В детстве всегда с удовольствием смотрел фильм «Человек с ружьем». Главного героя там арестовали белые за то, что он Ленина видел. Даже я, несмышленыш, понимал, что это весомый повод для ареста: он же Ленина (!!!) видел!!!
Известный российский политолог Аббас Галлямов Путина видел. И не только видел, но писал ему речи. И работал в Администрации президента России. Потому понимает Галлямов происходящие в России процессы, если хотите, спинным мозгом. В том числе и процессы, имеющие отношение к Израилю…
— За последнюю неделю произошло много событий, затрагивающих взаимоотношения России и Израиля. Переговорили президенты двух стран, причем пресс-служба израильского президента особо отметила, что Герцог позвонил Путину по просьбе Лапида. Издание «Ведомости» на следующий день опубликовало статью, в которой ряд российских экспертов счел тон беседы со стороны Путина хорошим знаком, предисловием к решению проблемы с «Сохнутом»? Что все это значит?
— Все это является следствием ослабления позиций Путина. Он влез в драку, из которой не может выйти победителем. Он растерян. Он не знает, что делать. Он в тупике: ему нельзя эту войну продолжать, она становится все менее популярной и в конце концов приведет к росту протестных настроений, что ему совершенно не нужно в преддверии президентских выборов 2024 года. Но и остановить войну, не выиграв, он тоже не может. Нет победы — не будет и легитимности — и в глазах элиты, и в глазах широких масс. Легитимность Путина базируется исключительно на вере в то, что он всегда силен и всегда побеждает. Всё, других источников нет.
Так вот, поскольку Путин растерян и не знает, что делать, решения всё чаще начинают принимать силовики. В условиях роста протестных настроений именно к ним переходит контроль над внутренней политикой. Они ведь являются последним, если можно так выразиться, рубежом обороны. Пропаганда уже не справляется с протестами, приходится идти на поклон к генералам. Яркий пример — коммунисты. Системная партия, с ней Кремль всегда вел диалог сам, использовал исключительно политический инструментарий. А сейчас даже с ними, коммунистами, власти разбираются с помощью силовиков.
— «Лосиноостровское дело?»
— Да, дело против Рашкина. Это операция ФСБ и Следственного комитета, Кремль в этой истории вторичен.
— Но ведь история с Рашкиным была еще до 24 февраля?
— Так я и не говорю, что этого тренда до войны не было. Начиная с момента отравления Навального, он прослеживается вполне определенно, ну а после начала войны он, понятно, усилился. Собственно, лишили Рашкина мандата и вынесли ему приговор уже после начала войны.
— Где Рашкин и где Израиль?
— Я хочу показать общий тренд. История с Израилем — это часть большой картины, а не нечто уникальное и стоящее особняком. Влияние силовиков усиливается не только во внутренней политике, но и во внешней. Если бы курс по-прежнему зависел от одного Путина, если бы истеблишмент строго и неуклонно следовал намеченным им векторам, то отношения с Израилем оставались бы хорошими. Путин ведь к Израилю относится позитивно. Он совершенно не антисемит, он вообще равнодушен к этническому фактору. Он в этом смысле советский человек, в нормальном смысле.
— Интернационалист.
