Фото: untappedcities.com
В этой статье я хотел написать о необыкновенном нью-йоркском музее, обитавшем на 7 Авеню и собравшем до 1500 экспонатов, связанных с жизнью знаменитого иллюзиониста и историй исполнения многих его трюков. Но всё откладывал и откладывал, не находя времени. Казалось, ну куда спешить, что может случиться с этим достаточно известным музеем и его несменяемой экспозицией? Но… не успел, не учёл реалии времени. Оказалось, что пандемия готова сокрушать не только человеческие жизни, но и небольшие частные музеи, брошенные государством без всякой поддержки на произвол судьбы. И хотя его обещают восстановить где-то и когда-то, в Нью-Джерси или другом месте, но это уже будет вовсе не то. Ведь у Гудини с Нью-Йорком были особые отношения: он любил этот город, а ньюйоркцы обожали его. Это здесь он жил, встретил единственную любовь и показал свои лучшие фокусы. Но места его выступлений больше связаны с самим городом чем лично с ним. И даже новый хозяин дома, в котором он прожил более 20лет, не очень приветлив с фанатами, прибывающими сюда для фотосессий. Но мы найдём и посетим его семейный мемориал, ещё и сегодня продолжающий хранить тайны, о которых вам будет интересно узнать.
Однажды, ещё только мечтавший о карьере артиста, он в лавке букиниста случайно обнаружил толстый потрёпанный том с интригующим названием «Мемуары Роберта Гудина, посла, писателя и мага, написанные им самим». Эта книга стала для него откровением и путеводной звездой. А позднее, когда он c Джеком Хэйманом, своим приятелем с фабрики зонтиков, начали промышлять показом фокусов с картами и трюками с шалями, Эрих решил взять себе созвучный творческий псевдоним. При этом Джек рассказал ему, что если добавить букву «и» к французскому слову, то оно станет означать «подобный, или похожий на…». И Эрих, мечтающий быть «похожим», и потому сразу поверивший тому на слово, создал псевдоним, вскоре ставший всемирно известным — Гарри Гудини («Houdini» вместо «Houdin»). А с именем всё было значительно проще. Предполагается, что он позаимствовал его у известного тогда иллюзиониста Гарри Келлара. Хотя родные считали, что оно было простой адаптацией его имени Эрих, поскольку в семье его звали Эри (Ehrie), что созвучно с Гарри (Harry). С течением времени наш герой так сросся с этим именем, что в 1913 году закрепил его за собой уже официально. Хотя при рождении получил имя Erik Weisz (Эрик Вайс), которое в Америке было трансформировано в более благозвучное Ehrich Weiss. Любопытно, что невольно он придумал псевдоним не только себе, но и знаменитому комедийному актеру Бастеру Китону, с родителями которого был дружен. Однажды, увидев, как 6-месячный Джозеф скатился с лестницы, он воскликнул: «My, what a buster!» (Боже мой, ну и падение!). И это прозвище прижилось на всю жизнь.
А сам Эрик родился в Будапеште, в 1874 году, в еврейской семье раввина Майера Самуэля Вайса и его жены Сесилии Штайнер. Спустя 4 года его отца пригласили принять небольшую немецкоязычную еврейскую общину в городке Эпплтон (штат Висконсин, США), куда вскоре перебралась и их большая семья. Однако прожили они там недолго. Скорее всего, виной тому был не столько тяжёлый характер отца, сколько сложности, возникшие в самой общине (в общем-то довольно либеральной), в общении с серьёзным ортодоксальным раввином. Формальным поводом послужила его приверженность к идиш и слабое знание английского языка. В поисках достойной работы в городках Среднего Запада в 1882 году раввин Вайс с семьёй перебирается в Милуоки. В этой борьбе за выживание Эрик оказывает посильную помощь, занимаясь продажей газет и чисткой обуви. В этой большой семье он — любимчик. Непоседа, всегда жизнерадостный и весёлый, исключительно любознательный, донимающий всех вопросом: «А что там внутри?» Пытаясь разобрать всё, что попадалось под руку: игрушки или настенные часы. И как ни странно, после всех его экспериментов они продолжали работать. Но главным для детей было то, что отец постоянно прятал от них сладости, а Эрик мог открыть любой замок в шкафчиках и буфете. А когда дети уже привыкли к его фокусам с замками, он перешел на карты и монеты. Эти знания он приобрёл во время посещения представлений гастролирующих бродячих цирков. Будучи сильным, ловким и выносливым мальчиком, он и там старался быть полезным. Даже пробовал выступать на трапеции. В двенадцать лет сбежал из дома. Предполагают, что уехал на гастроли с очередной труппой цирка. Вернулся уже в Нью-Йорк, в пансион на 79 Восточную улицу, куда к тому времени перебралось семейство. Работал курьером, помощником фотографа, наконец, устроился на фабрику по производству галстуков.
Но сцена продолжает манить его, и, как многие новички, он начинает с пивных баров и эстрадных представлений. Его первые номера состояли в основном из карточных фокусов и трюков с шелковыми платками, в которых в качестве помощника выступал его сослуживец и приятель Джек Хэйман, а позднее младший брат.
