Фото: takefoto.ru
К тем немногим, кто обладал чувствительной «страстью к рассматриванию», несомненно, принадлежит и Андре Кертеш, один из великих мастеров поэтической фотографии ХХ столетия. Его 70-летняя творческая карьера изобилует яркими взлётами и драматическими падениями, его странствующая жизнь воплотила мятущуюся, скорбную судьбу многих эмигрантов.
Великий фотограф был одним из сыновей в еврейской семье, где отец Липот Кон, сменивший в годы активной мадьяризации в Австро-Венгерской империи свою фамилию на Кертеш, занимался в Будапеште книготорговлей, а мать содержала кафе.
В детстве он не проявлял особого интереса к фотографии, любил лишь рассматривать в журналах жанровые фотографии и рисунки. Но вот, в 1912 году 18-летний служащий будапештской фондовой биржи Андор, незадолго до этого окончивший по настоянию родителей Академию коммерции, покупает на свои первые сбережения маленькую камеру со стеклянными пластинами, чтобы заняться фотографированием людей на виньетки. Когда его призвали в астро-венгерскую армию в начале Первой мировой войны, он положил в свой ранец и камеру с запасом пластин, чтобы в часы затишья вести визуальный дневник войны.
«Свободное время» появилось у Кертеша в 1915 году в период выздоровления после тяжёлого ранения в ногу. Он снимал своих товарищей: солдата, прощающегося с женой, друга в госпитале, себя в униформе. Фотографии Кертеш отправлял старшему брату, Джино, в Будапешт, где они публиковались в иллюстрированных журналах. Молодому «фотокорреспонденту» присуждают премию в конкурсе автопортрета среди фотолюбителей, организованном сатирическим журналом Borsszem-Janko (1916). Дюжина его фотографий воспроизводится на почтовых открытках. Многие снимки публикуются в журнале Erdekes Ujsag (1917). Большинство негативов этого периода утеряны во время революции 1918 года.
В 1918 году, вновь приступив к работе на бирже, Кертеш продолжает заниматься фотографией, снимает свою семью, друзей, сельские сцены. Награды, публикации в журналах побуждают его к решению посвятить себя фотографии. В 1925 году он едет в Париж, Мекку авангардного искусства. Фотография в Париже того периода была экспериментальной, новаторской и совершенно свободной. Большинство фотографов-самоучек были независимы от правил и традиций. Фотограф Илзе Бинг, приехавшая в Париж из Германии, вспоминала о парижском периоде как об одном из творчески непринуждённом: «Всё было новое, мы осваивали неизведанную землю, и каждый из нас должен был прокладывать свою собственную тропинку. Не было школ. Мы учились на собственных ошибках. Всё позволялось, что открывало нам новую дверь. Все мы проталкивались вперёд одним и тем же духом того времени». Фотографы были частью яркой художественной парижской среды.
Кертеш поселяется на Монпарнасе, становится завсегдатаем Café du Dome, места встреч художников, писателей. Среди его друзей и объектов портретирования — художники Мондриан, Леже и Шагал, скульпторы Кальдерон и Бранкузи, писательница Колетт, кинорежиссёр Сергей Эйзенштейн. Кертеш знакомится с работами фотографов Ман Рэя, Ласло Моголи-Надя, Альфреда Ренгер-Патча, оказавших несомненное влияние на формирование его художественного видения.
Десятилетие, проведённое в Париже, было для Андора, ставшего Андре, невероятно плодотворным. Кертеш снимал парижскую жизнь с необычайной теплотой и поэтичностью. Кафе, ярмарки, парки были его средой обитания. Парижские бродяги, располагавшиеся на ночлег на набережной Сены, настолько привыкли к Кертешу с его камерой, что считали вправе давать ему советы. Он одним из первых начал фотографировать ночной Париж. Будучи свободным фотографом, Кертеш публикует свои фотографии во многих журналах Франции, Германии и Англии.
В 1927 году в небольшой парижской авангардной галерее Au Sacre du Printemps («Весна священная»), названной в честь дягилевского балета (1913) на музыку И. Стравинского, состоялась первая персональная выставка фотографий Кертеша, где были показаны портреты его известных друзей и знакомых. Это была одна из первых персональных фотографических выставок в мире. Кертеш обрёл известность.
Редактор популярного еженедельного журнала Vu Люсьен Фогель приглашает его к сотрудничеству. На протяжении 1928 –1935 годов фотографии Кертеша неизменно публиковались в этом журнале.
Являясь одним из пионеров в использовании малоформатной камеры, Кертеш ярко продемонстрировал её возможности. «С самого начала, — говорил он, — я фотографировал в стиле «Лейки» ещё задолго до её изобретения (первая камера «Лейка» приобретена Кертешем в 1928 году). С камерой, независимо от её размера, я следил за мговением, раскрывающим всё. И, когда я ощущал это, я делал снимок».
