Букет

Семён Фиберзайчик, убежденный холостяк в прекрасном возрасте — слегка за сорок, попал в пикантную ситуацию: случайно проезжая мимо загса, он поймал букет невесты. Как такое могло случиться? — спросите вы. А очень просто: невеста запустила букетом в жениха, жених пригнулся, и… букет влетел в открытое окно, когда Фиберзайчик притормозил на перекрестке перед светофором и теперь вызывающе лежал у него на коленях как образец пошлой безвкусицы. Брезгливо, двумя пальцами, он взял это недоразумение за кружева и швырнул обратно. Точно в руки бегущей к машине невесте. Рванув дверцу, невеста упала рядом, обняла Семёна за шею, припечатав телом к спинке сиденья, и зарыдала:

— Увези! Увези меня от этого… Умоляю — увези навсегда-а-а…

Пока обезумевший от неожиданности Семён Фиберзайчик пытался стряхнуть с себя невесть откуда свалившуюся чужую невесту, букет в её руке закрывал обзор, лишая возможности ехать, подоспела расфуфыренная дама в немыслимой боевой раскраске:

— Немедленно отлепись от этого мерзавца! Слышишь?! — тарабанила она в заблокированную невестой дверь. — И сейчас же вылезай из машины! Или ты мне больше не дочь! Слышишь — не дочь!

Сзади немилосердно сигналили, и Фиберзайчик, зубами вырвав злополучный букет из рук плачущей девушки, тронулся с места. Дама, успевшая на ходу втиснуться на заднее сиденье старенькой «копейки», перехватила букет и начала лупить им незадачливого «мерзавца» справа налево и слева направо.

Многие годы размеренной жизни «по приметам» служили основанием считать себя в этой области если не профессором, то очень близко к нему. Поэтому Фиберзайчик отлично понимал: вступать в полемику с разъярённой женщиной — плохая примета. Тем более если вы в разных весовых категориях, в чем он явно проигрывал даме. Поэтому при первой же возможности остановил машину. Дама выволокла из «копейки» рыдающую невесту и запихнула её в шикарное, разукрашенное лентами и цветами авто, идущее следом. И прежде чем сесть самой, на прощание показала Фиберзайчику средний палец. Авто рвануло с места и навсегда исчезло из поля зрения и жизни Семёна Фиберзайчика. Во всяком случае, он очень на это надеялся.

Почувствовав себя в относительной безопасности, Фиберзайчик перевёл дух: а что это было? Неужели вся эта фантасмагория лишь из-за того, что он встал утром с левой ноги?

Конечно, подняться с кровати на левую ногу — поступок (для мужчины) сам по себе достаточно серьёзный. Но не настолько, чтобы иметь далеко идущие последствия: это наш герой знал не только из теории, но и из собственной практики. Ну а невестин букет… А что букет? Такого случая, чтобы мужчина поймал букет невесты ни в теории примет, ни, тем более, в практике не зафиксировано. Посудите: какой же мужчина в здравом уме и расцвете сил будет расталкивать страждущих выйти замуж девиц, чтобы схватить этот символ неизбежной женитьбы? Не по-джентльменски как-то. Да и потом: разве их растолкаешь? Так что по всему выходило, что чрезмерно волноваться особых причин у Семёна Фиберзайчика не было.

Окончательно успокоившись, Фиберзайчик запустил двигатель и поехал на работу в местный муниципалитет, где с младых ногтей трудился художником-оформителем. А на заднем сиденье «копейки» сиротливо валялся обтрепанный букет невесты.

Если не считать утреннего происшествия, день прошел спокойно. Хотя что-то подспудно свербело. Может, виной тому был букет, который Семён обнаружил в машине, зачем-то отнёс в мастерскую и поставил в банку с водой? Не исключено. А только нет-нет, да и вспоминалась ему мама, научившая правильно жить «по приметам». И ещё — почему-то давно забытая первая любовь.

— Разуй глаза, Сёма! — взывала мама, держась за сердце. — Ты же художник! Где твой тонкий вкус? Ты только посмотри на эти ноги! Это ступни? Это лыжи! А габариты? Она же вылитая «девушка с веслом»! Ты рядом с ней просто кузнечик! Ты ослеп, Сёма? Она ни-ког-да не сумеет приготовить из одной курицы шесть блюд! Сёма, она же не знает ни одной приметы. Ни единой! Ты слышишь меня, Сёма?! Что? Жениться? Жениться на гойке? Чтобы она позволяла тебе курить и пить! Через мой труп. Ты слышишь меня, Сёма?