И, наконец, в 1891 году он принимает окончательное решение: посвятить свою жизнь профессии фокусника. Естественно, что родители были против, поскольку никак не могли смириться с тем, что их сын решил сменить приличное место работы и верный доход на сомнительный заработок фокусника. Однако через год отец уходит из жизни, и ответственность за содержание матери и сестры ложится на Эрика и его братьев. Тогда он занимает деньги и покупает у разорившегося фокусника «волшебный ящик», напоминающий собой небольшой сундук, в котором можно было разместить человека. Смысл этого приспособления для фокуса заключался в том, что благодаря регулируемой изнутри специальной скрытой панели, из закрытого на множество замков и обвязанного канатами «ящика», можно было не только легко выбраться наружу, но и заменить находившегося там человека на другого.
Таким образом, братья на секунды (чтобы скрыть способ замены) прикрыв сундук шторой, менялись местами под восторженные аплодисменты зрителей. С этим, и другими номерами они приняли участие во Всемирной выставке 1893 г. в Чикаго.
Через некоторое время, уже новоявленный Гарри, договорился о пробе в театре Хубера на 14-й улице. Им управлял австралиец Джордж Декстер, известный постановщик цирковых интермедий. Когда он узнал, что Гудини интересуют номера, связанные с освобождением от пут и манипуляции с замками, он сразу же научил его основам техники их исполнения. А вскоре Гарри посчастливилось попасть на сольное выступление великого Гарри Келлара, где он уже воочию наблюдал известный трюк со связыванием рук. Но юного Гудини не столько взволновал сам трюк, как способ его представления публике: «Попробуйте-ка завязать этой веревкой мои руки так, чтобы я не смог освободиться!»
Именно эти встречи заставили его по-иному взглянуть и осмыслить профессию, а затем и поднять её до наивысшего уровня достижений шоу-бизнеса. Убедить зрителя поверить в исключительную сложность трюка, заставить с нетерпением ждать фокус, увлечённо наблюдать его исполнение, а затем с восторгом радоваться завершению — эту сложнейшую задачу циркового бизнеса он пытается решить. Главную роль в её осуществлении отводит организации соответствующего уровня рекламы и профессиональной подготовки. В конечном итоге Гудини выйдет безусловным победителем в борьбе с кандалами и тюремными камерами, смирительными рубашками, ячейками рыбацких сетей, цепями и закрытыми железными ящиками — со всем, что могла предложить изобретательность тех, кто предпринимал все усилия, чтобы удержать его в заточении и доказать, что смогут сломить его. Потому, что он сумел бросить им свой вызов: свяжите, закуйте, заточите меня, и я всё равно, вот увидите, вновь обрету свободу.
В решении этих задач огромную помощь и поддержку окажет ему его единственная любовь — Вильгельмина Беатрис Ранер. Он встретится с ней в 1894 году во время одного из своих выступлений на Кони-Айленде. Хрупкая, удивительно приятная и застенчивая Бесс (как будет он её называть всю жизнь) была на тот момент участницей группы «Флорал систерс», где настолько превосходно танцевала и пела, что не влюбиться в неё было просто невозможно. Через три недели они уже зарегистрируют брак, и она займёт место его брата в шоу рядом с ним. И место его жены до последних дней. К 1895 году Гарри и Бесс присоединились к Цирку уэльских братьев, где они пели, танцевали и выполняли трюк, которому дали звучное название «метаморфоза». Тот самый, в котором они менялись местами в запертом сундуке. Здесь Гудини впервые попробовал прорекламировать номер: «Величайший новый трюк в мире! Все принадлежности, используемые в номере, могут обследоваться публикой. Руки господина Гудини связывают на спине, а его самого накрепко завязывают в мешке. Концы шнуров пломбируются. Затем его кладут в ящик, который запирают, обматывают канатом и помещают в шкаф. Тогда госпожа Гудини закрывает занавес и трижды хлопает в ладоши. При последнем хлопке занавес открывает уже освободившийся господин Гудини, а его жена оказывается в мешке на месте мужа. Пломбы целы, и ее руки связаны. Только задумайтесь: чтобы поменяться местами, им нужно всего три секунды! Нет в мире номера более таинственного, молниеносного и ловкого».
Вскоре они добрались с гастролями до Ланкастера в штате Пенсильвания, где зимовал цирк братьев Уэлш, к которому они присоединились, подписав выгодный контракт. Гудини должен был показывать фокусы с картами и освобождаться от наручников, а Бесс — петь и танцевать.
Кроме того, когда цирк выступал на ярмарках, она «читала мысли», а Гарри делал цирковые номера. И, конечно, вдвоем они исполняли «трюк с ящиком».
При этом во время гастролей в каждом новом городе Гудини предлагал 100 долларов любому, кто сможет надеть ему такие наручники, от которых он не сможет освободиться. Естественно, что ему никогда не приходилось платить эти деньги. Его успешность обеспечивала отличную рекламу любому шоу, и он быстро стал хедлайнером, т. е. участником представления, имя которого стоит в заголовке афиши, а выступление, как правило, в конце. Зрители по всей стране собирались теперь, чтобы увидеть именно Гудини, загипнотизированные его способностью преодолевать любые препятствия.
