Трактат Талмуда «Рош Ашана» открывается следующими словами: «Существует четыре новолетия: первое нисана — новолетие царей и трех праздников, связанных с паломничествами. Первое элуля — новолетие десятины от скота. Раби Элиэзер и раби Шимон говорят: первое тишрея. Первое тишрея — новолетие для субботнего года и юбилеев… Первое швата — новолетие деревьев. Это по мнению школы Шамайя. А школа Гилеля учит: пятнадцатого числа этого месяца».
Итак, иудаизм признает четыре календаря, каждый из которых соответствует четырем мирам, четырем уровням живых творений: уровню растительного мира, животного мира, мира разумного (говорящего) и мира пророческого (см. Кузари. Гл 1:31-42).
Первое тишрея – новолетие суббот и юбилеев — признается одновременно годовщиной сотворения мира и днем суда, в который определяется судьба всех творений на предстоящий год. В сам этот грозный день люди принимают решение небес как оно есть, не пытаясь его обжаловать или как-либо изменить. Однако в течение последующих десяти дней евреи продолжают каяться, как и в предшествующем тишрею месяце элуль, и надеются, что к десятому тишрея, к Дню Искупления Всевышний смягчит вынесенный в Судный День приговор.
Эти десять дней, тянущиеся от Рош-Ашана до Йом-Кипура, называют Днями трепета (Йамим нораим). В эти дни евреи молят Всевышнего о милости, каются в совершенных ими недостойных поступках и делают добрые дела, как сказано: «но молитва, милостыня и раскаяние способны смягчить суровый приговор».
Эту надежду изменить худший приговор, уместно рассмотреть в свете того подобия, которое невольно усматривается между новолетием первого тишрея и новолением первого нисана.
В самом деле, между зеркально расположенными на годовом круге нисаном и тишреем можно провести немало аналогий. Как с новолунием седьмого месяца тишрея (Рош Ашана) начинается новый годовой цикл, так же начинается он и с новолунием первого месяца нисана («месяц сей да будет у вас началом месяцев» — Шемот 12:2).
Первое нисана – это полноценное новолетие (по раби Иегошуа, мир был сотворен в нисане – Суккот 10.б). Отмечаемому в нисане Песаху параллелен отмечаемый в тишрее Суккот. Оба праздника начинаются в вечер полнолуния и длятся неделю. Наконец, Дню Искупления, именуемому Субботой суббот месяца тишрея, соответствует Великая Суббота месяца нисана (в год исхода эта суббота, как и Йом Кипур, пришлась на десятое число). В этой связи вполне уместно сравнить первую молитву Йом-Кипура «Коль нидрей» с первой молитвой, или точнее, провозглашением, предшествующим Песаху — «Коль хамира».
Две декларации
В молитве «Коль нидрей», которой начинается День Искупления, провозглашается отречение от всех нарушенных обетов и напрасных клятв: «Все обеты, зароки, клятвы, заклятия, запреты, обещания с наложением на себя кары, которые мы возложили на себя с прошлого Йом Кипура по нынешний, и с нынешнего до Йом Кипура грядущего – во всех них я раскаиваюсь. Да будут все они отменены, прощены, уничтожены, полностью упразднены, необязывающи и недействительны. Обеты наши да не будут обетами, зароки – зароками, клятвы — клятвами»
Эти слова понимаются более широко и относятся к чистоте речи вообще. Так, Элиягу Китов в книге «Сефер Атодаа» пишет: «И стал человек душою живой. — Онкелос переводит «духом говорящим». Это преимущество (речи) дано человеку, чтобы он использовал его ко благу. И если он использует его ко злу, то роняет себя на уровень, находящийся ниже уровня животного. Скотина не оскверняет своих уст, а человек оскверняет, и в результате этого ему положено суровое наказание. И освобождение от обетов — один из способов исправления греха осквернения уст»
Между тем слова «Коль нидрей» обладают одной странностью. В них человек просит прощения не только за совершенные, но также и за будущие грехи, что может показаться профанацией и невольно напоминает злополучную практику католических индульгенций, которые позволялось приобретать даже впрок.
