Крушение Федерального прокурора

«Молчите, принцесса. Вы так невинны, что можете сказать страшные вещи».

Евгений Шварц

Сыщик не должен быть похож на сыщика, иначе он выдаст себя с головой. Прокурор, напротив, выдаст себя с головой, если не будет похож на прокурора. Головокружительный взлёт и не менее стремительное падение Федерального прокурора Массачусетса Рэйчел Роллинс наглядно подтвердило такое предположение.

Сама должность Федерального прокурора, который в отведённом ему округе представляет федеральное правительство и назначается президентом США «по совету и с согласия Сената», довольно эксклюзивна. В случае с Рэйчел Роллинс это эксклюзив вдвойне — она первая темнокожая женщина, ставшая Окружным прокурором в Бостоне, а затем и первая темнокожая женщина, назначенная на пост Федерального прокурора Массачусетса. Такой «исторической» шанс, похоже, сыграл ослепляющую роль в решении демократов выдвинуть её на столь ответственную позицию. Сенаторы от Массачусетса Элизабет Уоррен и Эдвард Марки, характеризуя Роллинс как «национального лидера по преобразованию системы уголовного правосудия», рекомендовали Белому дому её кандидатуру на вакантный пост федерального прокурора. Президенты США обычно с пониманием относятся к мнению сенаторов при выборе кандидатов на такие должности, особенно к сенаторам от собственной партии. Следуя этой традиции, Джо Байден в июле 2021 г. по рекомендации Уоррен и Марки номинировал Роллинз, и в декабре она была утверждена Сенатом. Её утверждение, занявшее почти полгода, проходило на редкость трудно. Мнения сенаторов разделились поровну: 50 демократов поддержали её кандидатуру и столько же республиканцев высказались против. Насторожила их не только крайне левая риторика претендента, но и её откровенно вызывающие действия на предыдущем посту, мало похожие на почерк окружного прокурора. Вступив на эту должность в январе 2019 г., она сразу же приступила к «прогрессивным» реформам для того, чтобы, как она заявила, «свести к минимуму существующее в уголовном правосудии расовое и социально-экономическое неравенство».

Её нововведение заключалось в отказе от возбуждения уголовных дел и судебного преследования за целый ряд «незначительных» преступлений. Индульгенция распространялась на магазинные кражи, определённые виды сопротивления при аресте, хранение наркотиков с целью их распространения… Трафик наркотиков, таким образом, к изумлению наблюдателей и всех заинтересованных лиц, стал в Массачусетсе легальным, и это на фоне острого опиоидного кризиса, в котором пребывает западный МА. Этот кризис, заметим, коснулся и семьи самой Роллинс.

Её родная сестра всё ещё избавляется от наркотической зависимости, а два её младших брата стали завсегдатаями различных американских тюрем именно за распространение наркотиков.

В подборке читательских откликов на действия нового прокурора, опубликованных «Бостон Глоуб», выделялось письмо с редкой для газеты риторикой: «Новая политика Роллинс — не только глупа (к этому эпитету мы ещё вернёмся), но и представляет собой угрозу общественной безопасности». Коллега Роллинс — действующий прокурор другого округа МА Майкл О’Кииф, не называя её по имени, уже в корректной форме напомнил, что прокурор не может корректировать законы, подменяя собой законодательную власть. Похожего мнения придерживались и в администрации губернатора Чарли Бейкера. Томас Турко, отвечавший в его кабинете за общественную безопасность, в письме к новому окружному прокурору выразил обеспокоенность тем, что её инициативы на самом деле способны подорвать все усилия по обузданию продолжающегося опиоидного кризиса и подвергнуть опасности жертвы преступлений, совершаемых на этой почве. Критику в свой адрес Роллинс парировала в привычной ей манере. На срочно созванной пресс-конференции она обнародовала полученный документ, в котором усмотрела яркий пример женоненавистничества: «Как ваш окружной прокурор и первая женщина, которая добилась этого поста, — заявила она собравшимся, — это письмо стало очевидным свидетельством того, что к мужчинам, которые всегда занимали эту позицию до меня, исполнительная власть относилась с гораздо большим уважением, чем ко мне».