Как-то зимой, когда театры прекратили свои гастроли, он решил предложить свои услуги цирку «Коль и Миддлтон» в Чикаго. Однако, журналисты намекнули ему, что в этом городе без всемогущего лейтенанта полиции Энди Роану не решается ни один вопрос. И Гудини предложил тому на пари испытать его. Роану согласился и на следующий день приказал надеть на его кисти три пары наручников и запереть в камере, а репортеры и полицейские направились в кабинет Роана отведать освежающие напитки, заказанные Гудини. Но вскоре ликующий фокусник широкими шагами вошел в комнату. Оков на нем не было! Но циничные журналисты вовсе не разделили его восторг. «Роан рассказывал нам, — заявили они Гудини, — что накануне вы крутились в тюрьме. Возможно, вы смогли снять копии с замочных скважин с помощью ключа, покрытого парафином, или что-нибудь в этом роде». И хотя так это и произошло на самом деле, Гудини ответил спокойно и твердо: «Если вы думаете, что я воспользовался каким-нибудь дешевым трюком или сплутовал, разденьте меня догола и обыщите, а потом заприте снова». Это было невероятное предложение, но полицейские приняли его. Одежду Гарри перенесли в другую камеру и предложили показать трюк еще раз. И он освободился быстрее, чем в предыдущий раз. Для Чикаго 1898 года это была полная сенсация, и директор местного театра «Хопкинс» сам позвонил Гарри и предложил ему завидное место на ближайшее время. Но Бесс, накануне, слегла с воспалением легких, и он вынужден был отказаться. Правда, директору он сказал: «Я не могу выступать по воскресеньям без оплаты, подобающей ведущему актеру». Но тот принял его условия. Когда Гарри сказал Бесс, сколько ему заплатят, та подскочила на кровати: «Да за такие деньги я встану, если даже буду при смерти». Гарри привез ее в театр в дорогом экипаже. Но это было только начало. Чете Гудини предоставили гримерную для ведущих артистов с зеркалом в полный рост. И Бесс быстро оправилась от болезни. Так слава и удача начали улыбаться им, а 1899 год станет переломным в их жизни. В музыкальном театре Миннеаполиса, к ним подойдёт незнакомый мужчина и похвалит их работу: «Мне понравился ваш номер с приглашением надеть на вас наручники, если они найдутся у зрителей, а также тот, который вы делаете в паре с женой. Достаточно профессиональная работа. Я хотел бы, чтобы с этими номерами вы работали у меня». Это был Мартин Бек — великий импресарио, генератор идей и король шоу-бизнеса, из цирка «Орфей». Так начался их триумф и признание на цирковой сцене. С этой минуты им больше никогда не придётся выступать в дешевых театрах.
Вскоре они добрались с гастролями до Ланкастера в штате Пенсильвания, где зимовал цирк братьев Уэлш, к которому они присоединились, подписав выгодный контракт. Гудини должен был показывать фокусы с картами и освобождаться от наручников, а Бесс — петь и танцевать.
Кроме того, когда цирк выступал на ярмарках, она «читала мысли», а Гарри делал цирковые номера. И, конечно, вдвоем они исполняли «трюк с ящиком».
При этом во время гастролей в каждом новом городе Гудини предлагал 100 долларов любому, кто сможет надеть ему такие наручники, от которых он не сможет освободиться. Естественно, что ему никогда не приходилось платить эти деньги. Его успешность обеспечивала отличную рекламу любому шоу, и он быстро стал хедлайнером, т. е. участником представления, имя которого стоит в заголовке афиши, а выступление, как правило, в конце. Зрители по всей стране собирались теперь, чтобы увидеть именно Гудини, загипнотизированные его способностью преодолевать любые препятствия.
Фото: picryl.com
Как-то зимой, когда театры прекратили свои гастроли, он решил предложить свои услуги цирку «Коль и Миддлтон» в Чикаго. Однако, журналисты намекнули ему, что в этом городе без всемогущего лейтенанта полиции Энди Роану не решается ни один вопрос. И Гудини предложил тому на пари испытать его. Роану согласился и на следующий день приказал надеть на его кисти три пары наручников и запереть в камере, а репортеры и полицейские направились в кабинет Роана отведать освежающие напитки, заказанные Гудини. Но вскоре ликующий фокусник широкими шагами вошел в комнату. Оков на нем не было! Но циничные журналисты вовсе не разделили его восторг. «Роан рассказывал нам, — заявили они Гудини, — что накануне вы крутились в тюрьме. Возможно, вы смогли снять копии с замочных скважин с помощью ключа, покрытого парафином, или что-нибудь в этом роде». И хотя так это и произошло на самом деле, Гудини ответил спокойно и твердо: «Если вы думаете, что я воспользовался каким-нибудь дешевым трюком или сплутовал, разденьте меня догола и обыщите, а потом заприте снова». Это было невероятное предложение, но полицейские приняли его. Одежду Гарри перенесли в другую камеру и предложили показать трюк еще раз. И он освободился быстрее, чем в предыдущий раз. Для Чикаго 1898 года это была полная сенсация, и директор местного театра «Хопкинс» сам позвонил Гарри и предложил ему завидное место на ближайшее время. Но Бесс, накануне, слегла с воспалением легких, и он вынужден был отказаться. Правда, директору он сказал: «Я не могу выступать по воскресеньям без оплаты, подобающей ведущему актеру». Но тот принял его условия. Когда Гарри сказал Бесс, сколько ему заплатят, та подскочила на кровати: «Да за такие деньги я встану, если даже буду при смерти». Гарри привез ее в театр в дорогом экипаже. Но это было только начало. Чете Гудини предоставили гримерную для ведущих артистов с зеркалом в полный рост. И Бесс быстро оправилась от болезни. Так слава и удача начали улыбаться им, а 1899 год станет переломным в их жизни. В музыкальном театре Миннеаполиса, к ним подойдёт незнакомый мужчина и похвалит их работу: «Мне понравился ваш номер с приглашением надеть на вас наручники, если они найдутся у зрителей, а также тот, который вы делаете в паре с женой. Достаточно профессиональная работа. Я хотел бы, чтобы с этими номерами вы работали у меня». Это был Мартин Бек — великий импресарио, генератор идей и король шоу-бизнеса из цирка «Орфей». Так начался их триумф и признание на цирковой сцене. С этой минуты им больше никогда не придётся выступать в дешевых театрах.
