На эту необычную встречу Э. Ольмерт приехал в необычной форме, как модно нынче говорить, без галстука: предстоял нелегкий разговор с ветеранами израильского поселенческого движения — жителями Эмек-Исраэль (Израильская долина). И премьер-министр предполагал сразу же перевести встречу в неофициальное русло. А для такого случая, решил он, лучше всего подойдут джинсы и футболка. Он намеревался вести разговор по-свойски, с неизменным хумусом, салатами и темным пивом, надеясь найти здесь понимание и поддержку, хотя прекрасно знал нрав и норов этих работяг, которые еще до становления самого Государства Израиль, нажили себе мозоли, борясь с неизменными спутниками этого края — постоянной засухой, малярией и другими «прелестями».
Но задушевного разговора не получилось. То ли Ольмерт разучился общаться на «человеческом» уровне, разговаривать по душам, спускаясь в самые «низы», то ли его собеседники с самого начала не настроились на дружественную тональность своего гостя. А когда Ольмерт наступил на «больную мозоль» — предстоящие переговоры с палестинцами, — он сразу же произнес фразу, которая все поставила на свои места. «Люди, живущие в своих фантазиях, — сказал он, — неправильно оценивают ситуацию. Нам придется отдать обширные территории»…
Сразу же возникла стена отчуждения между премьером и теми, с кем он приехал посоветоваться. Премьер так и сыпал обкатанными и отшлифованными, словно медные пятаки, фразами. И они, эти фразы, отскакивали от слушателей, которые надеялись услышать от него объяснения по существу…
Тот, кто внимательно следит за речами или просто выступлениями израильского премьера и других официальных лиц, не могли не заметить такую весьма характерную деталь: все чаще и чаще в его устах и в устах его приближенных звучат фразы — «Нам предстоят тяжелые времена», «Болезненные уступки», «Без болезненных компромиссов не обойтись» и другие такого же плана. Эта и им подобная риторика становится уже своего рода печальным ритуалом, за которым следуют обычно печальные дела. Так и хочется, глядя в глаза, спросить Ольмерта и иже с ним: с кем они посоветовались, готовясь принимать такие решения? Имеют ли моральное право и полномочия говорить от имени всего народа? Ведь только референдум, как известно, может дать мандат решать такого рода проблемы. И, наконец, как реагирует противная сторона на бесконечную цепь уступок? Цепь уступок, которая уже имеет свою печальную историю. Получается какой-то более чем странный компромисс.
И вот какая получается картина: парадоксально, но факт — сами жители ПА и их руководители не хотят никаких… приобретений. Им нужно все или ничего. Как только замаячит договоренность и, кажется, что вот-вот наступит долгожданный мир, они сами разрушают основы этих договоренностей. «Есть шанс, — говорит М. Рахат, — что идея двух государств для двух народов потерпит провал из-за самих же жителей Автономии. Как говорил бывший министр иностранных дел Израиля Аба Эбан, «палестинцы никогда не упускают возможности упустить возможность» (www.humanities.edu. ru). Проследим за такой печальной статистикой. Еще в начале ХХ века (1936 — 1939 гг.) сионистское движение предложило арабам Палестины поделить эту землю, но получили не только отказ, но и интифаду, названную «Арабским бунтом». Позже, в 1947 г., предложение уже исходило из уст представителей ООН. И вновь началась война, которая и привела к независимости Израиля. Очередная возможность замаячила после мирного соглашения М. Бегина с Египтом. И вновь очередная интифада. А далее надежды лопались одна за другой: соглашения в Осло и Кемп-Дэвиде и, наконец, дар Э. Барака в виде 98 % территории. Не взяли. И даже когда Израиль в спешном порядке покинул сектор Газы, разрушив свои же поселения и на позор всему миру вышвырнул своих поселенцев, дар не был оценен по достоинству. Палестинцы не бросились обустраивать цветущие ранее поселения, а вместо этого, обрушили на своих же благодетелей град «касамов». А разрушения так и остались, как памятник головотяпству и недомыслию.
Казалось бы, печальная череда печальной действительности должна хоть чему-то научить. Ничего подобного: вновь звучат заученные речи о «болезненных уступках» и оккупации. Причем, если уступки, о которых идет речь, — изобретение чисто израильское, то понятие «оккупация» пересказывается в Израиле на все лады с подачи арабских государств, Европейского союза и даже США. Шарон, Ливни, юридический советник правительства Мазуз в разной форме и по разному поводу упоминали этот термин то ли на ежегодных встречах в Герцлии, то ли в других своих выступлениях или интервью. В этой связи давайте чисто гипотетически представим себе такую картину: высшее должностное лицо России выступило с официальным заявлением о том, что Калининградская область была оккупирована в результате Второй мировой войны. Трудно предположить, что творилось бы в стране и Госдуме и куда бы впоследствии делся автор этого посыла. А ведь Калининград и территория вокруг него никогда не принадлежали России и были аннексированы СССР в результате победы в войне — на правах победителя. Все верно, такое право есть. Мы же ведем речь об исконных землях Израиля, на которых веками жили евреи. И они, эти земли, вторично приобретены в результате победоносной Шестидневной войны и оплачены дорогой ценой.
В Израиле же стало нормой всякий раз по поводу и без говорить об уступках, дележе, отступлениях. И все сходит с рук. В той же Герцлии Ципи Ливни еще в январе 2006 г. в полный голос заявила, что, «с точки зрения международного сообщества, создание палестинского государства — вопрос решенный и израильтянам нужно свыкнуться с этой мыслью…» Какого сообщества? На основании какого права? И кем решен этот вопрос? Вопросы есть, ответов нет.
И вот что удивительно: в свое время и Рабин, и Шарон в отношении территориальных уступок занимали однозначную позицию — ничего не отдавать даже в обмен на мирный договор. «Удерживать территории с целью торга на будущих переговорах — значит, подписать себе смертный приговор», — так сказал тогда Шарон. Какая же эволюция произошла с той поры во взглядах Шарона, разрушившего целый город Ямит и цветущий край Гуш-Катиф! (Кстати, Гуш-Катиф переводится, как «урожайный блок», сумма экспорта продукции его теплиц составляла 15 % от всего сельскохозяйственного экспорта страны). Думаю, что и само понятие «мирный процесс» требует уточнения, ибо его никак мирным не назовешь: террор не только не прекращается, но и меняет формы и набирает силу. А теперь при активном давлении Д. Буша и К. Райс т. н. «мирный процесс» уже не ограничивается территориальными уступками, он вплотную приблизился к Иерусалиму. Дело дошло до того, что Абу Мазен уже указывает, где израильтянам можно строить, а где нельзя. А слова «В следующем году — в Иерусалиме!» с тонким намеком появились в заголовках палестинских газет. Неужели и на этот раз будем ждать чуда: а вдруг, в последнюю минуту они откажутся?…
Теперь о компромиссе, который, как известно, предполагает соглашение на основе взаимных уступок. Каждая из сторон делает шаг назад, чтобы потом вместе шагнуть вперед — вот суть компромисса. Если же эти требования выполняет только одна сторона, а другая топчется на месте или, что еще хуже, всякий раз выдвигает все новые и новые требования, с каждым разом наглея, то это уже, извините, не компромисс, а пародия на него. Вот и получается странное сочетание — компромисс без компромисса.
Так что зря старался Ольмерт выглядеть простецким парнем на встрече с ветеранами-поселенцами Эмек-Исраэль. Разговор не получился. Он и не мог получиться. Потому что обе стороны по-разному понимают компромиссы.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
