В последнем за 2007 год номере толстого (на 376 страниц) русского журнала «Мосты», поквартально издающегося во Франкфурте-на-Майне, Германия, под редакцией В. С. Батшева, опубликованы «Выбранные места из переписки с друзьями». Это не та полузабытая и никому уже не интересная книга болезненно деградировавшего к концу своей недолгой жизни Н. В. Гоголя, это совсем другая, хотя под тем же названием, причем настолько точно к ней теперь подошедшем, что любое другое было бы не так адекватно содержанию. Публикация принадлежит известному писателю и историку Семену Резнику, бывшему члену Союза писателей СССР, исключенному оттуда за идеологическое несоответствие, автору ряда книг серии «Жизнь замечательных людей», исторических романов, документально-публицистических произведений по так называемому «еврейскому вопросу» и глубокого исторического исследования «Вместе или врозь? Судьба евреев в России. Заметки на полях дилогии А. И. Солженицына».
Новая книга Семена Резника «Выбранные места из переписки с друзьями» (первоначально, насколько помню, «друзья» были в кавычках, но можно и без кавычек, ибо не со своими друзьями автор вел переписку в застойные доэмиграционные годы) публикуется понемногу, отдельными сюжетами. Все они объединены одним стремлением противостоять, словами автора, «перерождению красного режима в коричневый». «Коммунистическая идеология стремительно коррозировала, — пишет С. Резник в предисловии, — рассыпалась на глазах. Тоталитарная система нуждалась в более прочных подпорках, а что может быть надежнее для таких целей, как «патриотическая» ненависть к чужакам? Я же пытался плыть против течения, и тут действительно вставала стена. Железобетонная, но обложенная ватой. И оттого особенно непроницаемая, гасящая всякий звук».
Вот поэтому я и выбрал для этой статьи заголовок, близкий к известному солженицынскому, только Солженицын в образе теленка бодался с дубом советского государства, а в данном случае мы увидим не дуб, а его ответвления в неприглядных человекоподобных образах, увидим дубы в метафорическом смысле этого слова. В данном случае это дубы литературно-номенклатурные, которым система поручила вести советскую литературу по указанному партией пути. В связи с этими дубами и специфическим «советским литературоведением» рискну шутки ради предложить свой экскурс в этимологию двух слов — «литературовед» и «литературоведение»: первое — от слова «ведать», то есть знать, второе — от слова «вести», и ударение в советские времена полагалось бы делать соответственно не на «ве», а на «де».
А строка из старой песни в моем подзаголовке связана с тем, что борьба автора «Выбранных мест», начавшаяся давно в СССР, продолжается отсюда (с 1982 года из США), и то, что «обложенная ватой стена» глушила там, все равно дойдет хоть теперь до современников и потомков, став после опубликования документальными свидетельствами. Еще не поздно — написанное лет тридцать назад, к сожалению, и сегодня для России и ее восприятия на Западе не менее актуально.
Публикация в «Мостах» № 16 состоит из двух сюжетов. Первый из них касается (цитирую письмо С. Резника главному редактору «Литературной газеты» А. Б. Чаковскому, написанное в 1980 году) «позиции небольшой группы литераторов, печатающихся, главным образом, в журналах «Наш современник» и «Москва» и откровенно занимающих позиции национализма и шовинизма», конкретно же — «Идеологических заметок» некоего Машовца в «Нашем современнике» по поводу романа А. Рыбакова «Тяжелый песок» и некоторых других неугодных ему произведений, публиковавшихся, в частности, и в «Литературной газете».
Помню, какое впечатление произвел на нас роман «Тяжелый песок» — о трагедии еврейского гетто в оккупированном гитлеровцами селе, о моральной стойкости и мужестве обреченных на смерть, вдруг оказавшихся без сочувствия и поддержки людей, среди которых веками мирно жили. Удивлялись мы тогда лишь тому, что автору каким-то чудом удалось опубликовать этот роман в журнале «Октябрь». А вот как перевернул содержание романа нравственный урод в неонацистском журнале «Наш современник»: «Поучителен роман А. Рыбакова «Тяжелый песок», показывающий, сколь губительны для личности, для подлинного социалистического интернационализма идеи местечковости, национальной обособленности. А. Рыбаков драматично рисует не только физическую, но, прежде всего, нравственную гибель сотен людей, не сумевших найти в себе мужество объединить свою судьбу с судьбой всего Социалистического Отечества, воспринять боль Родины, как свою собственную».