В том же духе Роллинс высказалась и на массовом митинге, организованном в её поддержку: «Как же это забавно, когда мужчины, занимавшие до меня должность окружного прокурора, делали всё для того, чтобы увеличить численность заключённых, губернатор никогда не корил их за это. И, что поразительно, когда сейчас нынешний окружной прокурор намерен сократить этот поток, его жёстко одёргивают». Не собираясь отступать, она одарила своих слушателей любопытной тирадой, воспринятой как ответ губернатору Бейкеру: «Это всё равно, что кто-то даёт вам пощёчину и думает: вы сейчас же с жалобным криком побежите поскорее прочь. Но вместо этого, вы спокойно снимаете свои серьги и неожиданно с разворота бьёте обидчика по морде (!) и швыряете его затем на землю…».

Лексика дворовой шпаны в её устах, не говоря уже о её «юридическом» авангардизме и целом ряде этических проступков, расходящихся с представлением об облике государственного деятеля, не остановила демократов. Глава Сената вице-президент США Камала Харрис, пользуясь предоставленным правом, отдала свой голос в пользу Роллинс. С минимальным перевесом всего в один голос решилось её назначение…

Через 15 месяцев пребывания на посту Федерального прокурора Роллинз подала в отставку. Расследования, проведённые двумя федеральными наблюдательными органами — Управлением Специального Советника и Генеральным инспектором министерства юстиции, подробно описали «вопиющие нарушения Роллинс закона и этики, демонстрируя тем самым чрезвычайное злоупотребление своей властью», допущенные ею за столь короткое время пребывания на этом посту. С результатами расследования она была ознакомлена за день до их публикации. Ещё через три дня в коротком, состоящем из двух параграфов письме президенту Джо Байдену, Рэйчел Роллинс сообщила о своей отставке, не упомянув о проведённом в отношении неё расследовании.

Чтобы понять, о чём идёт речь, рассмотрим эпизод, послуживший толчком к этому расследованию. Нередко значимые события начинаются с «пустяков», не предвещающих ничего особенного. Так было и на этот раз. В июле 2022 г. в Андовере (Массачусетс) Национальный комитет Демократической партии проводил сбор денежных средств на предвыборную борьбу. Почётным гостем на этом партийном мероприятии была супруга президента Байдена. Прибыла туда и Роллинс. Пока она после ковид-теста ожидала разрешения на вход в элегантный особняк, где уже собрались партийные доноры, к ней подошёл репортёр газеты «Бостон Геральд». Он спросил, не беспокоит ли Роллинз, что её присутствие будет представлять собой нарушение Закона Хэтча, который, запрещает Федеральным прокурорам принимать участие в партийной политической деятельности. «Нет», — коротко ответила она и последовала на партийный сбор.

На следующее утро в газете появилась статья о присутствии Федерального прокурора на андоверском рауте, положившая начало цепочке событий, которые привели к ее отставке. В своём твиттере Роллинс набросилась на газетчиков, которые, как она утверждала, не удосужились узнать, что на это у неё было специальное разрешение Минюста, победно пристыдив при этом, падких на сенсацию, недобросовестных журналистов. На самом деле, из материалов Управлении специального советника, которое расследует нарушения Закона Хэтча, следует, что Роллинс не только не получила одобрения на то, что сделала, а, наоборот, её настойчиво предупредили, чтобы она этого не делала. Этот совет, как задокументировало УСС, исходил, как от официальных лиц, так и от её ближайших сотрудников. Когда история получила огласку, сенатор Том Коттон (республиканец от штата Арканзас) призвал Генерального инспектора Министерства юстиции Майкла Горовица провести расследование того, что он назвал «вопиющим нарушением» федерального закона.

В ходе проводимого расследования Роллинс вновь прибегла ко лжи и, как отмечено в упомянутых документах, многократно лгала под присягой. Её удивительная простота и легкость (в худшем смысле этих слов) может поразить даже подросткового лжеца. Так, под присягой Федеральный прокурор заявила, что вообще… не посещала собрания по сбору партийных средств, её там вообще не было, а вместо этого она поехала в Андовер по делам, связанным с информационно-разъяснительной программой «Мосты», которой занимается федеральная прокуратура. Всё, что она утверждала, полностью противоречило тому, что было на самом деле. Из материалов дела следует, что «в тот день в Андовере мероприятия «Мосты» не проводились. И её настойчивость в том, что она не присутствовала на сборе средств, полностью противоречит доказательствам». И это при том, что, помимо журналистов, её видели многочисленные присутствующие. Она фотографировалась с ними, с сенатором Эдвардом Марки и, конечно, с первой леди. Более того, когда её представили Джилл Байден как окружного прокурора, она поправила референта: «Я — Федеральный, а не окружной прокурор!», признавая тем самым, что присутствует там в своём официальном качестве.