— Скажу больше: кроме того, что Путин не имеет ничего против евреев, во внешнеполитическом смысле Израиль давно уже является для Путина ролевой моделью. Когда Путину говорят: «Ну что вы ссоритесь со всеми подряд, ну нельзя же жить в изоляции», — он всегда может сослаться на опыт Израиля: «А почему они могут?» Израиль — государство, реализовавшее путинский внешнеполитический идеал. Десятилетиями живет во враждебном окружении и не только не погибло, но и прекрасно развивается. А еще — реализует собственный курс, ни на кого не глядя. Хочет бомбить Ирак — бомбит Ирак. Хочет обстреливать Сирию — обстреливает ее. Хочет убить палестинских террористов или нацистских преступников — ищет их по всему миру и добивается своих целей, несмотря на недовольство мировой общественности. Это — идеал государства в путинском понимании: есть только наши интересы, все остальное нас не интересует. Плюс, что очень важно с точки зрения Путина, Иерусалим абсолютно равнодушен к правозащитной риторике. Израиль — единственное государство из числа государств «первого мира», которое не критикует Путина за нарушение прав человека. Израиль говорит ровно то, что нравится Путину: это внутреннее дело россиян. Поэтому даже в истории со сбитым в Сирии самолетом, когда российские военные обвинили Израиль, Путин в достаточно короткое время снова нормализовал отношения Москвы и Иерусалима. Потом давайте вспомним лавровский спич про еврейские корни Гитлера. Путин тогда отчетливо обозначил свое нежелание ухудшать отношения между странами. Он лично позвонил Беннету, принес извинения — а это редчайший кейс для Путина, он практически никогда и ни перед кем не извиняется.
— И все-таки…
— Да, проходит буквально месяц, и Минюст подает иск против «Сохнута», фактически начинается ликвидация Еврейского агентства.
— Чей посыл, коли не Путина?
— Это в чистом виде силовики. Они берут под контроль внутреннюю политику и начинают подбираться к контролю над политикой внешней. Лавров уже под ними, и курс МИДа на конфронтацию с Израилем продолжается — несмотря на то, что буквально три месяца назад Путин извинялся за Лаврова. Минюст — тоже уже под силовиками. Их министр, Чуйченко, который ранее считался человеком Медведева, тоже ложится под силовиков — как, впрочем, и его бывший босс…
— О боссе, если можно, попозже и отдельно.
— Договорились. Так вот, в отличие от Путина, многие силовики — антисемиты. Это исторически повелось. До недавних пор свой антисемитизм они держали при себе, а сейчас перестают сдерживаться.
— А что Путин?
— А он в растерянности, как я уже говорил. И все реже пытается и оказывается способен поставить их на место. Впрочем, что касается истории с «Сохнутом», то посмотрим. Может, Путин все-таки вмешается. Во всяком случае, Лапид именно на это и рассчитывал, когда попросил Герцога позвонить российскому президенту.
— Силовики ведут себя так, следуя запросам общества российского?
— Нет, конечно. Они сами по себе, они не забивают себе голову такой чушью, как обратная связь. Им плевать на мнение общества, они считают себя «белой костью», которая имеет полное право вести государство туда, куда сама считает нужным.
— Мысль об ослаблении Путина диссонирует с вашим же недавним утверждением, что при желании Путин может запросто закончить войну, за пару часов, пояснив это выполнением неких целей и постреляв-посадив пару десятков несогласных во власти?
— Я не говорил про «запросто». Наоборот, я сказал, что это сложная операция, но пока Путин не ослабел окончательно, он еще может попробовать ее провернуть. Понимаете, когда я говорю об ослаблении Путина и усилении влияния силовиков, я описываю процесс, а не статическую ситуацию. Раньше расстояние между Путиным и силовиками было — условно — 100 метров, сейчас — 70 метров. Я не говорю, что силовики стали главнее Путина. Конечно, нет. И пока условная дистанция не сократилась до нуля, Путин при желании может развернуть процесс. Помните, как это делал Сталин? Он вроде бы отдал власть силовикам, но сам при этом периодически осуществлял чистки в их рядах. За счет этих чисток он контролировал силовую корпорацию и удерживал власть. Понятно, что сейчас Путину это сделать сложнее — контролировать силовиков, — чем, скажем в январе. Но сейчас ему это сделать будет легче, чем, скажем, будет в августе 2023 года.
— Допускаете вероятность решения Путина об остановке боевых действий?
— Дело в том, что нет какого-то другого выхода из ситуации. Воевать до бесконечности нельзя. Война становится непопулярной. Она сжирает ресурсы, ведет к обеднению населения. Мы полным ходом движемся по той же самой траектории, по которой Россия двигалась во время Первой мировой — от всплеска патриотических настроений в 1914-м к революции в 1917-м.
