«На днях я смотрел одного параноика…»

За четыре года до своей смерти великий русский физиолог Иван Павлов написал:

«Должен высказать свой печальный взгляд на русского человека — он имеет такую слабую мозговую систему, что не способен воспринимать действительность как таковую. Для него существуют только слова. Его условные рефлексы координированы не с действиями, а со словами». Павлов знал, о чем он писал в 1932 году. Даже Сталин не смог бы открыто заявить о необходимости уничтожения русского крестьянства, и даже его самые бесстыдные пропагандисты не осмелились бы воспевать такую программу. Но слово «крестьянин» было заменено кличкой «кулак», и беспощадное уничтожение миллионов кулаков приветствовалось лучшими представителями советской интеллигенции — от Горького до Шолохова. Прошло еще несколько лет, и условные рефлексы, координированные со словосочетанием «враг народа», заставляли людей доносить на своих близких и требовать расстрела своих друзей.

Прошедшие 75 лет не улучшили радикально породу наших соотечественников. Беспощадные механизмы противоестественного отбора работали в эти годы скорее в обратном направлении.

Обсуждая итоги думских выборов, можно сколько угодно справедливо говорить об огромном административном ресурсе, о беспрецедентно наглых фальсификациях, о несправедливом распределении телевизионного времени и т. д. Да, очень мало в телевизоре было Сергея Ковалева или Григория Явлинского. Но Духовный Вождь Нации оттуда не вылезал, и его видели, слава Б-гу, все.

Его «Лужниковая Проповедь» бесконечно крутилась по всем государственным каналам. Особенно ее ликующая оргазмическая концовка о шакалах, предателях и врагах народа.

Современник Павлова, другой выдающийся русский ученый Владимир Бехтерев как-то бросил среди своих такую фразу: «На днях я смотрел одного сухорукого параноика…» Известно, как тогда сложилась судьба самого Бехтерева, параноика, которого он смотрел, и миллионов людей, которыми этот параноик правил.

На днях мы все вместе «смотрели одного параноика». И он нам в общем понравился. За «Лужниковую Проповедь» проголосовали даже не 64 % пришедших на выборы, а все 96 %. Сторонники КПРФ, ЛДПР и прочих «патриотов России» не голосовали за единороссов только потому, что считают их недостаточно последовательными сталинистами.

И даже если треть из этих 96 % голосов вброшены, все равно это наш коллективный диагноз. «Народ у нас правильный, Сережа», — сказал как-то президент одному телевизионному киллеру.

С таким мандатищем остается только публично огласить весь список шакалов, врагов и предателей. И тогда агрессивно-послушная толпа навсегда поцелованных в животик наших никитушек исторгнет уже готовое сорваться с нежных юношеских уст бессмертное «Расстрелять как бешеных псов!».

Для либеральных отщепенцев, органически неспособных постигнуть державное величие встающего с колен путинского режима, 37-й год еще не наступил. Как было авторитетно замечено, и, как подтвердили прошедшие выборы, они настолько незначительны, что их временное пребывание на свободе наносит нации и ее Духовному Вождю гораздо меньше вреда, чем применение к ним мер социальной защиты — судебных либо внесудебных.

Но вот для значительных господ, для лояльнейшей путинской номенклатуры, 37-й уже на дворе. Генерал-лейтенант Бульбов и чиновник высшей категории Сторчак — это две ритуальные жены Молотова, две жемчужины российской бюрократии, заточенные в Тауэр не за какие-то свои прегрешения, действительные или мнимые, а исключительно в назидание возвысившимся вельможам, членам сегодняшнего политбюро.

Как сладостно 70 лет спустя так же терпеливо и назидательно разъяснять всхлипывающим большевикам черкесовым и кудриным все те же простые чекистские корпоративные истины: «Наш родной Следственный комитет никогда не ошибается. А если и ошибется ненароком, то его тут же поправит наш самый справедливый в мире Басманный суд.

Во всяком случае, как вам, дорогие друзья и коллеги, прекрасно известно, я не имею права вмешиваться в процессуальные действия всероссийского старосты товарища Бастрыкина. Товарищ Бастрыкин и за мной может прийти. Да что там за мной. Товарищ Бастрыкин может прийти и за самим товарищем Абрамовичем, и даже за товарищем Тимченко. Если за ними, конечно, не придут раньше наши враги — иностранные следователи».