Тяжёлое противоречие жизни: всем довольные люди представляются поверхностными конформистами, а вечные оппозиционеры — разрушителями.
70-е годы прошлого века в СССР были тягостно застойными. Казалось — время остановилось. Героические диссиденты, пройдя через ГУЛАГ и психушки, способствовали разрушению страны. Сейчас, следя за российскими хрониками, естественно задаться вопросом: стоит ли российское настоящее свершённых ради него подвигов? Дмитрий Быков, один из самых заметных в Интернете сегодняшних российских интеллектуалов, даже ностальгирует по тем временам, считая 70-е самыми плодотворными в культуре его страны.
Революции редко приводят к результатам, соответствующим провозглашённым. Не ради же установления диктатуры Сталина жертвовали своими жизнями поколения российских революционеров, начиная с первого покушения на Александра II в 1866 году. Трагичен итог шестидесяти лет подвижничества, самопожертвования и подвигов. Хотя закономерен. Нелегко определить момент, когда что-то пошло не так.
Впрочем, почти бескровная, к счастью, русская революция конца 80-х — начала 90-х годов ХХ века, покончившая с властью коммунистической партии, успешно завершила другую революцию — Вторую Великую еврейскую. Эта, как и Первая 33 века до того, позволила евреям вырваться из страны, в которой их насильно удерживали, в Землю Израиля.
Оба исхода опустили супердержавы, которые мы покинули, в глубокие депрессии. Однако рабство в Египте и дискриминация в СССР освобождают нас от какой-либо моральной ответственности за это.
Всё же революции производят обычно не ради бегства. Цели Первой Американской революции ярко выражены в Декларации независимости США, подведшей её итог: «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью». Проблема революций, однако, в том, что понятия свободы и счастья неоднозначно связаны между собой. Обретшие свободу зачастую делают несчастными не только других, но и себя. Примеры — Россия после октября 1917-го; освободившиеся народы Африки.
Нынешняя Смутная Американская Революция (САР) увлекла белую молодёжь страны, составляющую не только анархистскую «Антифу», но и большинство социалистической «Чёрные Жизни Важны» (ЧЖВ). Стремящимся понять её механизм приходится обратиться к богатой восстаниями истории России. Недаром Петер Саводник (ему как-то удалось переставить «в» и «д» в своей фамилии) в еврейском интеллектуальном журнале Tablet назвал свою статью о САР: «Пробуждение Америки — это русский роман».
Декабрьская революция 1825 года в России была задумана, как большинство революций, ради достижения свободы. Лидеру её Северного общества, поднявшего восстание, Кондратию Рылееву принадлежат строки:
«Но где, скажи, когда была
Без жертв искуплена свобода?
Погибну я за край родной, –
Я это чувствую, я знаю…
И радостно, Отец Святой,
Свой жребий я благословляю!»
А уже после ареста, в крепости Рылеев выцарапал на оловянной тарелке:
«Тюрьма мне в честь, не в укоризну,
За дело правое я в ней,
И мне ль стыдиться сих цепей,
Когда ношу их за Отчизну!»
Ни свободы, ни счастья декабристы никому не принесли. Восстание провалилось. Поэт оказался неверным кандидатом в Робеспьеры.
Больше подошёл бы на эту роль лидер Южного общества методичный немец полковник Пестель. В программе для восстания «Русская правда» полковник предлагал, среди прочего, и решение «еврейского вопроса». Пестель планировал, если мы не перевоспитаемся в России, переселить 2 миллиона евреев России и Польши, придав нам армейские части, на территорию азиатской Турции и создать там еврейское государство. За три четверти века до Герцля!
Декабрьское восстание, как и Американская революция XVIII века, замышлялось в масонских ложах. Читая о Пестеле, я единственный раз встретил упоминание о принадлежности к масонам Пушкина — к той же ложе, что и Пестель. Поэтому возможна была беседа между ними, которую представил себе Давид Самойлов:
«…А Пушкин думал: «Он весьма умен
И крепок духом. Видно, метит в Бруты.
Но времена для брутов слишком круты.
И не из брутов ли Наполеон?»
…— О, да, — ответил Пестель, — если трон
Находится в стране в руках деспота,
Тогда дворянства первая забота
Сменить основы власти и закон.
— Увы, — ответил Пушкин, — тех основ
Не пожалеет разве Пугачев…
— Мужицкий бунт бессмыслен…
— За окном, не умолкая распевала Анна.
