Еврейский Мир

Виктор Топаллер — это сенсация. Всегда. Он обладает особым журналистским даром создавать сенсацию. Дело не только в выборе актуальных и животрепещущих тем. Ибо любая тема в его устах становится сенсацией благодаря анализу и осмыслению, его режиссуре и постановке, в конце концов, благодаря его исполнению.

Каждая его передача — это настоящая драма, которая выявляет и заостряет противоречия, провоцируя столкновение мнений. Виктор говорит то, что думает, и, что еще важнее, — то, что чувствует. Он не боится называть вещи своими именами. Нет ничего удивительного в том, что его передачи вызывают эмоциональную реакцию у слушателей.

У Виктора Топаллера много поклонников, которые восхищаются его журналистским талантом. Несомненно, есть немало не разделяющих его взгляды противников. Однако, возможно, главное достижение Виктора: он не оставляет людей безразличными, заставляет задуматься о происходящих вокруг событиях и сформировать свою позицию, свое отношение к жизни.

Вы можете с ним не соглашаться, но, услышав его мнение, вам все равно захочется отреагировать, бросить реплику. Не случайно его радиопрограмма так и называется «Рикошет». Так же называется рубрика Виктора Топаллера в газете «Еврейский Мир».

-Появление рубрики «Рикошет» в нашей газете вызвало настоящую сенсацию. Есть множество русскоязычных изданий, почему же вы выбрали газету «Еврейский Мир»?

— Тут две основные причины: во-первых, еврейская тема очень важна для меня. Во- вторых, мне показалось, что «Еврейский Мир» — одна из немногих оставшихся на русском языке газет, которая не подличает в угоду Путину, Ольмерту, местному «либеральному» постыдству и глупости. Я не хочу и не буду печататься в газете, в которой существуют идеологические и политические табу.

— Вы имеете в виду, что Москва оказывает сильное влияние на жизнь «русской улицы»?

— Обычно я достаточно скептически относился к этим разговорам. Как всякий журналист получал много писем с жуткими историями, как «КГБ всех нас облучает смертельными лучами». Так что, паранойи я навидался. Но в данном случае считаю, что опасения вполне оправданы. Гэбэшная клика, пришедшая к власти в России, отбросила ее к временам доперестроечным и сегодня занимается самой настоящей экспансией на Запад. Это касается и всей русскоязычной диаспоры. Проникновение мощное, наглое, чрезвычайно опасное. Я уверен, что здесь, в Америке, действует очень сильная «пятая» путинская колонна, безусловно, представляющая опасность не только для «русской улицы», но и для страны в целом. Не так давно я встречался с бывшим резидентом КГБ в Японии Константином Преображенским, он знает ситуацию «изнутри» и уверял меня, что в КГБ созданы специальные отделы по работе с русскоязычным населением на Западе, т. е. с бывшими гражданами бывшего СССР. Я вижу, как нагло, жестко, вполне по-гэбэшному они вербуют здесь своих сторонников. Причем в этой «пятой колонне» плечом к плечу маршируют просто наивные и недалекие люди, пытающиеся увидеть что-то хорошее в путинской России, и платные сексоты, и продажные журналисты, и беспринципные холуи, кормящиеся от российских подачек и своих «бизнесов» с Россией.

— Вы улетали из Москвы в 1990 году. Это ведь было время надежд, связанных с «перестройкой». Вы не верили в грядущие перемены, в демократические преобразования?

— Я был уверен, что перестроечная эйфория кончится разочарованием. К тому же моему сыну было семь лет, и, как говорил один мой приятель, я уезжаю, чтобы через 15 лет сын не ломал голову, решая проблему отъезда. Мы жили в Москве недалеко от Белого дома, рядом с гостиницей «Украина», и, когда в 1991 году случился путч, мама носила защитникам Белого дома кофе и бутерброды. После путча она сказала мне по телефону: «Сынок, мы победили! Теперь не стыдно быть москвичом. Мы — люди! Это счастье!» И хотя я тогда уже жил в Израиле, но тоже был счастлив, узнав о победе над путчистами. И в какой-то момент мне показалось, что теперь-то Россия может и станет нормальной цивилизованной страной. Увы… Считаю, что в России все стало еще более мерзким, чем до «перестройки». Вся эта обкомовско-горкомовская сволочь просто перекрасилась. Помните? «Грязь есть грязь, в какой ты цвет ее ни крась…» Раньше они сидели на спецпайках и спецдачах. Теперь сидят на ворованных нефти и газе. Раньше они развешивали портреты партийных вождей. Теперь валом валят в церкви и там бьют поклоны. Какой была эта номенклатура, такой и осталась. Только еще более обнаглевшая и зажравшаяся. Я счастлив, что уехал из России, и никогда об этом не жалел.

