Еврейский Мир

Сначала я думала на комментарий ответить комментарием, но потом решила разобраться подробнее, ибо обнаружила нечто интересное.

Прежде всего, попытаемся устранить парочку недоразумений. За первое должна извиниться.

Действительно, сводить внешнеполитические проблемы Израиля к одному только антисемитизму, есть редукция. Кроме юдофобии немалую роль играет и проблема углеводородов, и «раскаяние за колониализм», и существующий в Европе с 19 века образ «благородного дикаря», и общее полевение общества не без влияния советской и китайской пропаганды.

Но меня в данном случае интересовала не столь позиция европейского мейнстрима, сколь ее отражение в сознании израильской элиты, истоки ее моральных и этических воззрений, вот тут как раз проблема юдофобии выдвигается на первое место.

Но гораздо серьезнее второе.

Я привожу ряд примеров того, что демократия и покорение других народов друг друга не исключают и не обуславливают, они могут сочетаться, а могут и существовать по отдельности. Видит Бог, у меня в данном случае и в мыслях не было определять, хорошо это или плохо, оправдывать или осуждать Израиль или Англию, Францию или Турцию. Я просто констатирую, как оно есть, и отмечаю в Израиле какую-то нездоровую тенденцию, видеть в этих явлениях некую причинно-следственную связь.

То же самое можно сказать о примерах войн, возникающих обыкновенно при распаде империй. Для меня это – доказательство нормальности такого явления, примерно как осложнения после гриппа – не радостно, но и не удивительно, а для моей оппонентки звучит как попытка морального оправдания то ли гриппа, то ли пневмонии. Поэтому спешу уточнить: ни грипп, ни пневмония в моральном оправдании не нуждаются и осуждения не боятся. Их надо стараться, по мере возможности, предотвращать, но такая возможность имеется не всегда.

В данном случае недоразумение указывает на мировоззренческое различие: для меня исходным моментом по умолчанию является РЕАЛЬНОСТЬ: каковы причины и следствия данного явления, что возможно (и нужно) сделать, чтобы предотвратить его и/или его результаты, если они нежелательны. Для моей оппонентки, очевидно, таким моментом, также по умолчанию, является НРАВСТВЕННАЯ ОЦЕНКА, и потому любая попытка осмысления не нравящегося явления воспринимается прежде всего как попытка его оправдания. Единственным практическим результатом дискуссии должно быть определение Х как «плохого» или «хорошего», достойного одобрения или осуждения, независимо от «геолокации» в реальной жизни.

Иными словами, моя цель – понимание причинно-следственных связей явлений, чтобы (в идеале) воздействовать на них в соответствии с моими (нашими) интересами. Цель моей оппонентки очевидно – использование определенного механизма воздействия на мою (нашу) психику, чтобы (в идеале) побудить человека или сообщество тем или иным образом реагировать на те или иные явления, без учета того, насколько подобная реакция соответствует его (нашим) интересам в смысле выживания в реальном мире.

Результатом такого подхода как раз и является известная попытка связать проблему оккупации «территорий» с травматическим опытом Холокоста, игнорируя реальную ситуацию продолжающейся войны.

Исследования и теории в области травмы объясняют, как пережитый травматический опыт, в силу своего избыточного и катастрофического качества, не в состоянии быть вписанным и переработанным обычным для психики способом, становится неким призраком и разыгрывается человеком снова и снова в разных вариантах. Так, например, дети, пережившие насилие в семье, часто сами не могут совладать с собой и становятся такими же родителями.

Истинная правда. Верю, что этим людям стараются помочь, и надеюсь, что помощь эффективна. Но давайте спросим, почему этот опыт в конкретном случае Холокоста оказался избыточным и катастрофическим? Почему жертва подсознательно стремится копировать палача, признает его примером для подражания? Потому что в той ситуации победа осталась за ним, сила была на его стороне. Для того, чтобы освободиться от этого кошмара, необходима либо психологическая помощь, либо… победа над палачом В РЕАЛЬНОСТИ. Над ним или над тем, кто в картине мира жертвы становится исполнителем его роли. Вот как это происходит и какие дает результаты:

Когда Павлу, сыну его, было четырнадцать лет — Власову захотелось оттаскать его за волосы. Но Павел взял в руки тяжелый молоток и кратко сказал: — Не тронь… — Чего? — спросил отец, надвигаясь на высокую, тонкую фигуру сына, как тень на березу. — Будет! — сказал Павел. — Больше я не дамся… И взмахнул молотком. Отец посмотрел на него, спрятал за спину мохнатые руки и, усмехаясь, проговорил: — Ладно… Потом, тяжело вздохнув, добавил: — Эх ты, сволочь… (М. Горький «Мать»).