Прочитал я эту цитату в статье, которую Резник приложил к письму Чаковскому на предмет ее публикации в «ЛГ», и ужаснулся: среди каких зверей мы там жили!
Ничуть не лучше гитлеровцев. Ну а что ответил Чаковский? Ничего не ответил. Ответ пришел от его подопечного Ф. Чапчахова: «Поскольку в статье Н. Машовца… негативно упоминается «Литературная газета», публикация нами Вашей статьи может быть воспринята как защита «чести мундира»… Советуем обратиться в какое-либо иное литературное издание». Хитро отвертелся! Но и глупо, поскольку несколько ранее в подобном случае отказ публиковать статью Резника, разоблачавшую писания другого неонациста, тот же Чапчахов мотивировал тем, что этот-де «ЛГ» не затронул!
Тогда автор статьи еще раз обратился к Чаковскому, но ответ получил опять не от него лично, а от его заместителя Е. Кривицкого, причем с точно тем же чапчаховским содержанием. О, я помню эту гнусную манеру, у меня тоже примерно в те же предэмиграционные времена была долгая переписка с высокопоставленным дубом-министром: я писал ему, а отвечали мне отписками, монотонно и беспредметно, его бессовестные дубоватые клерки. Им про Фому, они про Ерему; и хоть кол им на дубовой голове теши — никак не пробиться, не зря ведь эта ситуация так запечатлелась в русских поговорках.
Статья С. Резника вместе с сопутствовавшей ей перепиской и комментариями теперь, наконец, опубликована. Немалый интерес в этом сюжете представляет также описание встречи С. Резника с Анатолием Рыбаковым на его даче в Переделкино. «В течение всего разговора, — он пишет, — меня не покидало ощущение, что выходкой Н. Машовца я задет гораздо сильнее, чем автор романа «Тяжелый песок»». Жаль, очень жаль.
Второй сюжет в названной публикации является продолжением первого и начинается с письма Е. Кривицкому, в котором С. Резник, напоминая о переписке насчет Машовца, писал: «Молчание одних и растущее беспардонство других приводят к тому разгулу литературного хулиганства на почве национализма и шовинизма, какое мы наблюдаем в последнее время в некоторых изданиях. Успехи этого «молодого» литературного направления столь значительны, что к нему уже спешат примкнуть иные увенчанные вполне заслуженными лаврами патриархи нашей литературы, что наиболее ярко выразилось в последней повести В. Катаева «Уже написан Вертер…». Это повесть о революции, причем, под соусом сновидений и галлюцинаций, революция представлена как ужас и изуверство, творимые евреями, то есть в полном соответствии с тем, как рисовали ее самые крайние черносотенные идеологи вроде Дубровина, Пуришкевича, Маркова Второго».
«К счастью для меня, — иронизировал он далее, — «Литературную газету» он не упоминает, и потому помещение критики в адрес этой повести не может быть воспринято как «защита чести мундира». Пользуясь этим обстоятельством, я прошу опубликовать в газете мою пародию на повесть В. Катаева (рукопись прилагаю)». Чтобы передать дух пародии, я приведу из нее хотя бы одну цитату: «Я, который… умеет из жестокости Революции плести узоры… А чтобы на контру клюнул советский журнал, всего только и надо — придать узорам местечковый акцент».