— Расскажите о своих еврейских корнях.

— Вырос в еврейской семье, но идиш у нас знала только одна из бабушек… Это была типичная семья технической московской еврейской интеллигенции, которая еврейской была, наверное, только по духу и ощущениям. Я никогда не скрывал своей национальности и с 8-го класса ходил в рубашке нараспашку, чтоб был виден магендовид. Еврейское начало было очень важно для меня. Так складывалось благодаря атмосфере, в которой я рос. Это и родители, и их друзья, и книги, которые я читал. С детства я знал, что Левитан — не просто художник, а еврей, Гейне, Пастернак, Мандельштам не просто поэты, а евреи.

Мой отец всю жизнь интересовался нашей историей. Приехав в Израиль после смерти мамы, он начал читать лекции по еврейской истории, водил потрясающие экскурсии по Иерусалиму, по озеру Кинерет, по Голанам. В Израиле он написал книгу «Загадки библейской истории», которая пережила уже два издания, а вышла, к сожалению, накануне его смерти. Мой прапрадед с отцовской стороны был николаевским солдатом, кантонистом, который отслужил 25 лет. Прапрадед по линии мамы был цадиком, раввином.

Я человек нерелигиозный и не соблюдающий традиции. Любой религиозный фанатизм, в том числе и еврейский, вызывает у меня омерзение. Что касается «русских» евреев, в одночасье «припавших к истокам», то я в Израиле неоднократно наблюдал, как у бывших работников райкомов и обкомов партии пейсы, фигурально выражаясь, отрастали прямо в самолете. То есть когда они садились в самолет в Москве, они еще были авторами книжки «Осторожно, сионизм!», а долетев до Тель-Авива, превращались в «самых еврейских еврееев», начинали выискивать, кто «недостаточно» еврей, и рассказывать, что можно есть, чего нельзя, можно ли в субботу ездить или нельзя и т. д., и т. п. Слишком многие люди сделали из святой веры лицемерную кормушку, из которой они беззастенчиво жрут, объясняя окружающим, какие те плохие и «недостаточные» евреи. Считаю, что они дискредитируют веру, а они, естественно, уверены, что я «плохой еврей».

— А что значит быть евреем?

— Извечный вопрос. Знаю лишь, что я рад быть евреем. Именно рад, а не горжусь. Потому что гордиться тем, что дано тебе по рождению и в чем нет твоей заслуги, глупо. К сожалению, среди моего народа есть много тех, кто не понимают, что Б-гом избранность не в том, что евреи лучше других народов, а в том, что на них лежит больше ответственности.

— Ваша семья не имела отношения к искусству?

— Да, в семье, как говорится, не без урода. Папа — завлабораторией, электронщик, кандидат технических наук. Мама — доцент кафедры экономики Московского института химического машиностроения, кандидат экономических наук. Друзья шутили, что папа кандидат «тех» наук, а мама «этих». В общем, типичная московская семья еврейской технической интеллигенции.

— Как складывалась ваша жизнь в России?

— Я закончил ГИТИС в 1981 году, кстати говоря, с красным дипломом. Хвастаюсь, поскольку горжусь тем, что мой диплом подписан великим Леонидом Осиповичем Утесовым. Он был у нас председателем Государственной экзаменационной комиссии. А курс наш вел народный артист Иоаким Георгиевич Шароев. После окончания Института Шароев предлагал мне остаться в аспирантуре, но я отказался, поскольку хотел заниматься режиссурой и стремился к самостоятельности. Много лет со своим другом Валерой Левушкиным я работал с ансамблем «Бим-Бом». Когда мы начинали, они были еще студентами МАИ… Параллельно с этим работал в Москонцерте, Росконцерте, ставил спектакли, проводил фестивали, ставил эстрадные шоу-программы, драматические и музыкальные спектакли в Москве, в Питере, Риге, на Дальнем Востоке. Объездил весь Союз. Последней моей работой был спектакль «Птичий рынок». Пьесу мы написали с Анатолием Трушкиным, главную роль играла Лия Ахеджакова.