Когда ей представили эти и множество других доказательств, она попыталась возложить вину на… своих ближайших подчинённых, которые не дали ей правильного совета. Генеральный инспектор назвал «попытки Роллинс обвинить своих сотрудников в собственных нарушениях этики глубоко тревожными», добавив, что «у нас есть основания сильно сомневаться в утверждении Роллинс о том, что она последовала бы любому этическому совету, который исходил бы от её подчинённых». Как показало расследование, Роллинс обычно «игнорировала советы, которые она получала от своих коллег, или предпринимала определённые действия, нарушающие этику или политику, или проявляла недальновидность».

Каким бы неправомерным было её участие в политическом сборище, оно меркнет по сравнению с попытками Роллинс вмешаться в выборы её преемника на посту Окружного прокурора Саффолка. Используя свои полномочия, Федеральный прокурор усердно работала за кулисами, чтобы продвинуть на эту позицию своего фаворита члена Городского совета Бостона Рикардо Арройо. С этой целью накануне выборов она слила в прессу конфиденциальную информацию из Министерства Юстиции, порочащую Кэвина Хайдена — конкурента г-на Арройо на выборах окружного прокурора. Трижды в пользу Арройо она пыталась сорвать кампанию Хайдена, распространяя авторитетные слухи о том, что в отношении этого кандидата на выборную должность ведётся федеральное расследование его возможных неправомерных действий. По данным Управления специального советника, Роллинс «неоднократно пыталась саботировать предвыборную кампанию Кэвина Хайдена, сливая закрытую информацию Министерства юстиции в средства массовой информации» для нанесения ему политического ущерба. Следствие характеризует это как «одно из самых вопиющих нарушений закона Хэтча, которые когда-либо расследовались». Когда утечки, организованные Роллинс, привели к появлению в газете компрометирующей статьи о Хайдене,

высокопоставленные сотрудники офиса Федерального прокурора США, которые ничего не знали о причастности к ней своего босса, были буквально шокированы. Осознание того, что кто-то в политических целях использовал конфиденциальную информацию, чтобы подорвать позиции кандидата на выборах, было, по их словам, «тревожным и шокирующим». Реакция самой Роллинс заключалась в том, чтобы обрушить шквал текстовых сообщений своим старшим помощникам, в которых она с возмущением негодовала по поводу публикации информации, которую собственноручно подбросила в СМИ. Она вела себя как разведчик-нелегал, внедрённый в то высокое ведомство, которое сама же и возглавляла. Ситуация с Роллинс опустилась так низко, что достигла подлинного абсурда.

В ходе действий, абсолютно недопустимых для федерального прокурора, Роллинс и Арройо, координируя совместные усилия по дискредитации соперника, обменялись более чем 380 текстовыми и зашифрованными сообщениями друг с другом в течение двух месяцев, предшествовавших выборам окружного прокурора. Параллельно с перепиской они вели и длительные телефонные переговоры между собой, касающиеся тех шагов, которые может предпринять Роллинс для победы своего фаворита. Федеральный прокурор фактически была советником и помощником Арройо в предвыборной борьбе. Слитая ею негативная информация в печать, дискредитирующая его соперника, могла вынудить Кевина Хайдена отказаться от дальнейшей борьбы или нанести ему такой политический урон, после которого ему уже не оправиться.