На сей раз замглавреда «ЛГ» предпочел письменно не отвечать, он ответил Резнику устно, по телефону. Вот этот разговор: «Он сказал, что повесть Катаева действительно неудачна, но выступать против нее в такой форме не следует, так как у Валентина Петровича большие заслуги, он коммунист, Герой Социалистического Труда. На это я возразил, что с Героя и спрос должен быть большим. Е. А. Кривицкий ответил: да, вы правы, но есть мнение, что эту повесть лучше вообще не критиковать, чтобы не привлекать к ней внимания. Чье это мнение? — спросил я. — Ну, понимаете, есть такое мнение… Только я вас прошу, не обращайтесь по этому вопросу к Александру Борисовичу (Чаковскому, то есть. — С. И.). Его лучше не беспокоить, мы должны беречь его время. Я заверил, что беспокоить его шефа не буду, и положил трубку».
Пародия Семена Резника на названную повесть, опубликованная теперь в «Мостах», как и его статья «Откровения мнимого интеллигента», явившаяся откликом на обширное интервью Валентина Катаева, опубликованное в «Литературной газете» (когда С. Резник уже жил в США), воссоздают для нас истинный образ бессовестного подхалима-приспособленца, способного на любую подлость во имя своей главной жизненной идеи: угождать стоящим у власти, в какие бы низкие извивы ни ушла их генеральная линия. Таких в советской литературе было много, но этот был умен и талантлив. Жаль, что к концу своей жизни не удержал он себя хотя бы на грани элементарного приличия.
В публикации С. Резника, помимо полемики и переписки, очень интересны еще и обширные комментарии. Упомяну здесь лишь один особо впечатливший меня документ — письмо академика И. П. Павлова управляющему делами Совнаркома Бонч-Бруевичу от 9 июля 1919 года. Оно приведено в связи с неискренней болтовней Катаева в интервью «ЛГ». «Великий Павлов был великим работягой, — наговорил он там среди прочего. — Ленин высоко ценил его как нужного и полезного работника для революции». Мы много раз слышали, что Ленин распорядился создать Павлову хорошие условия для работы и выделить паек. Но от нас скрывали, что Павлов отверг предложенные ему материальные подачки и привилегии. В вышеназванном письме, которое Семену Резнику удалось когда-то, работая в архиве, переписать, Павлов настаивал на разрешении ему выезда за границу и при этом нарисовал по личным своим впечатлениям ужасную картину окружавшей его действительности. Он имел в виду этой картиной подкрепить обоснование своей просьбы о выезде, но эффект получился обратный: заподозрив, что он и там будет рассказывать, до чего довели большевики Россию, Ленин распорядился Павлова за границу не отпускать.
Ленин у Катаева — «эталон интеллигента». Но достаточно вспомнить то грязное словечко, которым определил интеллигенцию вождь в письме А. М. Горькому от 15 сентября 1919 года: «не мозг нации, а г…». Интервью, в котором Катаев так распинался в верности партии, относится к 1986 году, и он, конечно, не упустил случая верноподданнически польстить Горбачеву. «Насколько я успеваю следить за советской прессой, — писал тогда С. Резник, — это первый такой откровенный и циничный подхалимаж известного писателя к новому генсеку. Валентин Катаев спешит заложить камень в основание культа личности нового «вождя». Таким же примерно образом зачинались в свое время культы Ленина, Сталина, Хрущева, Брежнева»… А что в России сегодня? Неужели культ правящей личности России навек предопределен, на роду, как говорится, написан?
Интересный сюжет. Он о прошлом, но обращен в настоящее и в будущее. Остается добавить, что нынешняя публикация в «Мостах» — это не начало, а продолжение «Выбранных мест из переписки с друзьями». Первая часть была опубликована в «Мостах» № 3, в 2004 году. В № 16 два сюжета, в № 3 было пять. Перечитал их сейчас, и опять с интересом. Жаль, что тираж «Мостов» невелик и публикуемые там материалы не общедоступны. Представится случай, я, пожалуй, вернусь к тем пяти сюжетам Семена Резника, чтобы поделиться впечатлениями с нашими читателями. А имеющие выход на Интернет могут ознакомиться с ними на сайте Евгения Берковича «Заметки по еврейской истории».
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