Но Сёма не слышал. Сёма оглох. Сёма ослеп. Ксюха приходила к нему сюда, в мастерскую, где они за перегородкой неистово любили друг друга прямо на куче государственных флагов. А потом она в своей любимой позе — подогнув под себя ногу, по-королевски восседала на единственном продавленном стуле, а он на электроплитке варил для неё кофе по собственному рецепту. А потом всё внезапно закончилось. Его нежная и страстная «девушка с веслом» исчезла.

Как-то раз после возвращения из полёта, ещё не отойдя от перегрузок и плохо соображая, он сказал ей:

— Представляешь, Ксю, моя мама категорически против того, чтобы я на тебе женился. Категорически. Говорит: только через её труп. Она хочет, чтобы я женился на «нашей». Ну, ты понимаешь? Правда, смешно?

— Конечно, — помолчав, согласилась Ксюха. — Очень смешно. Обхохочешься. А что ещё говорит твоя мама?

— А ещё она говорит, что ты похожа на шадровскую «девушку с веслом», что у тебя ступни, как лыжи…

После этого он Ксюху больше не видел. Никогда.

Фиберзайчик вздохнул и долил воды в банку с букетом. Конечно, у него и после случались лёгкие, ни к чему не обязывающие интрижки, грамотно выстроенные «по приметам». И женщины бывали самые разные. Всех и не вспомнить. Ведь вкус на определенных женщин — признак ограниченности. Не так ли? И ноги попадались разные. Но ни разу Семён не приводил женщин сюда, на флаги. Потому что среди множества самых разных ног не нашлось ни одной, достойной попирать государственную символику пусть рухнувшей, но империи. Всё. И закроем эту тему.

Наутро следующего дня Фиберзайчик повторил вчерашний промах: опять встал с левой ноги. Проанализировал ситуацию и пришел к выводу: на этот раз левая нога — не причина. Нога — всего лишь следствие. А причина, скорее всего, сосед. Даже не сосед — всё началось раньше. Кот — вот причина! Всё началось с кота.

Он не побежал суетливо, заботясь о собственной шкуре, а полный значимостью момента переходил дорогу вальяжно, не торопясь, потому что сейчас он был символом, этот облезлый уличный котяра. Чёрный, как головешка, суровый вестник грядущих неприятностей. Только полный идиот продолжает путь, когда дорогу ему перешла черная кошка. Полным идиотом Семён Фиберзайчик себя не считал. Он резко развернулся, поехал обратно и… вспомнил: «Сёма, сердце моё, — учила мама, — никогда не делай крутых разворотов, ни в чём — это плохая примета. Все события имеют инерцию». Приятное удовлетворение от невстречи с котом мгновенно сменилось недовольством собой и тревогой. Вечером, продолжая пребывать в состоянии тревоги, Фиберзайчик отдал деньги на нужды дома старшему подъезда. Из рук в руки. Через порог. И всё это после захода солнца. Какая непростительная оплошность: и так с деньгами не очень, и чего ожидать теперь? Только полного финансового краха. Расстроившись окончательно, Фиберзайчик отправился спать.

Уснуть, конечно, не удалось. И только под самое утро измотанный Фиберзайчик провалился в тревожном забытье. И увидел яркий, невероятно реальный сон. В этом сне он стоял перед разбитым зеркалом и стриг волосы. Не те, которые были у него сейчас — побитые сединой, редкие, стянутые мохнатой резинкой в пижонский хвостик, а те, что были раньше: густые смоляные кудри. Фиберзайчик видел сон, и, что самое интересное, в этом сне он прекрасно понимал, что видит сон. И даже давал оценку происходящему: «Видеть себя в зеркале?.. Ну, это — смотря как видеть. Если в полный рост, то хорошо. А если вот так, как он, до половины, то плохо. Зато есть волосы, это хорошо, потому что лысый — плохо. И что цвет у волос есть — тоже хорошо. Чёрный. Это — плохо. Но ведь свой? Собственный? Тогда — хорошо. А вот стричь, да ещё самому…» Над своими действиями в этом сне, увы, он был не властен: прекрасно понимая неправильность поведения, всё кромсал и кромсал роскошные кудри огромными блестящими ножницами; завитки, падая на лицо, превращались в капли крови и стекали, застилая глаза красным туманом. «Кровь на себе — к болезни. Или к разборкам с родственниками. Родственников — только тётя за океаном. Значит, таки, к болезни. Плохо. Или тётя?..» Вдруг, совсем непредсказуемо, как это часто бывает в снах, из трещин на зеркале полезли огромные тараканы. И побежали, побежали по отражению. Фиберзайчик дико закричал и — проснулся.