Весной 1900 года несколько американских фокусников отправятся в «Старый Свет», в поисках славы и денег. Гарри с Бесс, несмотря на отсутствие средств для такого тура тоже решили рискнуть. В Лондоне Гарри обратился к Дандэс Слэйтер, директору лондонского театра «Алгамбра» и показал ему альбомом газетных вырезок с летописью его подвигов в полицейских участках американских городов. Поражённый увиденным Слэйтер сказал артисту: «Если вы так же сумеете улизнуть из Скотленд-Ярда, возможно, я возьму вас на две недели». «Тогда идёмте туда, не откладывая», — ответил Гарри, и они направились в полицию. Но комиссар не стал долго с ними говорить: «Ярд не принимает участия в дешевых спектаклях для прессы. Если мы наденем на него наручники, то они будут настоящими, и мы не дадим никаких ключей, а ему придётся посидеть в камере установленный нами срок». «Ок! — ответил Гарри. — Надевайте наручники. Три пары, или четыре. И кандалы на ноги тоже». Комиссар Мелвилл сделал это и направился к выходу со словами: «Так будет с каждым янки, который напрашивается на неприятности». Но не успел он дойти до двери, как его догнал Гарри, уже без наручников. (Дело в том, что Гудини знал, что английские наручники можно разомкнуть с помощью легкого постукивания особым образом о твердую поверхность. Потому, перед тем как идти в полицию, он прикрепил к бедру под брюками свинцовую ленту). Но для комиссара полиции это стало шоком, а Гудини сразу получил двухнедельный контракт в «Алгамбре». Слух о «триумфе» в Скотленд-Ярде, став сенсацией, быстро разнесся по всему Лондону, и новость о «гвозде» сезона мгновенно распространилась среди людей искусства. Две недели гастролей вскоре превратились в полгода, а гонорар становился всё выше и выше. Затем супруги переехали в немецкий Дрезден.
Публика встречала Гудини овациями, однако полицейские чиновники и газетные издатели испытывали совсем иные чувства. То, что он был американцем, ему прощали. Но ведь он был еще и евреем. Потому Гарри нужен был помощник для контактов со зрительным залом и добровольцами из публики, равно как и для взаимодействия с полицией и редакциями. И он нашел такого человека в лице отставного австрийского офицера Франца Куколя, происходившего из знатного рода, и пользовался его услугами долгие годы. Чтобы начать в Германии с очередной сенсации, Гарри решил закованным совершить прыжок в Эльбу с моста. Но полиция сообщила, что выходки подобного рода в Дрездене запрещены. Однако, Куколю за их спиной удалось договориться с представителями тайного сыска. И тогда Гарри, обвешанный наручниками, кандалами и цепями, погрузился в воду и оставался там до тех пор, пока толпа не сочла его утопленником. И лишь тогда вынырнул, показывая всем разомкнутые цепи. Но допустить «факт непослушания» полиция не могла и потому всё-таки оштрафовала его «за хождение по газонам». По которым ему всё равно пришлось пройти, выбравшись на берег. Но там публика встретила его овациями. Которые не умолкали все дни его пребывания в стране. Позднее он будет широко использовать в рекламе тот факт, что являлся единственным артистом, получившим в Германии «имперские сертификаты».
Тем временем Куколь договорился о его гастролях в России. А там уже наслышанные о трюках Гудини в тюрьмах и полицейских управлениях многих стран решили «наказать» его, разместив Гарри не в камере тюрьмы с внутренними замками, а в вагоне для арестантов, в котором лошадьми перевозили «кандальников». Он представлял собой стальную камеру, с наружным замком, который можно было отрыть только ключом по месту прибытия в Сибирь. Тем не менее, во время длительного прощального поцелуя Бесс удалось передать ему миниатюрный консервный нож, которым он сумел вспороть цинковый пол и вскоре предстать перед начальником стражи. Так что совершенно зря охрана дважды обмотала вагон цепями с замками, которые (для контроля) расположили спереди — рядом с охраной. После всех этих удачных манипуляций с консервным ключом в фургоне для арестантов его гонорары были удвоены. Теперь на него посыпались приглашения. В общей сложности он выступал в разных театрах Москвы четыре месяца. В течение недели, когда он выступал перед великим князем Сергеем, его гонорары вместе с отчислениями составили 350 фунтов, или 1750 долларов по курсу 1903 года. (Тогда хорошая комната в театральной гостинице стоила доллар, а за обед с вином брали 15 центов).
