Ф.А. Бруни «Медный змий» Фото: media.izi.travel
А вот я ребенком в Русском музее пугалась жуткой картины Федора Бруни «Медный змий». Ну, еще бы не испугаться: там же ползучие гады и жалят, и душат моих соплеменников (тогда я еще, правда, не знала, что они — соплеменники, так как от меня, как и от многих других еврейских детей в этом возрасте, этот факт сокрыли), да еще и на грандиозном полотне (самом большом в истории русской живописи) — аж в 48 квадратных метров (про квадратные метры я, впрочем, тоже не знала).
А теперь, если представить, что покусанные змеями располагаются не на полсотни квадратных метров, а на нескольких квадратных километрах, где стояли станом в пустыне три с лишним миллиона евреев, то мы получим истинную иллюстрацию к сюжету из очередной недельной главы.
Опишем его вкратце: жестоковыйный народ в очередной раз плюется претензиями к Б-гу и посланнику его Моисею (мол, зачем вывели нас из Египта в эту осточертевшую пустыню, где нормальной жрачки нет, а от порошкообразного мана уже тошнит?), в ответ на это наползают ядовитые змеи, многие умирают от их укусов и единственное спасение для ужаленных — взглянуть на быстренько отлитого Моисеем (обнаружившим в себе еще и ваятельный талант) и водруженного на шест аналогичного живым, но только медного пресмыкающегося.
Вот тут-то комментаторы и разводят руками в недоумении. А почему наказание за ропот — змеи? А почему лекарство от змей — змей? А почему медный?
Версий по этому поводу высказано предостаточно. Например, такая: а чего вы ждали: пауков, что ли, или скорпионов? Очевидно же, что, в соответствии с известным принципом «мера за меру», наказывать неблагодарных за злоязычие должны были именно змеи, ведь змей — автор первой в истории клеветы (ну, помните там, у Древа познания добра и зла?), а стало быть, коли ты повторил его прегрешение — изволь столкнуться с его кусачими потомками.
Но тогда тем более непонятно, каким же образом то же самое хордовое становится не только символом зла, но и символом исцеления (и вообще медицины, как известно).
На интересные размышления в данном контексте нас наталкивает еще один комментарий мудрецов. «Разве же это змей убивает или исцеляет? — вопрошают они. — Нет, исцеляют взгляд вверх и раскаяние в сердце». То есть только в случае, если укушенный всматривался в скульптуру и делал какие-то определенные выводы по поводу увиденного, процедура помогала. В противном же случае противоядие не срабатывало, и человек неизбежно умирал.
Но тогда любопытно, какая именно мысль должна была посетить глядящего на медного змея, чтобы продлить ему жизнь?
А вот какая. Если бы в тот трагический момент в пустыне к ужаленному вдруг подошел крошка-сын с неизменным вопросом: «Что такое хорошо и что такое плохо?», просветленный отец мог бы указать перстом на медную статую и сказать: «Смотри, сынок! Вот это хорошо и это же плохо!»
Змей-убийца и змей-целитель в данном случае воплощает концептуальный тезис иудаизма: абсолютно все может быть как дурным, так и добрым, это зависит лишь от выбора человека.
Вот, например, та же ложь, отцом которой принято считать древнего змея из Райского сада — вы думаете, это что-то однозначно плохое? А вы сами не солгали бы ребенку, демонстрировавшему нарисованную в садике каляку-маляку, что это потрясающе красиво? А убитой горем матери с больным сердцем не сказали бы, что сын после аварии и операции не в тяжелом состоянии, а лишь в состоянии средней тяжести? А нацистскому охраннику в концлагере не сообщили бы, что некий парень побежал не в ту, а в другую сторону? А?
Потому что ложь сама по себе не плоха и не хороша. Важно лишь, как и для чего мы ее используем.
И не случайно в этой же недельной главе рассказывается о том, как весь народ оплакивал скончавшегося первосвященника Аарона, известного тем, что практически круглосуточно беззастенчиво врал, пытаясь помирить поссорившихся и превознося каждого из них якобы от имени его соперника.
И так же не случайно, что по гематрии (сумме числовых значений букв в слове) змей (нахаш) равен Мессии (Машиах). Их общее значение 358.
Это потому, что, соблазнив Адама и Еву и тем самым отдалив приход Мессии, змей одновременно запустил алгоритм исправления греха и приближения мессианской эпохи.
И еще потому, что добро и зло — близнецы-братья, так что, сынок, хорошо и плохо — это одна и та же штуковина, весь вопрос только в том, как ты ею распорядишься.
Потому змей и медный (а не только из-за игры слов с общим корнем: змей (нахаш), медь (нехошет)).
Медь же — это первый металл, превращенный в оружие и знаменующий тот самый переход от Каменного века к Медному.
Из меди делали наконечники для копий и стрел, ножи. Но и орудия для обработки земли («И перекуют мечи на орала») и даже детали переносного, а потом и Иерусалимского храма.
Медь, как и змей (может, потому они и звучат одинаково?), как и… все остальное, чему человек только дал название на этой планете, это и хорошо, и плохо. И плохо, и хорошо.
В этом и заключается правильный ответ всем ужаленным, а заодно и крошке-сыну.
Нет ничего, что могло бы навязать нам свою дурную природу. Все зависит только от нас. Как, опять же, прекрасно сформулировано в одной из будущих недельных глав Торы от имени Творца: «Вот Я даю тебе жизнь и добро, смерть и зло. Выбери жизнь!»
Эстер СЕГАЛЬ
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