— Февраль или октябрь?
— Пока февраль, но Путину и февраль не нужен, к тому же он ведь знает, что за февралем может прийти и октябрь, а если власть захватят радикалы, то они и расстрелять могут. Путин не может не видеть отрицательную динамику на фронтах. В повестке дня сейчас стоит вопрос не о том, что захватит Россия, а о том, что ей удастся удержать. Крым под боем, из Херсона отступают. Россия превращается в обороняющуюся сторону. Путину нужен тот самый разворот, о котором я написал пару недель назад и о котором вы сейчас упомянули. Нужно резко остановить операцию, объявить ее изначальные задачи в части ДНР и ЛНР решенными, а затем массово наказать подчиненных за «перегибы» — как в части военной, так и в области пропаганды. То есть поступить в духе Сталина. Тот, помните, тоже написал знаменитую статью «Головокружение от успехов», в которой обвинил местные кадры в «левацких загибах» коллективизации. По сути, списал все собственные грехи на своих же сотрудников.
— Путин и во многом другом пытается идти дорогой «отца и учителя», нет? С приставкой «лайт»…
— Путин явно воспринимает Сталина как образец сильного и успешного лидера. Раньше он негативно относился к массовым репрессиям — об этом можно почитать у Андрея Колесникова в его репортаже про визит Путина на Бутинский расстрельный полигон. Но сейчас, похоже, ситуация меняется. Судя по происходящему, сталинские методы кажутся сейчас Путину всё более и более адекватными. Ну что ж, в этой ситуации им всем предстоит вспомнить, что сталинские репрессии — это не только про оппозицию. Это и про наказание подчиненных, слишком рьяно бегущих впереди паровоза.
— Мы немного отклонились от израильской ветви разговора, хотя и подходим к завершению этой части беседы. Самый скандальный российский телеграм-канал, «Генерал СВР», который ассоциируют с самым известным российским алармистом Валерием Соловьем, пояснил изменение позиции России по вопросу «Сохнута» намерением Израиля прекратить поставки лекарства, без которого состояние здоровья российского президента резко ухудшится…
— Я не очень верю в эту версию. Непонятно, с чего Израиль стал бы это делать. Он ни санкций против России не ввел, ни оружие Украине не продает — специально, чтобы с Кремлем не ссориться. С чего бы ему вдруг понадобилось Путину в лекарствах отказывать? Понимаете, политолог не просто слухи должен коллекционировать, он должен фильтровать их через сито логики и прочих доступных ему когнитивных инструментов.
— Социология и политология — продажные девки путинизма, перефразируя известный слоган конца 40-х, начала 50-х прошлого века?
— Есть нормальная социология и политология, смею надеяться, что я занимаюсь именно этим. А есть социология и политология, подконтрольные Кремлю. В той части, где они подконтрольные, можно употребить ваше про «продажных девок». На остальных это не распространяется.
— Помните фильм «Гараж», герой в исполнении Костолевского сказал дочери профессора, когда она поведала, что занимается современной сатирой: «Интересно, вы занимаетесь тем, чего не существует». Социология в нынешней России, разве она существует? Можно ли верить опросам в условиях, когда реальный ответ на условный вопрос «Нравится ли вам Путин?» может совершенно конкретно привести за решетку?
— Да, это очевидная проблема. Извлекать правильные смыслы из опубликованных данных сейчас стало гораздо сложнее. Тем ценнее сейчас правильные интерпретации и способность продираться сквозь ложь и туман, напускаемый околокремлевскими экспертами. Вот, например, смотрите: с одной стороны, абсолютные показатели доверия Путину сейчас можно выкинуть на помойку, по тем самым причинам, о которых вы сказали, — люди боятся говорить правду, но на динамику посмотреть можно, и если мы это сделаем, то увидим, что в апреле доверие подпросело, а в мае-июне выровнялось.
— И что из этого можно вывести?
— А вот что: в апреле народ разочаровался в том, что Киев не взяли в три дня, отсюда проседание рейтинга.