Почти пять лет проведёт Гудини в Европе и покинет её всемирно известным и обожаемым публикой магом и кудесником. Но существуют в Лондоне люди, желающие принизить значение его достижений. И где-то находят они кузнеца из Бирмингема — некого Натаниэля Харта, который в течение пяти лет разрабатывал конструкцию наручников со столь замысловатым сочетанием замков, что подобрать к ним отмычку было практически невозможно. И вот уже в прессе в течение нескольких недель затеваются дебаты: найдётся ли в Лондоне человек, способный принять вызов кузнеца? А газета London Daily Mirror уже напрямую адресует этот вызов Гудини. При таком ажиотаже он уже не может отказаться от адресованного лично ему вызова. И 17 марта 1904 г. на Лондонском ипподроме при скоплении 4000 зрителей (и более 100 журналистов ведущих газет) за 1час и 10 минут он, полностью измождённый, всё же открывает эти наручники. А вскоре на волне всеобщего поклонения и триумфа возвращается в Америку.
Ещё многое ему предстоит совершить и многого достигнуть, но главная цель и мечта его жизни достигнута: он стал лучшим и всемирно признанным иллюзионистом.
О главных достижениях и победах
Как там пели в старой песне: «Помните, каким он парнем был?». Но всё это было так давно, что, конечно, уже никто и ничего не помнит. А был он невысок: 5 футов 5 дюймов — нормальный рост для нормального мужчины. Однако, Гарри хотел выглядеть повыше, оттого носил пышную шевелюру. Долгие годы одевался небрежно, и часто его одежда выглядела так, словно он в ней спит. Но взгляните на фото: это лицо настоящего мужчины. Здоров, силён, настойчив и умён. Исключительно энергичен: его энергия пленяет и завораживает. На сцене бесконечно улыбчив: с горящими и искрящимися глазами. Именно такие и добиваются всего. А ведь большинство его номеров придумано им, можно сказать, с «чистого листа». Ведь никто лучше Гарри не разбирался во всех этих замках, цепях и наручниках. Он знал о них фактически всё. К примеру, что, практически, все наручники моделей, выпущенных до 1920 года, можно было открыть одним ключом, и т. п. Уверял, что многие замки и наручники можно отворить с помощью минимального правильно применяемого усилия, или с помощью самого простого инструмента, типа шнурка. Знал, что в отличие от кандалов, цепи можно было снять, не открывая замок. Если артист напрягает живот и расправляет плечи перед тем как его обвяжут длинной цепью, а потом расслабится, то он может высвободиться при помощи элементарных крючков. На крайний случай существовал и другой способ, которому Гарри научился у силовых жонглеров. Можно было, хоть и с посторонней помощью, разорвать цепи, напрягая пресс.
Владение телом помогало ему осуществлять фокус «освобождение из смирительной рубашки», в которую его облачали, предварительно связав лодыжки, и поднимая краном (вниз головой) на определённую высоту. Cкрестив руки на груди, когда рубашку затягивали, Гудини делал глубокий вдох, чтобы при выдохе ткань была ослаблена, а затем уже с помощью этого зазора освобождал руки. Говорят, что в редких случаях фокуснику даже приходилось вывихнуть плечо. Чтобы достичь совершенства, он постоянно тренировался. Легко развязывал (даже ногами) разные узлы, играл в карточные фокусы, не глядя на них, и учился задерживать дыхание на несколько минут. Это позволяло ему часто оставаться под водой еще долго после того как по расчётам наблюдателей он может выжить. И лишь тогда подняться, размахивая цепями над головой. В своем доме он даже установил большую ванну, чтобы практиковаться под водой в течение длительного времени. Гудини тренировал себя использовать правую и левую руки, с одинаковым мастерством. Будучи преисполнен решимости оставаться популярным, он постоянно работал над своими приемами и создавал новые и более смелые «побеги». Являясь автором этого нового жанра и «королём наручников» и «побегов», он способствовал тому, что в 1920 году в издание словаря Funk & Wagnall был включён глагол «hou-di-nize», означающий «освободиться» (от уз, пут, заключения и т. п.), или «вырваться». Хотя он и родился в Венгрии, Гудини был американским патриотом и стойким сторонником участия США в Первой мировой войне. Это он убедил Общество американских магов подписать клятву верности президенту Вудро Вильсону, а затем даже отменил свои гастроли, чтобы создать специальные инструкции американским войскам. На занятиях, проводимых им на ипподроме Нью-Йорка, Гудини давал советы молодым воинам о том, как спастись с тонущего корабля, освободиться от веревок, наручников и других ограничений в случае захвата их немцами. Но в 1905 году, когда он вернулся в Америку, Гудини ожидали совсем иные проблемы. Его слава и признание были огромны, и публика с нетерпением ждала встречи с ним. Естественно, что их надежды были связаны с желанием увидеть какие-то новые, невероятные чудеса. И он должен был их придумать. Расскажем о некоторых из них.