Ну? И вы хотите сказать, что после такого сна можно встать с правильной ноги? Да после такого сна только и остаётся, что ждать звонка в дверь: Неприятности заказывали? Звонка долго ждать не пришлось — он залился-захлебнулся радостной переливчатой трелью. Семён Фиберзайчик машинально взглянул на часы: «Шесть. Кто в такую рань? Тётя?» Вздохнул, накинул халат и обреченно поплёлся открывать. А что делать? Разве есть выбор, когда судьба за вас уже всё решила?..

За дверью, держа за ручку пузатый чемодан на колёсиках, стояла молодая красавица в тугих джинсах и свободной белой футболке, сползшей с круглого плеча. Высокая, статная — ну просто любимый типаж. Роскошные волосы выгодно оттеняли глаза редкого серого цвета. Эти глаза… Где он их видел? Услужливая память тут же нарисовала букет в кружевах. Опять? Нет. Только не это!

Наклонившись, красавица чмокнула Семёна в щеку:

— Привет! Мама выгнала меня за вчерашнее. Забрала все деньги и заблокировала кредитку. И мне негде перекантоваться, пока она бушует. Я поживу у тебя немножко? Всего несколько дней! Вообще-то, мама, она добрая, отходчивая — просто время нужно. Ведь ты меня не прогонишь? Я и так всю ночь просидела на вокзале.

Конечно, прогоню! — хотел сказать Фиберзайчик: только полный идиот пустит к себе в дом «немножко пожить» постороннюю женщину — для убежденного холостяка, если кто не знает, это очень плохая примета. Внезапно побледнев, неожиданная гостья начала оседать на пол. Подхватив полуобморочную гостью, в которой он опознал беглую невесту, Семён помог ей добраться до дивана и лечь. Практически сразу лицо девушки порозовело, она открыла глаза и села, подогнув под себя ногу.

— Не пугайся: сбеременными это бывает.

— С беременными?

— Ну да! Этот козёл успел сделать мне ребёночка. Но я к нему всё равно никогда не вернусь! Ты даже не представляешь, как он меня обидел! Губы у девушки задрожали, а глаза начали наливаться слезами.

— Всё-всё-всё, — неожиданно для себя самого разволновался Семён, — Перестань. Тебе вредно. И правильно. И не возвращайся. Сами вырастим!

— Мама говорит, что у ребёнока должен быть отец! — Рыдания усилились. — И что она не хочет, чтобы я повторила её судьбу-у-у… У нас с ней одно имя, а это плохая примета-а-а…

— Найдём твоему ребёночку другого отца. Только не плачь!

— Мне не нужен друго-о-й! Я этого люблю.

— Любишь? — опешил Семён, — Тогда почему…

— Потому что я его ненавижу!

— Погоди… я сейчас, я водички…

Семён побежал на кухню, налил в стакан воды. Давненько у него в душе не бушевали такие страсти. Ух! Попадись ему сейчас этот козёл.

Выпив воды, невеста ещё пару раз судорожно всхлипнула, вытерла нос подолом футболки, Какая трогательная простота, — умилился Семён.

— Я так есть хочу. Как волк. Нет! Как тысяча волков. Ты ведь тоже ещё не завтракал? Что у тебя есть из продуктов?

— Не знаю. Что-то есть.

— Отлично! Мне этого хватит. Сейчас я мигом приготовлю завтрак! Ты даже не представляешь, какая я хозяйственная! Только умоюсь сперва.

Невеста вскочила с дивана и потянулась, продемонстрировав великолепный пресс в «кубиках».

«Боже мой… До чего же хороша. Фантастически хороша», — отметил Семён, почему-то испытав при этом чувство гордости. За себя, разумеется.

— А на обед я приготовлю тебе шесть блюд из одной курицы. Тебе когда-нибудь готовили шесть блюд из одной курицы?