«Лейка» — лёгкая, компактная была именно той камерой, которая позволяла Кертешу выразить сущность его процесса фотографирования — «суметь увидеть в сотую долю секунды то, что обычные люди не замечают». Андре Кертеш был у истоков возникновения нового жанра «непосредственной», уличной фотографии.
В Париже к Кертешу приходит признание как фотографа, поэтически запечатлевающего парижскую жизнь и культуру. Он в зените своих творческих сил, полон замыслов и надежд. Создаёт многие наиболее известные иконографические изображения, включая «Студия Мондриана» (1926), «Сатирический танцор» (1926) и «Очки и трубка Мондриана» (1926). Анри Картье-Брессон, увидев концептуальную фотографию «Вилка, Париж», (1928), воскликнул: «Что бы мы ни делали, он всегда будет первым!» На фотографии показана металлическая вилка, лежащая на краю белого блюда, и чёткие чёрные тени от них на белом фоне.
Фотографии Кертеша часто публикуются в немецких и французских журналах, включая такие популярные, как Vu и Vogue. Через два года после приезда Кертеша в Париж состоялась уже упомянутая его персональная выставка. Его фотографии были представлены на таких значительных выставках, как «Film and Foto» (Штуттгарт, 1929), где экспонировалось 30 его работ, и «Modern European Photography» в Julian Levy Gallery (Нью-Йорк, 1932). Его первые книги Enfants (Дети), 1933 и Paris, vu par Andre Kerte’sz (Париж глазами Андре Кертеша), 1934 были встречены одобрительно.
В парижские годы Кертеш создаёт авангардную для своего времени серию фотографий «Преображения», включающую более двухсот изображений женской обнажённой натуры. Идея трансформации, очевидно, появилась у него в 1930 году при съёмке редактора журнала Vu Карло Рима в комнате смеха Луна-парка. Двенадцать портретов, опубликованных Римом в журнале, стали сенсацией. Изысканный и элегантный Карло Рим был снят в отражении кривых зеркал, трансформирующих его фигуру. На одной из фотографий искажённый Рим спокойно разглядывает самого себя неискажённого, на другой — он безголовый. Здесь и юмор, и гротеск, и сатира. Спустя три года Кертеш вплотную приступит к осуществлению своей идеи преобразования, но уже в более глубоком эстетическом развитии, избрав объектом женскую натуру.
В октябре 1936 года, соблазнённый контрактом с Keystone Agency, Кертеш с женой приезжает в Нью-Йорк. Однако, на следующий год контракт прерывается. Возвращаться в Европу, охваченную предвоенной лихорадкой, он не захотел. Казалось бы, для фотографа такого ранга, как Кертеш, должны были открыться двери многих изданий, но произошло непредвиденное.
Фотографии Кертеша были неудобными, затрудняли редакторов. В журнале Life ему сказали: «Ваши фотографии очень многозначительны. Нам нужны только документы. У нас есть редакторы, которые пишут сопроводительный текст». Кертеш был слишком индивидуален, чтобы соответствовать назначению американского журнализма, в сложившихся требованиях которого редакторы и художественные директора выбирали из каких-нибудь пятидесяти плёнок несколько изображений для иллюстрации очерка согласно своему представлению.
Блестящий талант Кертеша оказался в Нью-Йорке невостребованным. Продолжающаяся депрессия в экономике, отсутствие контрактов, трудности с освоением английского языка деморализовали Кертеша. Он подумывает о возвращении в Европу. Но рост фашизма, угроза войны закрыли перед ним и эту дверь. Предвоенная напряжённость коснулась и Америки: правительство США отнесло Кертеша к категории враждебных иностранцев, запретив ему фотографировать на улице. Чтобы заработать на жизнь, жена Кертеша, Элизабет, занялась косметическим бизнесом, а он, потеряв надежду найти постоянную журналистскую работу, перестав участвовать в выставках и публиковаться, при содействии художественного директора Conde Nast Александра Либермана получает контракт в журнале House and Garden. Он снимает безликие, лишённые ярких атрибутов архитектурные интерьеры, и постепенно уходит в безвестность.
Семнадцать лет жизни отдал Кертеш этой, как он сам назвал её, «работе подёнщика». За эти годы он сделал три тысячи фотографий для журнала. Хотя издатель высоко ценил Кертеша за придание журналу нового вида, для него это были «потерянные годы». Он страдал нервным расстройством, приступами головокружения при работе в лаборатории. Не находя выхода для своего творчества, утратив общение со своей средой, Кертеш полностью посвящает себя своим фотографическим интересам. Если его ранние работы, сделанные ещё в Венгрии и Париже, были окрашены романтическим одиночеством, то нью-йоркские фотографии стали отражением мятущегося душевного состояния, отражением чрезмерного одиночества.