Зная, чем она занимается, Роллинс даже не подумала, что вся её скрытая переписка и тайные переговоры легко могут всплыть на поверхность. Как бы ей пригодился старинный восточный совет: никогда не пиши, когда можешь сказать, никогда не говори, когда можешь кивнуть головой, никогда не кивай головой, когда можешь подмигнуть. (Современный век добавил бы ещё один, предваряющий императив: не текстуй, когда можешь сказать). Едва ли Роллинс о нём слышала. Как говорится, для нашего цирка это уже тонкость. Да и не нужны ей чьи-то советы и всякие премудрости. Привыкшая во всём полагаться только на себя, на свою волю и свою не знающую границ нахрапистость, она в любой ситуации всегда опирается на свои самые «сильные» стороны. Отрицать очевидное, легко идти на конфликт или делать то, что от неё меньше всего ожидают — всё это для неё, похоже, совсем не глупость, а, наоборот, — главный конёк, то надёжное и годами проверенное средство для того, чтобы выжить и идти вперёд. В коридорах такой логики то, что приносит пользу, не бывает глупым.

Её приняли в Массачусетский Университет по спортивной стипендии. Она мастерски играла в хоккей на траве — очень популярный в Барбадосе, откуда родом её мать. Однако этот вид спорта не привился в Бостоне — не с кем было соревноваться, команду распустили, а студентов, принятых для игры в летний хоккей, отчислили. Роллинс, обвинив руководство Университета в расизме и на этой основе угрожая им возбуждением судебного иска, добилась восстановления в престижном университете, руководство которого избегало конфликты такого рода. Эта первая большая победа стала для неё очень значимой и послужила важным стимулом для поступления в юридическую школу. И не только: когда перед юной девушкой отступают «солидные дяди», это не может пройти бесследно для её самооценки, чаще всего завышенной, что неизбежно замечается и в поведении. Оба агентства, проводившие расследование, подвергли резкой критике не только её действия, далёкие от «стандартов профессионализма и здравых суждений», но и её вызывающее, очевидно неприемлемое поведение.

«Администрации Байдена совершила ошибку, выбрав Роллинс в качестве федерального прокурора, — писал обозреватель «Бостон Глоуб» Джеф Джейкоби, — не столько из-за её взглядов, какими бы крайними они ни были, сколько из-за её поведения и склонности резко набрасываться на любого, кто стоит на её пути или не соглашается с ней. Такой была и её «дорожная ярость…». Здесь речь вновь идёт о «пустячном» эпизоде, который не прошёл без последствий. В декабрьский день 2020 г., накануне Рождества, она, отправляясь за покупками, поставила свою машину на парковке торгового центра, перегородив выезд водителю стоявшего автомобиля. На просьбу переставить своё транспортное средство, Роллинс, по словам Кэти Лоусен, которая не могла выехать, обхамила её и, включив синие огни и полицейскую сирену, наблюдала, какой эффект произведёт на спорившую с ней женщину демонстрация её превосходства и силы. На следующий день журналисты и фотограф из новостного агентства поджидали окружного прокурора около её дома, чтобы от неё узнать о том, что же произошло. С приехавшими репортёрами она сразу перешла на ругань, обрушив на них поток уличной брани и неприкрытые угрозы: «Я вызову полицию, и мы посмотрим, как это с вами сработает…». Этот инцидент был снят на видео. Репортёры обратились тогда к Генеральному прокурору Массачусетса Море Хили (сегодня она уже губернатор штата) с просьбой обратить внимание на поведение окружного прокурора и дать ему свою оценку. Примечательно, что Хили, так же, как и Роллинс, поступила в Гарвардский университет благодаря спортивным успехам. В студенческие годы она была бессменным капитаном женской баскетбольной команды Гарварда, а после его окончания профессионально играла в различных спортивных клубах, в том числе несколько лет — в Европе. Такая двойная — корпоративная и спортивная солидарность — могла сыграть свою роль в решении генпрокурора: Мора Хили не нашла в действиях Роллинс ничего незаконного. После своих выводов она передала материалы «дела» в комиссию штата по этике, члены которой тоже не обнаружили в поведении Роллинс никаких этических проступков. Словно не было ни публичного хамства, ни огульной клеветы в радиоэфире на государственных защитников, как на «исключительно привилегированных людей, которым нет дела до их бедных, чёрных и коричневых подзащитных», не было дорогостоящих поездок, оплаченных неизвестными лицами, и угроз в адрес журналистов тоже не было. Хили поздравила свою коллегу с благополучным окончанием дела, которое в случае иного исхода могло остановить победное шествие амбициозного прокурора. Произошло обратное: спустя несколько месяцев сенаторы от МА, идя на большую авантюру, рекомендовали президенту США номинировать ее на пост Федерального прокурора.