«Освобождение из молочного бидона»
Смысл номера заключался в том, что на сцену выносили большой бидон высотой около метра, и любой желающий мог подняться на сцену и осмотреть и простучать его сверху донизу, чтобы убедиться в его состоянии. Затем бидон заполняли водой, после чего Гудини в наручниках засовывали внутрь. Так как часть жидкости выплескивалась наружу, то ассистенты демонстративно доливали воду прямо на голову Гудини, и закрывали крышку, запирая её на шесть висячих засовов. (Зрители могли принести и свои замки). После чего бидон закрывали ширмой и… начиналось представление. До его начала Гудини просил зрителей, как только закроется крышка, задержать дыхание на всё время исполнения трюка. Огромные часы с секундной стрелкой начинали отсчёт, и ассистенты громко комментировали время. К концу второй минуты даже самые стойкие выдыхали воздух, и по залу прокатывались недоумённые возгласы: человек не может так долго находиться без воздуха, фокусник сейчас погибнет у них на глазах, остановите шоу! И тогда, ширму наконец убирали — и все с восторгом видели живого и невредимого Гарри, восседающего мокрым на бидоне, как на троне. Позднее, для усложнения задачи, бидон ещё ставили в деревянный ящик. Иногда, в качестве рекламной акции, заполняли его молоком или пивом.
Секрет фокуса? Предположительно, горловина бидона была съёмной и держалась на фальшивых заклёпках, открывающихся изнутри. Гудини просто снимал её, как верхнюю часть матрёшки, и выходил, оставляя все замки нетронутыми.
«Исчезновение слона»
Впервые показал на ипподроме в Нью-Йорке в 1918 году. Вначале Гудини проводил слона по кругу, предъявив его тем самым публике. Вот он, смотрите, живой, настоящий, весит под пять тонн, зовут Дженни. Затем заводил его в специальную клетку-загон. Ассистенты набрасывали на животное белое покрывало, Гудини выстреливал из пистолета, после чего двери вольера открылись, и… публика в недоумении подавалась вперед. Слона в вольере не было: за считанные секунды он исчезал.
«Прохождение сквозь стену»
В этом необыкновенном номере ему ассистировала публика. Они застилали сцену ковром и тем самым разрешали одну из проблем: если есть ковер — значит, нет люка. Затем на его середину выносили кирпичи и цемент, и добровольцы строили стену торцом в зал — не менее двух метров в длину и высоту. По обеим сторонам стены устанавливали шатровые кабинки: Гудини в одну входил, а через секунды выходил из другой, на противоположной стороне. Позднее, когда фокус был разгадан, его повторял в разных вариациях Дэвид Копперфилд — проходил, например, через Великую китайскую стену. Правда, используя несколько иную технику.
Секрет фокуса? Сквозь стену Гудини, конечно, не проходил — под ней был люк, закрытый ковром. Но когда люк открывали, ковер прогибался. Настолько, что Гудини мог незаметно проползти под стеной из кабинки в кабинку! Когда устроители аттракциона «разболтали» об этом журналистам, Гудини перестал показывать этот номер.
«Освобождение из ящика под водой»
Это номер, в котором объединились его несколько отдельных фокусов: пребывание в замкнутом пространстве, связанные руки и ноги и освобождение из водных глубин. Одно из таких представлений Гудини провел в 1912 году в Нью-Йорке прямо на барже, пришвартованной в проливе Ист-Ривер. То, что поначалу представили публике, не вызвало у неё особых эмоций. Традиционно ассистенты заковали Гудини по рукам и ногам, затем поместили его в большой ящик, который обмотали толстыми цепями и закрепили сверху замками. Правда, никогда крышку не прибивали дополнительно десятками гвоздей, но это тоже было понятно: таким образом устроители хотели добиться полной герметизации. Но то, что этот фундаментально запечатанный «саркофаг» с живым Гудини, просто так выбросят в воды пролива, и он, увлекаемый грузом, потянет мага на дно — не ожидал увидеть никто. Из такой ситуации выбраться было практически невероятно, даже Гудини. Это было равносильно тому, что великого маэстро отправили здесь на верную смерть. И словно подтверждая это — тихие воды залива были спокойны и безмятежны. И вдруг, через пять минут, под бурные овации, в них появлялась фигурка мага, с разорванными цепями в руках.
Секрет фокуса? Предполагают, что всё дело было здесь в особой конструкции «ящика». На одной из его боковых сторон две нижние доски не были прибиты к обрешётке; а крепились к ней при помощи защёлки. Потому Гудини успевал снять наручники ещё до того как ящик начинали обматывать железными цепями, а как только он оказывался на глубине, Гудини открывал защёлку и плыл к поверхности.