Что стоит за этим странным отречением от еще несовершенных грехов?
Понять значение молитвы «Коль Нидрей», как и вообще всей практики «обжалования приговора», нам может помочь другая молитва — декларация отречения от квасного. Перед Песахом, когда уже весь квасной хлеб и все продукты, способные содержать квасное, уничтожены или проданы, еврей произносит следующие слова: «Все непресное и квасное, находящееся в моем владении, не замеченное и не уничтоженное мною, и о котором я не знаю, да считается упраздненным и бесхозным, как прах земной».
В течение недели, а то и двух он тщательно чистил свой дом, чтобы не нарушить строжайшего запрета: «Семь дней ешьте опресноки; точно к первому дню устраните квасное из домов ваших, ибо всякий, кто будет есть квасное с первого дня до седьмого дня, душа та истреблена будет из среды Израиля.» (Шемот 12:15) . И вот теперь в канун праздника он отрекается от всего, что могло залежаться у него по недосмотру. Даже если случайно в его доме осталось немало хамеца, такому еврею ничего не грозит. Отречение надежней самой тщательной уборки, оно является самым деятельным и эффективным средством избежать «карета». Возможно, мы что-то недосмотрели, возможно мы не все очистили и не все проверили, но мы может отречься от всего того, что не заметили.
Если после пасхальных каникул, собирая ребенка в школу, мы обнаружим в его ранце заплесневелый бутерброд, то мы можем быть уверены, что не подлежим за эту небрежность истреблению, не подлежим «карету», так как этот бутерброд с кануна праздника Песах нам уже не принадлежал. Так же и словоблудие, и прочие наши грехи. Мы не можем уследить за каждым своим легкомысленным словом и поступком, совершенным в минувшем году, мы сознаем, что не сможем избежать этого и в будущем. И тогда нам на помощь приходит общее искреннее отречение.
Но как можно сравнивать предмет (хамец), которым человек действительно — то есть юридически – может владеть или не владеть, с поступками, которые он совершил и которые, вроде бы, навсегда останутся его поступками? Все дело в том, что человек может отождествляться с каким-то собственными действиями, и может отстраняться, отделяться от них. Если человек по слабости совершил проступок, он не должен (из гордости) объявлять этот проступок доблестью, он призван именно отречься от него. Отречение от недостойных поступков, даже если мы сознаем, что неизбежно совершим их в будущем (как это и говорится в декларации «Коль нидрей») – это не профанация, это мудрый духовный импульс, который исправляет нас и исправляет мир. Это отречение в значительной мере определяет и показывает, на чьей мы стороне: на стороне жизни, или на стороне смерти.
Как же осуществляется это отречение? Оно проявляется в общем неприязненном отношении к нарушениям заповедей Торы, и в чувстве солидарности с теми, кто творил и пролоджает творить еврейскую историю. Говорил равви Леви Ицхак: «Любит ли в самом деле человек Бога — это можно определить по той любви, с которой он относится к своим ближним. Я объясню это на примере такой притчи: Некая страна страдала от нападений врагов. Генерал, стоявший во главе армии, посланной против неприятеля, потерпел поражение. Царь уволил его и назначил на его место другого генерала, который добился успеха в войне и изгнал захватчиков. Первого генерала заподозрили в измене. Царь захотел проверить, любит или ненавидит его генерал. Вскоре он понял, что единственный безошибочный способ определить истину будет следующий: если человек, которого он подозревает, выкажет дружбу к своему сопернику и испытает радость за его успех, то ему вполне можно доверять; но если он будет строить победоносному генералу козни, то это докажет его вину. Бог сотворил человека, чтобы он боролся со злом в своей душе. Есть много людей, которые в самом деле любят Бога, но терпят неудачу в борьбе со злом. Любовь к Богу таких людей можно распознать по их способности всем сердцем и без задних мыслей радоваться успеху своих ближних, одержавших над злом победу».
Оцените пост
(голосовало: 3, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