В ходе обсуждения её кандидатуры сенатор Том Коттон, резюмируя свои выводы, основанные, как он выразился, на про-криминальной деятельности окружного прокурора Бостона, отметил «уникально опасную непригодность» Роллинс для исполнения должности, на которую она номинируется. «Мы также узнали, — добавил сенатор, — о нескольких тревожных инцидентах, которые вызывают серьёзную озабоченность её поведением».

Узнав о вашингтонских дискуссиях вокруг Роллинс, Кэти Лоусен сочла нужным оповестить законодателей о том, какой она видела этого правоведа в реальной жизни. Цитируя её послание о «дорожной ярости» (это его определение), республиканец из Арканзаса, вновь призвал коллег отклонить предложенную им кандидатуру Рейчел Роллинс. «Персоне с таким поведением, — сказал он, — нельзя вручать полномочия Федерального прокурора». Однако, продвигавшим её демократом легче было закрыть глаза на всё, что она успела натворить, занимая пост окружного прокурора, чем признать очевидную ошибку своего выбора. Эдвард Марки ответил на широкий спектр замечания в адрес Роллинс тем, что назвал республиканскую оппозицию «неоправданной, необоснованной и беспрецедентной». Элизабет Уоррен отозвалась о Роллинс, как о «в высшей степени квалифицированном юристе», самих же республиканцев, выступающих против её назначения, назвала «жалкими оппонентами».

Продвигая её, вопреки элементарному здравому смыслу, оба сенатора действовали в русле той политики так называемого «прогрессивизма», которая при Байдене достигла своего пика. В соответствии с такой «партийной линией» выбор кандидатов на ответственные посты уже окончательно базируется не на их талантах, их возможностях или способностях — главным критерием для их выбора становятся так знакомые нам анкетные или гендерные данные. В июле 2021 г. Белый дом номинировал Рейчел Роллинс в составе семи кандидатов на место Федерального прокурора в различных округах Соединённых Штатов. Это была знаковая номинация, очень похожая на исторический манифест. Четверо из тщательно отобранной великолепной семёрки должны были стать первыми темнокожими, которые займут высокие посты в том регионе, куда они направлялись; двое, включая Роллинс, должны были стать первыми темнокожими женщинами на этой позиции; наконец, ещё одно место было отдано прокурору — женщине. В определении «исторический» нет никакой натяжки: именно это не случайное слово позднее прозвучало из уст самого американского президента. Когда в январе 2022 г. член Верховного суда США Стефен Брейер заявил о своей предстоящей отставке, Джо Байден сразу же поспешил с заявлением о том, что он намерен выдвинуть на эту бессменную позицию первую в истории Америки темнокожую женщину. «Такое историческое событие, — подчеркнул он, — давно уже назрело».

Ещё один штрих, касающийся нашей героини. Об упомянутом митинге в поддержку Роллинс, где она весьма своеобразно обрушилась на своих критиков, мне уже доводилось писать. Напомню, что там произошло нечто более значимое, чем её лексика, далёкая от речи прокурора столь высокого ранга. Этим нечто было то, что лучший в ту пору бостонский журналист Кевин Куллин назвал оптикой состоявшегося ралли. Прибыв тогда на встречу со своими сторонниками, Рейчел Роллинс вышла из джипа, за рулём которого сидел её штатный телохранитель, и была взята под защиту бойцами из группировки «Плод ислама» — военизированного крыла организации «Нация ислама». Они эскортировали её в зал, где проводился многолюдный митинг. Подойдя к трибуне, Роллинс начала свою речь с выражением им своей искренней благодарности за проявленную о ней заботу. «С таким сопровождением, — сказала она, — я чувствую себя королевой…».

Взойдя на авансцену, она могла почувствовать себя кем угодно: и королевой, и принцессой. Сойдя с неё, Роллинс едва ли разберётся в причинах своего провала. Её фея — Элизабет Уоррен едва ли задумается о том, что не каждую Золушку надо превращать в принцессу. Да и надо ли вообще это делать?

Борис ЛИПЕЦКЕР

Бостон, Массачусетс