.
Михаэль Никомаров
Окончание
Однако Ликуд, как обычно это приписывается арабам, «никогда не упускает возможность упустить возможность».
В биржевой практике есть такие понятия, как «игра на повышение» и «игра на понижение». В первом случае акции скупаются, во втором – распродаются. Но в обоих случаях умелые игроки зарабатывают, а не теряют. Левые это умеют. Правые умеют проиграть в обоих случаях. Так и теперь, при всем отличии ситуации, связанной с убийством Рабина, от ситуации с Мадридом, Ликуд и правый лагерь в целом «сумел» проиграть.
Итак, два факта, а) и б), о которых говорилось выше, стоило развести в разные стороны. Должно было быть сказано следующее:
«Мы однозначно осуждаем убийство Рабина, как таковое, но к нему привела и неизбежно должна была привести его безумная и преступная политика. Подписанное им Соглашение было заключено и проведено в Кнессете при грубейшем нарушении закона и привело к национальной катастрофе.
Под руководством Рабина создана политическая ситуация, когда все демократические, юридические и общественные институты государства, сдержки и противовесы блокированы. Правый протест, находящийся целиком и полностью в демократических рамках и под контролем правых партий, оказался бессилен, и лично Рабиным был с презрением, цинично и нагло отвергнут.
Это вызвало глубочайшую обиду, а у многих и ненависть к нему лично. Появление одиночки, решившегося на отчаянный шаг, было предрешено. Поэтому на левом лагере в целом, на правительстве Аводы-Мереца и на его руководстве лежит полная ответственность за совершенное убийство.
Уже сейчас само убийство вызывает множество вопросов. Совершенно ясно, что, даже если стрелявший – это отчаявшийся одиночка, сам лично ни с кем не связанный, в убийстве замешаны и другие силы. Это должно быть тщательнейшим образом расследовано, все виновные выявлены, и лишь тогда можно будет судить, кто персонально за этим стоял и кто персонально несет за него ответственность.
С самого начала кровавого процесса Осло, цинично названного «мирным», страна пребывает в смятении и шоке. Теперь, к сотням жертв терактов добавилось убийство премьер-министра.
В этих условиях должно быть сделано следующее:
1) действующее правительство должно подать в отставку;
2) должны быть назначены новые выборы;
3) договор Осло должен быть немедленно расторгнут и его последствия ликвидированы решительно и в кратчайший срок;
4) должна быть сформирована комиссия для расследования обстоятельств подписания договора Осло, и виновные пойти под суд.»
Вот позиция, которую должен был занять правый лагерь во главе с Ликудом утром 5-го ноября. Было же сделано прямо противоположное.
Еще не прозвучали первые осуждения со стороны левых, как справа раздались вопли отчаяния, раскаяния и признания своей вины.
«Это мы виноваты! Это наша компания подстрекательства привела к убийству! Мы все – убийцы! Позор на наши седые головы!».
Мы не просто случайно забили мяч в свои ворота, но с шизофреническим мазохизмом стали против них и все забивали гол за голом под аплодисменты левых трибун.
Почему правый лагерь пошел по этому самоубийственному пути? Ведь, это было еще до того, как Перес вступил в должность, до победы Нетаниягу в 96-м и до его неожиданного заявления об «обязательстве придерживаться подписанных соглашений». Напротив, та реакция правого лагеря немедленно после убийства фактически предопределила все дальнейшее.
Правый легерь состоял из трех основных частей: светских сионистов во главе с Ликудом, религиозных поселенцев и харедим. Но именно Ликуд в качестве лидирующей силы на правом политическом фланге задавал тон, в котором потом находили себя остальные правые партии и течения. К сильной позиции Ликуда примкнули бы и поселенцы, и харедим. Слабина же, которую Ликуд продемонстрировал, дала им сразу понять, что лучше будет для них подчиниться ситуации, поскольку бороться без прикрытия для них заведомо проигрышно.
Почему так поступил Ликуд? В общем, потому же, почему он так же поступил и после Мадрида, что мы уже обсуждали. С той лишь разницей, что с каждым новым актом предательства собственных принципов, партия спускалась все ниже и ниже, все более погрязая в бесхребетную конъюнктурщину.