Придумывая всё новые и новые номера, он не боялся раскрывать тайны и секреты уже осуществлённых. Что, естественно, вызывало недовольство его коллег. Об этом он написал несколько книг, в которых рассказывал и о том, как делает чудеса. Первая его книга «Разоблачение Роберта Гудина» вышла в 1908 году, в 1920 году появились «Торговцы чудесами и их методы», а затем и «Фокусник среди духов». В 1916 году, неожиданно для него самого, его имя обошло все газеты мира. Всё началось с того, что на торжественной церемонии в «Метрополитен-опера» в Нью-Йорке Саре Бернар была подарена бронзовая статуэтка с её изображением. Вскоре, однако, произошел конфуз: когда пришел чек на 350 долларов от компании «Горхем», отлившей статуэтку, то театральные знаменитости оставившие на подарке свои автографы, не захотели «опускаться» до такой прозы, как оплата чека. В конце концов компания послала чек самой Саре. Та отправила статуэтку назад, сопроводив ее язвительным письмом. Гудини обожал её. Не только за потрясающее мастерство, но и за её мужество: в 72 года, с ампутированной ногой, она могла блистательно держать себя на сцене. Узнав об этой истории, он пришел в ярость: немедленно отправил компании чек на 350 долларов, а Саре Бернар послал письмо, прося ее принять статуэтку от имени американских артистов варьете. В этом жесте был весь Гудини: справедливый человек с широкой и импульсивной душой. А в 1917 году Гарри Гудини был избран национальным президентом общества американских иллюзионистов. А вот руководство ещё одним обществом «Дети раввинов» прошло незамеченным. И уже в 1918 году люди во всем мире получили возможность увидеть великого иллюзиониста ещё и благодаря кинематографу: Гудини снимает свой первый фильм — 15-серийный сериал «Тайный мастер». Несмотря на его довольно непритязательную актёрскую игру, зрители были в восторге от его трюков, и он становится еще более известен и популярен. В это самое время он принимает участие в самом продолжительном в его карьере (около 19 недель) представлении — патриотической феерии «Поднимите настроение» на Нью-Йоркском ипподроме. А в 1923 году он снимает уже пять немых полнометражных фильмов. К таким картинам, как «Мастер тайны», «Мрачная игра», «Остров страха» и «Человек из другой реальности», он сам написал сценарии. В связи с этим Гудини получил одну из первых звезд на знаменитой Аллее славы в Голливуде — за его вклад в киноиндустрию. Но увлекался он не только фокусами. Его интересовало всё новое, что происходило в окружающем мире. И потому, увлёкшись зарождавшейся на его глазах авиацией, он приобретает самолет и совершает первый в истории полет над Австралией.
А в 1925 году долгая карьера Гудини на сценических подмостках, наконец, воплощается в собственное Бродвейское шоу. Представление «HOUDINI» длиною в два с половиной часа стало его самым продолжительным шоу. Часовой первый акт с пятнадцатью фокусами и иллюзиями – фактически стал отправной точкой. А второй и третий акты, в которых были представлены некоторые из его самых известных номеров и разоблачение спиритизма, естественно, были винтажными произведениями Гудини. Это стало своеобразным подведением итогов, творческим отчётом о пройденном пути. Завершившимся всемирным признанием. Но впереди маячили уже новые горизонты, ещё более сложные и крутые перевалы. И он уже был готов и к этим новым трудностям и новым свершениям. Но… судьба распорядилась совсем по-иному, нанеся ему сокрушительный, неожиданный и незаслуженный удар. Оставив ему всего лишь один, последний год жизни.
О семье и судьбе
В чём-то схожая ситуация произошла и с его отцом. Приглашённый на место раввина в небольшую еврейскую общину Эпплтон в Висконсине он тоже связывал с этим местом большие планы и радужные мечты. Но его надеждам не суждено было сбыться. Судьба ударила его «под дых» в самое больное и неожиданное место: усомнившись в его способностях и компетентности на том поприще, к которому он считал себя наиболее подготовленным. Этого удара он не смог вынести и потому рано ушёл из жизни. Отношения с отцом у Эрика были, мягко говоря, прохладными. Слишком разными они были. Другое дело – его мать. Для Сесилии Штайнер он был самым любимым ребёнком, хотя не являлся ни первенцем, ни последним ребёнком.
Что бы он ни делал, всё было хорошо и правильно. Она всегда и везде была на его стороне, поддерживала и верила в него. На протяжении всей жизни они были очень близки. Можете себе представить, что в 1907 г. после своего первого из «прыжков с моста» в нью-йоркском Рочестере, он (уже взрослый, женатый, 33-летний мужчина), с восторгом и гордостью запишет в своем дневнике: «Ма видела, как я прыгнул!».
А в 1905 году, впервые вернувшись из европейского турне, и ощутив себя состоятельным человеком, он сразу же покупает элегантный дом из коричневого камня в фешенебельном Гарлеме и переселяет туда мать, сестру и двух братьев, чтобы теперь уже всегда быть рядом с ней. Но особенно любопытна история произошла в 1912-м, когда он уже прилично зарабатывал, демонстрируя на Бродвее трюк с освобождением от веревок, подвешенный вверх ногами к балке на высоте двадцатого этажа. В конце первой недели выступлений он попросил директора театра заплатить ему не банкнотами, а золотыми монетами, которые затем заставил помощников отполировать до полного блеска. И лишь после этого он поехал к матери: «Помнишь, как перед смертью папа взял с меня слово заботиться о тебе? И я пообещал засыпать тебя золотом, но ты не поверила мне. А теперь подставляй подол!» – и высыпал блестящие доллары прямо ей на колени. Позже Гарри говорил, что это был самый счастливый миг в его жизни. А вскоре в родном Будапеште он устроил целое представление в ее честь, сняв лучший в городе зал с пальмовым садом под стеклянной крышей и ложей, в которой она восседала подобно царственной особе. На ней было платье, сшитое для самой королевы Виктории. Гудини как-то увидел его в лондонском магазине и убедил владельца продать его, поскольку у мамы был тот же размер одежды. Можно себе представить, что чувствовала она там, среди толпы восхищённых гостей, раздавая подарки. Ведь она была мамой великого Гудини, национальной гордости Венгрии. Когда ее не стало, он обезумел от горя. Она умерла 17 июля 1913 года (в возрасте 72 лет) от смертельного инсульта, когда Гудини находился в Копенгагене. Выступая на пресс-конференции, он получил телеграмму с известием о её смерти, и, прочитав её, потерял сознание. Очнувшись, он безутешно рыдал, оплакивая свою дорогую мать. Уезжая на гастроли, словно предчувствовал беду, он никак не мог разжать руки, обнимая мать. Она попросила его привезти меховые тапочки. Эти тапочки он потом положит в ее гроб. Целыми днями будет проводить на кладбище, разговаривая с умершей. Казалось, что он сходит с ума. «Я, смеявшийся над ужасами смерти, который с улыбкой прыгал с высоких мостов, получил потрясение, от которого выздороветь невозможно», – скажет он позднее. Семья Вайсов отложила погребение (вопреки еврейскому обычаю), чтобы Гудини мог приехать из Дании и в последний раз взглянуть на свою мать. Она была его ангелом хранителем и путеводной звездой. И теперь он не знал, как будет без неё дальше жить.