— Но, не борясь, мы потакаем злу, –
Заметил Пестель, — бережем тиранство.
— Ах, русское тиранство — дилетантство,
Я бы учил тиранов ремеслу, –
Ответил Пушкин…
— Но тупость рабства сокрушает гений!
— На гения отыщется злодей, –
Ответил Пушкин…
Заговорили о любви. — Она, –
Заметил Пушкин, — с вашей точки зренья
Полезна лишь для граждан умноженья
И, значит, тоже в рамки введена. –
Тут Пестель улыбнулся. — Я душой
Матерьялист, но протестует разум. –
С улыбкой он казался светлоглазым.
И Пушкин вдруг подумал: «В этом соль!»
Он эту фразу записал в дневник –
О разуме и сердце…
…Стоял апрель. И жизнь была желанна.
Он вновь услышал — распевает Анна.
И задохнулся: «Анна! Боже мой!»
Пушкин Самойлова, олицетворяющий мудрость, похоже, не мечтает для России о Наполеоне, растратившем в походах французскую нацию. И «основы власти» не спешит менять: «тех основ — Не пожалеет разве Пугачев…». Пушкин, знакомый с жестокой историей мира, в стихе ценит мягкое правление Александра I: «Ах, русское тиранство — дилетантство» и опасается: «Мужицкий бунт бессмыслен»… Да и исходы революций ведут, как правило, к худшим деспотиям: «— На гения отыщется злодей». Ведь Брут, которого Пушкин видит в Пестеле, убил величайшего из римлян — Юлия Цезаря.
Так что же должно утолить «стремление к счастью», правами на которое, по мнению автора Декларации независимости США Джефферсона, нас всех наделил Творец? Для Пушкина ответ ясен — любовь! Этому «матерьялист» Пестель возражал бы, «но протестует разум». «И Пушкин вдруг подумал: «В этом соль!» А услышав женское пение, «задохнулся: «Анна! Боже мой!»
Переместимся в Америку. Восстание Ночи святого Флойда 25 мая 2020 года быстро принесло его участникам — членам «Антифы» и «ЧЖВ», победу и небывалую свободу. Они свободно грабили магазины по всей стране. Перед ними преклонило колена руководство демократов в Конгрессе США, а также их кандидат в президенты Байден. Они легко освобождаются от истории и культуры США, разрушая их памятники и монументы. Взамен на центральных улицах Вашингтона и Нью-Йорка создаются «муралы» «ЧЖВ». И даже требование распустить полицию нашло благосклонный отклик во многих городах и штатах, управляемых демократами.
Сейчас в чёрных районах крупных городов практически беспрепятственно происходит захватывающая игра: стрельба по живым людям. Особенно интересно стрелять по мелким целям — по детям. Так в Чикаго с начала этого года убиты уже 373 человека — цифра, пока я писал, наверняка устарела. Многие из убитых дети.
И всё же Америка не выглядит сегодня счастливой страной. Догадываюсь, она депрессивна. Свобода в ней оказалась оппозиционна счастью.
Проблема счастья — одна из сложнейших для религиозных мыслителей, философов и психологов, от оппонентов Эпикура и Сенеки в древности до Фрейда и сегодняшних профессоров. Недавно опубликовал интересную статью на эту тему израильский профессор физики и религиозный философ Эдуард Бормашенко.
Извинившись — «Пожалуй, нет более дурацкого в своей размытости слова, нежели «счастье» и поиронизировав над счастьем «в том числе и в дачке, и курочке в бульоне», Бормашенко сообщил, что их, физиков пророк, Лев Ландау озвучил теорию счастья как «двухкомпонентную»: «теоретическую физику и романтические отношения с красивыми женщинами».
Согласившись с Бормашенко, что источник счастья в творчестве доступен немногим, оспорю его скептичный подход ко второй составляющей счастья Ландау: «грудастых, длинноногих, чувственных красавиц на всех не хватит» — как излишне формальный, перегруженный параметрами.
В последний мой школьный год в нашем химическом кабинете появилась прелестная лаборантка, как бы сошедшая с картины Серова «Девочка с персиками», только без персиков. Я пригласил её на свидание, и скуку этого вечера запомнил навсегда. А Полина Виардо, за которой всю жизнь ездил творец «тургеневских девушек», по воспоминаниям современников (сохранившиеся портреты этому не противоречат), хороша собой не была. Как не была на фото красавицей, по моему разумению, главная сердцеедка своего времени Лиля Брик. Эти женщины, догадываюсь, обладали даром любить и быть любимыми. Марина Цветаева разъяснила: «Женщины любят любовь».