Международное же давление после Осло стало куда более мощным, чем в Мадриде. Да и левые, возглавляемые Пересом, приобрели куда большую политическую внутреннюю и внешнюю силу. Израиль уже был, по меткому выражению тогдашнего Бени Бегина, «на спуске без тормозов от Арада к Мертвому морю».
Левые и лично Перес прекрасно понимали все это, они знали, что ничем не рискуют и никакое противодействие справа им не помеха.
Даже такой тактический провал, как проигрыш на выборах 96-го года они смогли пережить, преодолеть, не дать правым изменить политику и заставить их следовать курсу «спуска к Мертвому морю «. Тормоза, правда, все же появились. Это было, с одной стороны, уступка правым.
С другой стороны, левые все же поняли, что Арафатовский «План поэтапного уничтожения Израиля» стоит осуществлять осторожней, что «лягушка» выпрыгнет из «кастрюли», если ее нагревать слишком быстро.
Собственно, на том и сошлись: левые – чтоб продолжать, а Ликуд – чтоб помедленней. Так что победу над террором, которую начал Шарон, а потом окончательно завершил Нетаниягу, стоит рассматривать именно в этом ключе, но не более. Процесс Осло продолжается, кострюля продолжает нагреваться, и лягушка вполне спокойно наслаждается расцветом, изобилием и безопасностью.
Остальные правые волей-неволей вынуждены были найти себя в этой ситуации, чтоб вписаться в процесс и подбирать крохи с барского стола. С тех пор все их протесты сводятся к демонстрации «принципиальности», которая быстро кончается мелкими уступками и выделением денег из бюджета. Последнее позволяет их лидерам держаться на плаву в своих секторах и контролировать их, предотвращая появление других лидеров, не послушных и не ручных. Так это и работает.
Опять же вопрос, что понимал и чего не понимал Игаль Амир, стреляя в Рабина, и какую цель перед собой ставил?
«Прекращение этого кошмара» – это общий эмоциональный посыл, лозунг, но не конкретная политическая цель.
На самом деле, как мы видели выше и как это показала практика, было два явления: процесс отдачи «территорий» в руки арабов и террор.
Уже тогда левыми был сформулирован принцип:
«Бороться с террором, словно нет мирного процесса, и продолжать мирный процесс, словно нет террора».
При всем своем цинизме, этот лозунг тоже изобличает наличие этих двух «субстанций». Именно ради продолжения «мирного процесса» Шарону и Нетаниягу было позволено подавить террор и даже убрать Арафата. Так что, если Амир ставил своей целью обе эти задачи, то можно сказать, что Осло остановить ему не удалось, но на борьбу с террором все-таки повлиял. Левые поняли, что огонь под «кастрюлей» надо уменьшить.
Почему Амир стрелял в Рабина, а не в Переса, настоящего «архитектора» и виновника Осло?
Его мысли, думается, мало кто знает, тем более, что и убил-то, по видимому, не он.
Но объективно, если б убит был Перес, то Рабин, с его отношением к народу, политическим противникам и с его стилем управления, мог просто «сойти с рельсов», отреагировав на убийство волной репрессий в духе сталинизма.
Тогда не только продолжился бы арабский террор, но к нему добавился бы еще и террор внутренний. Мало того, Рабин мог и прямо сговориться с Арафатом о сотрудничестве и совместных усилиях.
Так что, убийство Переса могло иметь совершенно катастрофические последствия.
Выстрелы же в Рабина, даже холостые, послали Пересу недвусмысленное предупреждение.
«Кто следующий? Перес!»,
— над этим не случайно смеялась вся страна. Это понимал и он сам. Перес не Рабин, он понял, что стоит сбавить обороты. Поэтому он ограничился лишь идеологическими мероприятиями и политической травлей, но не «красным террором», который бы устроил Рабин. Разумеется, выпущенного из бутылки джина террора он не мог мгновенно вернуть обратно, и потому выборы он все-таки проиграл. Но позволил Биби и Шарону сделать эту работу. Так что, выстрелы Амира, были ли они настоящие или холостые, чисто объективно привели к определенному отрезвлению.
