Еврейский Мир

В связи с дискуссией об украинском национализме вообще и о Степане Бандере в частности вспомнилась мне одна история, рассказанная мамой, ею же услышанная в городе Кемерово, куда ее, москвичку, в начале 50-х распределили по окончание МЭИ.

Знаете ли вы, что такое небольшая трансформаторная подстанция (ТП)? Это такая железная будка, довольно плотно набитая разными железками. А все железки имеют свойство время от времени ломаться, так что их надо заменять.

А знаете ли вы, что такое зима в Кузбассе? Минус сорок как одна копейка. В тулупе в ТП не влезешь, нету жизненного пространства. Так вот, пошел однажды зимой ремонтник какую-то неисправность устранять, а народ ему и говорит:

«Возьми чекушку, поставь на выходе, как работу закончишь – быстро опрокинь».

«Нет», — отвечал ремонтник. – «Непьющий я, капли сроду в рот не брал и тем горжусь!»…

В итоге – пневмония, и вскоре пришлось похоронить.

Разумеется, алкоголизм – большое зло, особенно в России, это, опять же, никому не надо объяснять, и, возможно, некоторые ремонтники в Кузбассе спивались-таки на этой почве, но… если от чекушки шарахаться, в следующий раз трансформаторную будку не починить.

Ни один народ в истории человечества не возникал и не мог себя отстоять без национализма, хотя он – кто бы спорил – тоже опасность, и немалая. Современные народы Запада, не без оснований гордящиеся своей гуманностью, готовностью равного признать во всяком двуногом, независимо от расы, национальности и вероисповедания, хорошо бы поступили, если бы перевели на свои языки и внимательно прочитали выдержку из не совсем литературного романа Чернышевского «Что делать«:

Но вам, Вера Павловна, прискорбно и стыдно, что ваша мать дурная и злая женщина? <…>

— Слушай же ты, Верка, что я скажу. Ты ученая — на мои воровские деньги учена. Ты об добром думаешь, а как бы я не злая была, так бы ты и не знала, что такое добром называется. Понимаешь? Все от меня, моя ты дочь, понимаешь? Я тебе мать. <…>

— Что же вам нужно, маменька? Зачем вы пришли ко мне так страшно говорить со мною? Чего вы хотите от меня?

— Будь признательна, неблагодарная. Не люби, не уважай. Я злая: что меня любить? Я дурная: что меня уважать? Но ты пойми, Верка, что кабы я не такая была, и ты бы не такая была. Хорошая ты — от меня дурной; добрая ты — от меня злой. Пойми, Верка, благодарна будь.

Возможно, тогда бы семь раз подумали, прежде чем крушить памятники тем, кто огнем и мечом создавал защиту для развития их нынешних гуманных культур. И прежде чем морального совершенства требовать от людей, которые такой защиты пока не выстроили, по логике пассажира переполненного автобуса, что сам влезть успел, а не пробившимся мораль читает: автобус, мол, не резиновый.

Восточная Европа конца 19-го – первой половины 20-го века, поделенная доселе между тремя великими сухопутными империями, оказалась ареной ожесточенной борьбы всех против всех, борьбы, что – тьфу-тьфу-тьфу – вроде бы, завершается в наши дни. Народы, формирование которых началось либо очень давно, либо совсем недавно, делили территорию, проводили границы, насмерть дрались друг с другом за каждый сантиметр и все вместе – против рассыпавшихся бывших метрополий.

Свои пять копеек внесла и Вторая мировая, ибо зажатые между двух тоталитарных монстров народы вынуждены были принимать сторону того или другого, но выбор определялся отнюдь не различиями между нацизмом и коммунизмом (да и невелики были те различия), а по большей части тем, кто поближе, да местными противоречиями: ах, поляки за Сталина (точнее, конечно, за антигитлеровскую коалицию) – ну так мы, украинцы, за Гитлера будем (стоит, кстати, отметить, что евреев резали с равным удовольствием обе стороны!).

Идея, что в такой ситуации главной идеей народа станет что-нибудь кроме национализма, может зародиться разве что в вывихнутых мозгах «новых историков» Израиля, ведущих со своей неуязвимой диванной позиции прицельный обстрел высокоточным морально-нравственным оружием не только Эцеля и Лехи, но и Бен Яира с Бар Кохбой заодно. К чести русских надо сказать, что 22 июня 1941 года послали они свой пролетарский интернационализм по будущему адресу военного корабля и провозгласили лозунг: «Убей немца».

Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
Под бревенчатым потолком,
Где ты в люльке качаясь плыл,
Если дороги в доме том
Тебе стены, печь и углы,
Дедом, прадедом и отцом
В нем исхоженные полы,

Если мил тебе бедный сад
С майским цветом, с жужжанием пчел,
И под липой, сто лет назад,
В землю вкопанный дедом стол,
Если ты не хочешь, чтоб пол
В твоем доме немец топтал.
Чтоб он сел за дедовский стол
И деревья в саду сломал…

Если мать тебе дорога.
Тебя выкормившая грудь,
Где давно уж нет молока.
Только можно щекой прильнуть,
Если вынести нету сил,
Чтобы немец, ее застав,
По щекам морщинистым бил,
Косы на руку намотав,
Чтобы те же руки ее,
Что несли тебя в колыбель,
Немцу мыли его белье
И стелили ему постель…

Если ты отца не забыл.
Что качал тебя на руках,
Что хорошим солдатом был
И пропал в карпатских снегах,
Что погиб за Волгу, за Дон,
За отчизны твоей судьбу,
Если ты не хочешь, чтоб он
Перевертывался в гробу,
Чтоб солдатский портрет в крестах
Немец взял и на пол сорвал,
И у матери на глазах
На лицо ему наступал…

