая обильная, что я ее не доел, и сейчас она мне снится. Так вот, она стоила 5 долларов! Это единственное известное мне место в городе, которого практически не коснулась байденфляция.

Я нес свою добычу к метро мимо федерального суда на Перл-стрит, у входа в который трое пожилых китайцев плавно делали какие-то упражнения, держа в руках длинные сверкаюшие мечи. Спустился в метро на Фоли-сквере, заплатил стариковской карточкой, но турникет меня не пропустил и перестал мою карточу принимать.

Кассиров на этой станции нет. Я начал приходить в отчаяние, как меня спас чернокожий парень уличного вида, который каким-то образом открыл дверь метро и проскочил через нее на станцию.

За ним туда же прошмыгнула черная молодуха, а за нею — и я. Так я впервые проехал зайцем, хотя, строго говоря, все же заплатил.