— Нет. Никогда. Только курицы — у меня точно нет.

— Нет — и не надо. Курица у меня с собой. А где мой чемодан? Так и стоит не лестнице? Ты пока закати его, достань курицу и положи в холодильник.

Когда за беглой невестой захлопнулась дверь ванной комнаты, Семён Фиберзайчик несколько раз ущипнул себя, пожал плечами и пошёл за чемоданом.

Через десять минут на кухне что-то скворчало, шипело, взбивалось и перемалывалось. А он сидел и смотрел, как посторонняя женщина с грацией кошки уверенно, по-хозяйски, двигается по его кухне, безошибочно находя всё нужное. Смотрел, как она, окутанная парами и ароматами, умело творит своё кухонное колдовство. И без умолку щебечет, щебечет, как утренняя пташка. Сидел и слушал волшебный тембр её голоса, даже не вникая в смысл сказанного. Просто слушал. Просто смотрел. И что самое интересное: почему-то именно эта женщина не вызывала у него абсолютно никаких опасений.

— Это сейчас у мамы бизнес, — колдунья уже накладывала на его тарелку омлет, оладушки и ещё что-то очень симпатичное на вид, — и у нас навалом денег, а раньше мы с мамой трудно жили, поэтому я всё-всё умею. Добавки?.. А шесть блюд из курицы — это меня мама научила, она замуж готовилась. Ещё положить? Нет, ты попробуй, попробуй… А её — не позвали. Ну, ты в курсе. Вот она меня и научила, может, говорит, хоть тебе пригодится. Вот и пригодилось, я теперь такая же «брошенка». А мама, она, знаешь, какая гордая… Наелся?

— Да. Спасибо.

— Ксения. Меня зовут Ксения. Но ты можешь звать меня, как зовет мама, Сенькой или Сенечкой (по настроению). А сейчас — гвоздь программы! Ксения молниеносно рванула к плите, наполнила любимую чашку Семёна и поставила перед ним на стол. Тоже мама научила. Семён взял чашку и осторожно сделал маленький глоток… Да, такой кофе мог сварить только он сам, потому что никто в целом мире, кроме него, не знал этого рецепта. Кроме него и ещё одной женщины. Сердце заколотилось с такой силой, что перехватило дыхание.

— Господи, какой же я идиот! Семён хотел произнести это вслух, но только закашлялся и плеснул горячий кофе себе на живот.

В это время хилую входную дверь сотрясли мощные удары:

— Открой немедленно и верни мою дочь, мерзавец! Открывайте! Я знаю: ты здесь, предательница! Ты мне больше не дочь.

— Это мама… — испуганно сжалась Ксения. — Не открывай! Она меня убьёт!

Семён поднялся, расправил плечи и надул грудь, изобразив бодибилдера.

– Ничего не бойся: теперь у тебя есть я! Спрячься пока в моей спальне — на всякий случай.

— Нет! — вскинула подбородок Ксения. — Я тебя не оставлю! Пусть она убьёт нас обоих.

И они пошли открывать. А что делать?

За дверью, умытая, простоволосая, без вчерашних дурацких кренделей на голове, в джинсах, стояла его потерянная «девушка с веслом». Она почти не изменилась. Вот только глаза… За её спиной, переминаясь с ноги на ногу, топтался мальчик с глазами побитой собаки. Как понял Семён, его будущий зять…

А Ксения-старшая, ни слова не говоря, сделала шаг вперёд и от всей души влепила Фиберзайчику затрещину. Не ожидавший такого удара, Семён Фиберзайчик пошатнулся, но устоял.

— Всё нормально, Ксю… Всё правильно, я заслужил. Жаль, что ты не сделала этого ещё тогда. Прости меня. Я идиот, Ксю. Полный идиот. Ты знала об этом? Конечно, знала.

Семён взял ударившую его руку и нежно поцеловал .

– Спасибо тебе, что ты нашлась. Пойдём отсюда, Ксю. Пойдём…

Хорошо, когда всё счастливо заканчивается вопреки и плохим, и хорошим приметам. А к чему в этой истории был букет — автор и сам не понял.

Автор Людмила Душкина, родилась в России, жила в Казахстане. В 1996 году репатриировалась в Израиль. По профессии инженер-строитель. Пишет художественную прозу в разных жанрах. Имеет публикации.