Если жаль тебе, чтоб старик,
Старый школьный учитель твой,
Перед школой в петле поник
Гордой старческой головой,
Чтоб за все. что он воспитал
И в друзьях твоих и в тебе,
Немец руки ему сломал
И повесил бы на столбе…

Если ты не хочешь отдать
Ту, с которой вдвоем ходил,
Ту, что долго поцеловать
Ты не смел, так ее любил.
Чтобы немцы ее живьем
Взяли силой, зажав в углу,
И распяли ее втроем
Обнаженную на полу.
Чтоб досталось трем этим псам,
В стонах, в ненависти, в крови,
Все, что свято берег ты сам
Всею силой мужской любви…

Если ты не хочешь отдать
Немцу, с черным его ружьем,
Дом, где жил ты, жену и мать,
Все, что Родиной мы зовем,
Знай — никто ее не спасет.
Если ты ее не спасешь.
Знай — никто его не убьет,
Если ты его не убьешь.
И пока его не убил.
То молчи о своей любви —
Край, где рос ты, и дом, где жил,
Своей Родиной не зови.
Если немца убил твой брат.
Если немца убил сосед —
Это брат и сосед твой мстят,
А тебе оправданья нет.
За чужой спиной не сидят,
Из чужой винтовки не мстят,
Если немца убил твой брат —
Это он, а не ты, солдат.
Так убей же немца, чтоб он,
А не ты на земле лежал.
Не в твоем дому чтобы стон —
А в его — по мертвом стоял.
Так хотел он, его вина —
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его — пусть будет вдовой.
Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать.
Не твоя, а его семья
Понапрасну пусть будет ждать.

Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!

Константин Симонов.

Не стоит, право же, тратить время на разъяснения, какую войну ведет и в каком положении находится сегодня Украина, так что кто бы спорил – алкоголизм опасность реальная, но в данный момент для нее опаснее все-таки пневмония.

Национализм, переходящий местами в фашизм (но не в нацизм – это совсем другое дело) в ней есть, обязательно есть, не может не быть, определенно не меньше, чем в России, но давайте же и мы себе позволим стать несколько более националистами, нежели моралистами, и признаем, что сегодня русский фашизм для нас (Израиля как государства и евреев как народа) – опасность на несколько порядков бо́льшая, чем фашизм украинский. Не вообще и в принципе – один фашизм другого стоит – а вот именно здесь и сейчас.

Не то чтобы украинцы особенно нас любили (что, впрочем, взаимно), а просто никуда не деться от факта, что в данный момент у нас с ними общий враг, и при всех (не)возможностях оказания прямой помощи не можем мы не быть в какой-то мере союзниками.

Удастся им Украину задавить – ну так мы определенно на очереди, пусть даже и не первые в ней. Так что сегодня, во всяком случае, мораль Украине читать не стоит. Вспомним слова умного человека:

«Если Гитлер вторгнется в Ад, я произнесу панегирик в честь Дьявола«,

— сказал Уинстон Черчилль в 1941 году. Для фултонской речи время пришло только в 1946.

Что же до пана Степана Бандеры… Не будем углубляться в споры, что там делал и чего не делал лично он, потому что при всех субъективных разногласиях с немецкой администрацией объективно возглавляемое им движение было на немецкой стороне. Но что ж поделаешь, если на противоположной (тем более, ныне враждебной) стороне никого из украинских националистов обнаружить не удается, а на войне без национализма нельзя никак? Вот, выбрали в герои того, кто и немцам сопротивлялся тоже, по каковой объективной причине никаких особых человекоубийственных подвигов совершить не успел – и на том спасибо.

А что нам он, предположим, не нравится – так он, простите, и не обязан. Никто же от России не требует, Суворова из героев списать за то, что на него у поляков большой желтый зуб, к монголам за памятник Чингиз-Хану тоже, вроде, претензий нету, эмира Шамиля поныне чтут в горах Кавказа, хотя большим гуманизмом он, по слухам, не отличался. Полагаю, что будь пан Бандера жив, не было бы у меня особой охоты с ним знакомиться, но то ж такое дело… Я вот, к примеру, Достоевского читаю с удовольствием, но руки бы ему никогда не подала.

Так отчего же весь этот страшный шум, поднятый вокруг Бандеры в Германии? (Израиль и Польша, правда, тоже чего-то вякнули, но, слава Богу, весьма вяло). Посла Андрея Мельника раскрутили, видимо, без особых усилий, тот еще оказался дипломат, а поработали с ним грамотно.

Как известно, немецкий язык обладает способностью «нанизывать» слова друг на друга, создавая как бы «псевдонеологизмы», один из новейших: Putinversteher – «пониматели Путина». Категория весьма обширная, причины – различные. Есть прикормленные, есть шантажируемые, есть повязанные проблемами сырья и энергоносителей, есть страдающие обострением антиамериканизма, есть фанатичные пацифисты – идеологические оправдания на этом рынке пользуются повышенным спросом.

Чисто психологически более чем понятно. Сотрудничал же Бандера с нацистами? Определенно сотрудничал, хоть и не слишком результативно. Это что ж, выходит, только нам, немцам, всякое лыко в строку, а он не немец, так ему можно? Может, даже сажать его по факту и не за что, но уж в герои брать… Юноше, обдумывающему житье, в пример ставить? Какое вы имеете право в 21-м веке в центре Европы пропагандировать неприкрытый национализм?

Понятно, что вопрос о возможности в 21-м веке в центре Европы вот так вот запросто напасть на соседнюю страну, не дискутируется, это, разумеется, неприлично, негигиенично и несимпатично, но… понять можно. Зато подъем национализма в стране, на которую напали, понимать строго воспрещается. От пневмонии сдохни, а чекушку ставить не смей, даешь высокий идеал трезвости!