К величайшему сожалению, стоит признать факт, что отчаянное действие одиночки, каким бы благородным стремлением оно ни было движимо, в условиях полностью схваченной политической системы, не может привести к кардинальным и, тем более, немедленным последствиям. Здесь стоит отдельно говорить об объективных последствиях поступка и о его мотивации.
Игаль Амир, судя по всем доступным материалам, преследовал безусловно благую цель. Мало того, он не был одержим ни личной ненавистью, ни желанием убить.
Религиозный человек, он обошел многих раввинов, чтобы выяснить галахическое отношение к этому решению.
«Дин родеф» – приговор преследователю – такая формулировка дала основание для его поступка.
Иначе говоря, остановить любой ценой человека, пошедшего на совершение убийства, в данном случае – массового убийства израильских граждан. Причем, остановить минимальной ценой, желательно, оставив его в живых, но только травимровав. Во всяком случае, так он говорил на допросах.
Разумеется, можно всячески оспаривать правильность его суждения с точки зрения самой Галахи, тем более в отсутствие суда Сангедрин, можно также сомневаться в самих его словах. Но, чисто объективно, в сложившихся условиях «остановить» иначе, чем физическим путем, было уже невозможно.
Говорят, правда, что и так через год должны были быть выборы, и тогда на выборах, вполне демократическим путем Рабина можно было свергнуть.
Но, во-первых, это означало еще год кровавой мясорубки и еще десятки или сотни жертв.
Во-вторых, пошедшая вразнос политическая система без всяких тормозов не позволила бы себя свергнуть демократическим путем.
Так что эта отговорка при всем ее кощунстве еще и лишена оснований. Все же другие способы остановить кровавый процесс были испробованы и результата не дали.
Каким образом он организовал свое покушение, пошел ли на контакт с ШАБАКом, надеясь его переиграть, насколько это ему удалось, мы доподлинно не знаем. Но для оценки его мотивов это и не обязательно. Что важно знать и оценить, это его роль в дальнейшем развитии событий, в частности в организованной затем травле правого лагеря.
Вероятнее всего, о предстоящей травле он знал. Или предполагал, вполне трезво и адекватно оценивая политическую ситуацию (судя опять же по его показаниям на допросах). Или знал конкретно о готовящейся провокации с «покушением», в которой ему отвели роль «убийцы», чем он решил воспользоваться, чтоб реализовать свой план. Но так или иначе он пошел на это. Во-первых, видимо, он решил, что даже ценой политического поражения правого лагеря надо остановить кровопролитие. Что десятки и сотни человеческих жизней не идут ни в какое сравнение с политическими раскладами и расчетами. По-вашему, в этом он не прав?
А во-вторых, все тот же вопрос: несет ли он ответственность за то, что правый лагерь повел себя после убийства столь безвольно, бесхребетно и беспринципно? И вместо того, чтоб выступить с заявлением, о котором говорилось выше, посыпал голову пеплом и сдался на милость левым?
Точно так же, как в разборе с «ошибкой» Тхии, приведшей к голу в свои ворота, так и теперь стоит признать: единственное, в чем можно винить Амира, это, что 25 лет назад он отдал пас Ликуду и лично Беньямину Нетаниягу, который с тех пор упорно забивает гол за голом в свои ворота. В наши ворота.
Сегодня мы все там же. Лишь несколько малых партий, не могущих преодолеть электоральный барьер, защищают былые «незыблемые» принципы.
Сегодняшний Ликуд винит их все так же, как и раньше в том, что именно они причина неудач. В чем они виноваты? В том, что, глядя на них, становится понятно, как далек этот сегодняшний Ликуд и весь «правый» лагерь от своих ценностей.
Но, пройдя весь путь первых уступок, затем к постепенного сползания и скатившись к откровенному предательству, уже невозможно признать всю ошибочность этого пути. Проще во всем винить тех, кто давал и дает шанс выбраться из этого падения: на Тхию, на Игаля Амира, на Оцму и Фейглина, на Мишпат Цедек. О, да, утопив их, правый лагерь явно выигрывает.
Правда, лишь в своих глазах. Табло же показывает совсем другой счет.
Авторский блог
Ноябрь 2020
Оцените пост
(голосовало: 5, средняя оценка: 4,40 из 5)
Загрузка...