— А как вы пришли в журналистику?

— Переехав в Израиль, я работал по профессии в театральной школе. Моя первая статья «Нужен ли русский театр?» появилась в газете «Спутник», после чего от них последовали еще заказы. Потом работал в газетах «Новости недели», «Время», «Наша страна», «Русский израильтянин». В 1995 году стал ведущим русскоязычной программы израильского телевидения. Так что журналистика появилась уже в Израиле. А телевидение и радио стали для меня очень важным событием в жизни, потому что тут сошлись как бы все три мои ипостаси: режиссура, актерство, журналистика. Ничто, кроме телевидения и, в какой-то степени, радио, не может дать объединения этих трех профессий. И мне представляется, что без них настоящим телевизионным ведущим быть практически невозможно.

— Сколько вы прожили в Израиле?

— Я приехал в 90-м году, в 93-м я уехал на два года по контракту в Бельгию, в 95-м вернулся в Израиль и жил там до 2000 года. Так что, восемь лет. Я чрезвычайно болезненно воспринимаю тот абсолютно паскудный беспредел, который творится в мире в отношении Израиля. Израиль — лакмусовая бумажка, отношение к еврейскому государству демонстрирует мерзопакостные процессы, происходящие на планете. И эта бумажка наглядно показывает, что в нашем общем «датском королевстве» все очень неблагополучно.

— Как вы выбираете темы для своих статей?

— Они меня выбирают. Если тебя не волнует тема, если тебя не «колотит», то бессмысленно браться за перо. Во всяком случае для меня.

— Какими источниками информации пользуетесь?

— Если говорить о ТВ, то предпочитаю канал FOX News.

— Кого из американских радиожурналистов цените?

— Их немало. Ну, например, Rush Limbo, Sean Hannity, Mark Levin, Michael Savage.

— Эти журналисты не скрывают своих «правых» взглядов.

— Я отдаю предпочтение настоящим, живым людям, которые не придуриваются и не притворяются, не прикрывают собственную трусость и равнодушие пресловутой политической корректностью.

— А что вы вообще думаете о политкорректности?

— Доведенная до абсурда, она наносит страшную нравственную травму этой стране, воспитывая лицемерие и равнодушие, ложь и подлость. Лицемерие стало синонимом мерзости.

— Что может быть критерием успеха рубрики «Рикошет» в нашей газете?

— Буду рад, если, читая мои статьи, вы будете ощущать, что мне удалось выразить словами ваши чувства и мысли. Но, даже если какая-то моя статья вызовет в вас яростный гнев и негодование, и вы захотите написать в редакцию разгромное письмо, то все равно это удача, ведь мы обсуждаем действительно волнующие нас темы.

— Вы республиканец?

— Не считаю себя демократом или республиканцем. Мне ближе правый уклон в политике, нежели леволиберальный. Считаю, что именно «левая ориентация» нас завела так далеко «налево», что мир оказался на грани катастрофы. Я действительно считаю себя человеком правого толка, тем не менее не являюсь членом Республиканской партии и не собираюсь им становиться.

— А золотая полка любимых книг в вашем доме есть?

— У меня не полка — целая библиотека. Причем «золотая» в буквальном смысле. Будучи влюбленным в свои книги идиотом, я вывез нашу библиотеку из Москвы в Израиль. Затем, не желая с ней расставаться, перевез в Брюссель, а через два года вернулся с ней в Израиль, чтобы через четыре года привезти с собой в Америку. Можете представить, во что обошлись все эти книги! Хотя я мог купить их здесь, на Брайтоне, и это стоило бы в сто раз дешевле… Очень люблю Булгакова, Сэлинджера, Зощенко, Дюрренматта, Искандера, Стругацких, О. Генри, Фейхтвангера, Гашека… Перечислять могу долго.

Оцените пост

(ещё не оценено)

Загрузка...

Поделиться