Бормашенко даёт политически корректный рецепт еврейского счастья: «Нам-то положено другое, старое, недоброе, еврейское счастье… в этом счастье есть Суббота, и мне искренне жаль соплеменников, лишенных Шаббата. Зачем же лишать себя еврейского счастья?» Я бы искал рецепт счастья в другом указании Торы: «Оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и станут они одной плотью». (Бытие, 2:24) Или, более развёрнуто — у Бабеля: «Евреи — это народ, который несколько очень простых вещей очень хорошо затвердил. Они женятся для того, чтобы не быть одинокими, любят для того, чтобы жить в веках, … чадолюбивы потому, что это же очень хорошо и нужно — любить своих детей».
Причина нынешней американской революции, этой судорожной погони за свободой, я думаю в том, что из страны ушла любовь, а вместе с ней счастье. Процесс этот занял 60 лет, столько же, как в России от выстрела Каракозова в царя до воцарения Сталина, и начался с движения хиппи и сексуальной революции.
Любовь предусматривает исключительность отношений или, хотя бы, стремление к ней. Последствием полумиллионной оргии в Вудстоке 1969 года — самой большой в истории, которой стараниями Хиллари Клинтон в годы её сенаторства от Нью-Йорка посвятили музей, стало немало родившихся детей, но я не слышал о заключённых браках. В кого из накурившихся и сношающихся вокруг влюбиться и избрать спутником или спутницей жизни?
Два следствия сексуальной революции: культура хук-ап и расцвет феминизма. Правило первой: сексуальные отношения должны быть без эмоций к партнёру, чисто техническими. Проведя ночь, партнёры не должны утром обмениваться телефонами. Этому заморышу романтики я посвятил эссе 2013 года «Исполнение желаний». Второе создало поколения женщин, ненавидящих мужчин, «угнетающих их». Можете представить себе любимыми матерящихся феминисток в дурацких розовых чепчиках, опасающихся за своё право убивать неродившихся или уже родившихся детей, и поэтому сотнями тысяч протестовавших на улицах Вашингтона против избрания президентом Трампа на следующий день после инаугурации? Или фурий, мечущихся по улицам Вашингтона, ломящихся в двери Верховного суда или вопящих с галерей Капитолия в день утверждения членом этого высшего юридического органа судьи Кавано?
Недавняя феминистская статья в «Нью-Йорк Таймс» «Бездетные женщины счастливее имеющих детей» представилась мне дуновением смерти.
Немудрено, что в американской социологии возникло понятие субкультуры инцелов — «невольно воздерживающихся от секса мужчин», неспособных найти себе сексуального партнёра, несмотря на желание это сделать. Вину за своё воздержание инцелы возлагают на женщин. Некоторые американцы, начитавшиеся русских романов, пытались разрешить интимные проблемы, выписав себе жён из России. Женщины, правда, зачастую оказывались не наташами ростовыми, а катюшами масловыми.
Одно из следствий умирания любви в Америке — рост самоубийств. За первое десятилетие этого века у мужчин в возрасте от 35 до 64 лет — на 30%, для 50-летних — на 50%. Рост самоубийств среди женщин среднего возраста за тот же период — 60%. Статистика сообщает: «Самоубийства уносят больше жизней американцев, чем аварии на дорогах, и вдвое чаще оружие используется здесь для самоубийств, чем для убийств. За десятилетие в США оборвали свою жизнь около 400 тысяч человек, примерно столько же, сколько в общей сложности погибло во Второй мировой и в кровавой корейской войнах».
Другое следствие умирания в стране любви: мир вокруг кажется омерзительным и хочется что-то разломать: хоть статую Колумба, хоть Вашингтона, а лучше всё! Может, иной мир, построенный на обломках этого, окажется напоённым любовью, как в русских романах Тургенева…
Пока же Саводник в помянутом эссе видит исходными для САР совсем не любовные русские романы, а «Отцы и дети», «Преступление и наказание» и «Что делать», повествующие о стремлении к разрушению.
Оцените пост
(голосовало: 6, средняя оценка: 4,50 из 5)
Загрузка...