Павел Власов переработал свой травматический опыт не тупиковым путем передачи насилия «вниз по иерархической лестнице», а путем «возвращения» – вернул насилие тому, кто был его источником, лишив его тем самым «высшего» статуса, и потому перестал видеть в нем пример для подражания. Опыт встречи с насилием перестал быть катастрофическим, поддался психологической переработке. Теперь Павел стремился уже не властвовать и издеваться над более слабым (в нашем примере – матерью), но покровительствовать ему:

И в отношении к матери было что-то новое: он иногда подметал пол в комнате, сам убирал по праздникам свою постель, вообще старался облегчить ее труд. Никто в слободе не делал этого.

Отвергая статус ЖЕРТВЫ, Павел Власов переходит в статус, о котором авторы вышеуказанной психоаналитической теории либо вовсе не упоминают, либо, во всяком случае, не сообщают широкой публике: статус ЗАЩИТНИКА.

Став взрослым, он узнает в царской администрации реинкарнацию самодура и садиста отца, и бесстрашно бросает ей вызов. Становится революционером, т.е. по его понятиям – покровителем и защитником всех бесправных и угнетенных.

Еще раз извиняюсь за плохое знакомство с матчастью и прошу поправить, если что не так, но… сдается мне, в израильском психоанализе по этой теме не рассматривается возможность сопротивления, возврата насилия тому, кто был его источником.

Да, конечно, со времен Холокоста прошло уже 80 лет, канули в прошлое не только штурмовики и эсэсовцы, но и их добровольные помощники по всей Европе – от Франции до Украины, но… А разве нет на свете, причем в непосредственной близости от нас, вполне реальной вооруженной силы, которая ничуть не скрывает намерения стереть нас с карты, сбросить в море, причем, отнюдь не ограничивается словесными заявлениями? И разве нет у них в той же Европе такого же количества добровольных помощников, как было у Гитлера?

Лет 15 назад направлена была я от родного министерства для повышения квалификации на недельный семинар в Яд-Ва-Шем (для тех, кто не в теме – музей и архив Холокоста в Иерусалиме). Лекции были прекрасными – содержательными, доходчивыми, документированными, но после каждой из них я аккуратно поднимала руку и спрашивала:

«Вот вы нам сейчас объяснили, как оно было в идеологии нацистов. А разве у арабов сегодня не то же самое?».

Увы, не получила я ни единого содержательного ответа.

…Нет, я не специалист по истории Израиля, но во множестве текстов о Войне за Независимость, о Шестидневной Войне я ясно слышала голос Павла Власова:

« Не тронь… Будет! — Больше я не дамся…». 

Не перепутайте – эти слова обращены не к слабому, на котором вчерашняя жертва хочет отыграться в роли палача, нет – это слова свободного человека, который не хочет больше быть ни жертвой, ни палачом. Человека, возвращающего насилие к его источнику.

Я вовсе не отрицаю, что население «территорий» страдало и будет страдать, ситуация у них – не позавидуешь, но и Павел Власов, хотя и понял со временем, какие обстоятельства сделали его отца психопатом и садистом, не помышлял на этом основании позволить ему продолжать издеваться над собой. Давайте наконец признаем, что при всем желании не можем помочь арабам разомкнуть порочный круг передачи ненависти, потому что для этого прежде всего надо не словом, но делом убедить их, что они – не «сила», не «вышестоящие» и примером для подражания быть не могут, а этого нам не позволит «прогрессивное человечество», которому их судьба на самом деле безразлична не менее, чем наша.

В лучшем случае мы можем убедить только самих себя – в том, что не власть они над нами, не сила и не образец, что никогда больше не будем мы беззащитными жертвами, и это не стыдно – это почетно. Свою роль тут может сыграть и психотерапия, если поможет нам находить это нормальным, а не наоборот.

Да, разумеется, Павел Власов угрозой молотка демонстрирует папаше свою власть, от чего этот последний страдает определенно не меньше, чем жители «территорий» от израильской оккупации, и ответ его столь же агрессивен (отказывается давать деньги в дом), но… кто помнит, сколько длилась оккупация Германии и Японии уже ПОСЛЕ БЕЗОГОВОРОЧНОЙ КАПИТУЛЯЦИИ, о которой арабы пока что определенно не помышляют? (прошу простить мой whataboutism).