В 1952 году Кертеш с женой переехали в квартиру на двенадцатом этаже в доме на Fifth Avenue с видом на Washington Square Park. Жизнь в Greenwich Village напомнила ему Париж и благотворно повлияла на творчество. Окно стало удобной точкой для фотографирования крыш, загорающих людей, гуляющих в парке. Многие из этих фотографий, как «Washington Square Park» (1954), станут одними из наиболее значительных за всю его карьеру.
В 1962 году Кертеш уходит из журнала Home and Garden и возвращается к своему любимому занятию — фотографированию на улицах города. Это помогает ему лучше понять американскую культуру, поддерживает его профессиональную чувствительность. Кертеш ощущает отчуждённость Нью-Йорка, этого многоликого города-гиганта, но он обезоруживающе шифрует своё состояние в превосходно сделанные фотографии.
Приходит и удача. В1963 году в Bibliotheque Nationale в Париже состоялась персональная выставка работ Кертеша. Она помогла ему установить связь с Жаклин Пауйяк, которой он доверил хранение своих негативов, фотографий и корреспонденции перед оъездом в США. Во время войны она вывезла материалы Кертеша из Парижа и поместила их в бомбоубежище, где они оставались почти 30 лет. Наконец, у Кертеша появилась возможность окинуть взглядом и оценить в полной мере свой творческий путь. Он пересматривает ряд своих старых негативов и отпечатков, находя всё новые композиционные решения.
1964 год стал переломным в жизни 70-летнего Кертеша. Он подготовил два портфолио фотографий и показал их Джону Жарковски, известному историку фотографии, директору отдела фотографии Музея современного искусства (МоМА, Нью-Йорк). Для Жарковски, считавшего, что великий Андре Кертеш давно умер, это было неожиданной радостью. Он организовал в МоМА персональную выставку работ Кертеша (1964). После этой выставки начался процесс возрождения Кертеша как одного из влиятельных фотографов своего времени.
Казалось бы, всё складывалось благополучно. Но в 1977 году от рака лёгкого умирает Элизабет. И Кертеш вновь повержен. Как-то в соседнем книжном магазине он видит маленький стилизованный стеклянный бюст, напомнивший ему Элизабет. Он покупает его и начинает одержимо фотографировать поляроидной камерой SX-70 фигурку в цвете у окна при различном освещении, одну или в окружении предметов искусства, которые они коллекционировали на протяжении совместной жизни. Эти простые композиции, ставшие метафорическим символом любви, потери, жизни и смерти, были опубликованы в виде небольшой книги «From my Window» (1981), которые без волнения и печали нельзя рассматривать. Благодаря этому фотографическому выражению своей скорби, Кертеш смог продолжать жить.
Последующие годы стали триумфом величия Кертеша. Он много разъезжает с выставками своих работ по миру, получает награды, включая орден Почётного легиона от французского правительства (1983), первым удостаивается звания «Мастер фотографии» (1985), учреждённого Международным центром фотографии (ICP, Нью-Йорк). При награждении Кертеша премией Надара (Париж) за книгу «Andre Kertesz: Sixty Years of Photography» (1978), жюри отметило: «Кертеш достоин награды четырёхкратно: как юморист, как фотограф, как художник и как поэт».
В последние годы жизни Андре Кертеш был озабочен сохранением своих работ. Он приносит в дар французскому правительству свой архив, включающий негативы, контактные отпечатки, корреспонденцию и организует Фонд Андре и Элизабет Кертеш в Нью-Йорке, предназначенный для поддержки искусств и сохранности его наследия.
А пока, у себя дома, в утренние часы Кертеш принимает фотографов, кураторов галерей и музеев, искусствоведов и фотодилеров. Он поистине наслаждался всеобщим вниманием и до последних дней не разлучался с камерой. Окружающий мир был полон таинств, радовал его удивительными открытиями.
Творчество Андре Кертеша оказало влияние на таких выдающихся фотографов, как Брассаи, Роберт Капа и Анри Картье-Брессон. «Мы все очень многим обязаны ему», — говорил о Кертеше Картье-Брессон. Брассаи отмечал у Кертеша «две черты, присущие великому фотографу: ненасытное любопытство к окружающему миру, людям и жизни, и совершенное чувство формы».
Джон Жарковски писал: «Кертеш находил неожиданную деталь, эфемерный момент — не эпическую, а лирическую правду… В работе Кертеша есть чувство удовлетворения жизнью, непринуждённое детское восприятие красоты мира и изысканный взгляд».
Фотографии Андре Кертеша запечатлели мгновения его поэтического видения. Он претворил тривиальные нюансы повседневной жизни в искусство. Кертеш называл эти сцены «маленькими случаями», составившими огромный мир образов, созданных великим фотографом на протяжении всей творческой карьеры в Будапеште, Париже и Нью-Йорке.
Андре Кертеш ушёл из жизни в возрасте 91 года, согретый лучами славы, всемирно признанный. Его имя увековечено в названии одного из кратеров планеты Меркурий.
Лев ДОДИН
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