— Почему же вырос в мае-июне?
— Произошла адаптация. Смирились, отбросили мечты о быстрой победе, фактор разочарования немного смягчился, начали приноравливаться жить в условиях затянувшейся войны. То есть не хватило того мартовского разочарования, чтобы сформировать долгосрочный тренд на делегитимизацию и оппозиционность. Если посмотреть на апрельское проседание показателей доверия к другим органам власти, а также снижение социального оптимизма, то можно сказать, что вывод этот выглядит вполне обоснованным. Это просто пример того, что если аккуратно анализировать имеющуюся социологию, то кое-какие выводы все-таки делать можно.
— К слову, о путинизиме. Насколько правомерен, на ваш взгляд, такой термин? Марксизм, ленинизм, сталинизм, но не брежневизм. Как я понимаю, «-изм» присваивается только тем, кто оказал геополитическое влияние на страну и мир. Путин оказал?
— Суффикс «-изм» обычно используют в том случае, если человек оказал серьезное влияние либо на общественно-политическую мысль, либо на политическую практику. Теоретическая сущность «путинизма» заключается в попытке легитимизации нынешнего курса с помощью многочисленных отсылок к истории. Тут ничего нового нет, и до Путина многие демагоги то же самое делали, возьмите хотя бы Гитлера. Зато в практическом смысле Путин, конечно же, оказал важнейшее влияние на жизнь России: если до него она шла курсом на демократию, то с его подачи взяла курс на авторитаризм, а с началом войны — даже на тоталитаризм. Значит, с точки зрения практики, у нас есть некоторые основания говорить о «путинизме».
— В историю он уже вошел, то есть?
— Да, конечно. Как Герострат, ну или как Гитлер.
— Власти заказывают кому-то нормальные, честные опросы? Все-таки ребята в Кремле явно не выглядят кремлевскими мечтателями. Если заказывают, то кому?
— В июле случилась утечка данных опроса ВЦИОМа. Он не предназначался для публикации, его делали по заказу Кремля. Утекшие цифры показали очень интересную картину. На прямой вопрос «Спецоперацию нужно прекращать или продолжать?» 57% респондентов ответили «продолжать», вариант «прекратить» выбрало 30%. Показательный момент: в то время, когда за призывы прекратить войну можно оказаться за решеткой, 30% говорят, что войну нужно прекратить. Это огромная цифра. Вот это пример реальной информации, поступившей в Кремль. А дальше — еще интереснее, когда в вопросе социологов появляется чуть менее оппозиционная формулировка, вместо просто «прекратить спецоперацию»: «Считаете ли вы нужным переход к мирным переговорам?»
— И?
— Количество ответивших «продолжать войну» тут же падает больше чем на 10%. 44% — за продолжение войны, 44% — за переход к мирным переговорам.
— Кто же слил такую «бомбу»? Одна из «башен» Кремля?
— Да. И это — самое интересное. Я оцениваю слив как осознанный шаг партии «сторонников мира» в Кремле. Они укрепляют свои позиции, демонстрируют, что большинства у сторонников «войны до победного конца» уже нет.
— «Пал Андреич», вы иноагент?
— «Видите ли, Игорь…»
— Ха-ха-ха!
— Нет, пока я не иноагент, меня игнорируют. Думаю, там не хотят делать мне рекламу. Пока я, с их точки зрения, не достиг того порога узнаваемости, после достижения которого со мной надо бороться публично. Ведь чего они добьются, объявив меня иноагентом? В первую очередь того, что число подписчиков моего телеграм-канала вырастет с 40 тысяч до, предположим, 70 или 80 тысяч. Оно им надо?
— Вас огорчает или радует отсутствие этого статуса? Не могу понять.
— Ни так, ни так, просто анализирую, почему я еще не «Пал Андреич».
Беседовал ИГОРЬ ЛИТВАК
9tv.co.il
Публикуется в сокращении
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 1,00 из 5)
Загрузка...