Но даже и после смерти мать невольно продолжала оказывать влияние на его поступки. Так одно время Гудини был в приятельских отношениях с Артуром Конан Дойлом, автором знаменитых романов о Шерлоке Холмсе. Как-то во время их совместного отдыха в Атлантик-Сити Конан Дойл, зная об особом отношении Гудини к матери, объявил, что хотел бы сделать другу подарок – устроить сеанс спиритической связи с его умершей матерью. В номере отеля зашторили окна и жена Дойла – Джин выступила в качестве проводника. Она довольно быстро вступила в контакт с духом схватила карандаш и начала быстро записывать послание матери Гудини. На пятнадцати страницах мать говорила Гарри слова любви и поддержки, напомнила о привычке сына прижиматься ухом к ее груди, чтобы слушать биение сердца и сообщила, что занята хлопотами по подготовке дома, где они воссоединятся вновь. Гудини был в шоке от услышанного. Сказать, что он был горько разочарован и разгневан – не сказать ничего. Ведь Сесилия была еврейкой, говорила только на идиш и не могла диктовать текст на английском языке, тем более упоминать или чертить христианский крест. Кроме того, на этот день приходился её день рождения, и она не могла забыть и не упомянуть об этом. Недоверия добавило ещё и то, что накануне Джин весьма подробно расспрашивала Бесс о привычках ее свекрови. Это были сплошные выдумки, шарлатанство и заведомая ложь. Такого надругательства над памятью матери он простить не мог и потому не только поссорился с Дойлами, но и объявил беспощадную войну всем медиумам и экстрасенсам, доведя её до судебных разбирательств и рассмотрений в Сенате.
К сожалению, сохранилось всего несколько фотографий, где Гудини запечатлён вместе с матерью. Самая распространённая – та, где он изображён в окружении единственных любимых им женщин: мамы и Бесс. Их знакомство началось с того, что «парадное» платье Бесс оказалось безнадежно испорчено кислотой из реквизита «Братьев Гудини», и мама Гарри за ночь пошила ей новое. Следует заметить, что Сесилия прекрасно ладила не только с невесткой, но и с её мамой, с тёщей её сына. Несмотря на то, что Бесс не была еврейкой, что в семье раввина имело принципиальное значение. А сами «молодые» обладали вспыльчивым нравом и иногда ссорились так, что «искры летели». Однако, чтобы дело не доходило до серьёзных скандалов, они разработали свою систему знаков. Приподнятая правая бровь указывала на то, что фокусник взбешен до предела и его благоверной лучше немедленно «закрыть рот». Иногда Гарри уходил из дома, чтобы проветриться, а возвращаясь, кидал свою шляпу в открытое окно или дверь. Если шляпа не возвращалась обратно, значит, жена успокоилась, и гроза миновала. Несмотря ни на что они очень любили друг друга, понимая все проблемы с полуслова. Как дома, так и на работе, где на протяжении многих лет она была для него бесценной советчицей и помощником. К сожалению, у них не было детей. Долгое время считалось, что причиной бесплодия маэстро были эксперименты его родного брата Леопольда, который являясь продвинутым рентгенологом, часто использовал брата в качестве «подопытного кролика». В конечном итоге выяснилось, что основные проблемы были у Бесс, которая даже придумала для них воображаемого сына, которого назвали Меер Сэмюэль. Следует заметить, что её жизнь с Гудини была вовсе не проста. Ведь с каждым годом его эксперименты становились все более рискованными и опасными, всё чаще он останавливался на пороге смерти и остался в живых только благодаря небывалому присутствию духа. Первый раз это случилось в Детройте, когда, бросившись с моста под лёд, он легко освободился от оков, но выплывая, с огромным трудом нашёл место проруби. Во второй раз это случилось в Лос-Анджелесе, когда ему приходилось выбираться из импровизированного гроба с шестифутовой глубины, закованным в наручники. Тогда, выбираясь из могилы и теряя остатки воздуха, он едва не забил рот песком. В конце концов, подобно кроту, дюйм за дюймом пробрался к поверхности. Можно себе представить, что чувствовала Бесс, каждый раз переживая за него. Можно ли назвать безоблачной такую жизнь в вечных переездах и волнениях? И можно ли её долго выдерживать? Бесс это удавалось.
Леонид РАЕВСКИЙ
журналист, автор путеводителей и гид
Оцените пост
(голосовало: 3, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
