«Взрывать собак запрещено»

Военный кинолог ЦАХАЛа и маркетинговый директор «Таглита» Иван Гончаренко рассказал, как собаки помогают Израилю, а Израиль — людям.

— Любовь к собакам у вас с детства?
— Да, у меня в детстве был Дик, немецкая овчарка, я ее дрессировал по книге. Когда я поступал в кинологическое отделение ЦАХАЛа «Окец», то проходил тесты. Там нужно было выполнять задания с собакой. Я собирался им показать, как я умею дрессировать. Но собаку мне дали буквально на 20 секунд. Уже потом я понял, что главное в тесте — проверить, нет ли у тебя аллергии на собачью шерсть. Ведь до того как ты по-настоящему получаешь собаку, проходит год и два месяца армейских тренировок.

— Вы сами выбирали, чем заниматься в армии?
— В Израиле служат все, и с 17 лет меня стали вызывать в военкомат на собеседования, чтобы понять, кто я такой, что меня интересует, какую специальность мне лучше подобрать. Мне предложили несколько подразделений, про «Окец» я тогда вообще не знал. Потом узнал, но мне сказали, что туда очень тяжело попасть: «У тебя мало шансов. А если ты не попадешь туда, то мы тебя уже распределим туда, куда сами решим, а не туда, куда ты мог бы выбрать, поэтому лучше не рискуй». Я выбрал другое подразделение. Когда выходил из военкомата, мне позвонил мой школьный учитель. Он сам служил в бригаде «Голани» — в основном в южном Ливане. Я ему рассказал о разговоре в военкомате, на что услышал: «Сейчас же вернись назад и выбери “Окец”». Он был таким человеком, с которым не поспоришь. Я вернулся и сказал: «Извините, можно поменять свое мнение?» Служащая военкомата была удивлена, но все-таки поменяла.

— Как в Армии обороны Израиля появилось кинологическое подразделение?
— Оно фактически возникло уже при создании государства. Был создан особый отряд, помогавший «Хагане» и другим подразделениям, которые были до ЦАХАЛа, охранять еврейские поселения. Потом собак стали использовать и в ЦАХАЛе, но поначалу все это было непрофессионально. Кроме того, армия не очень афишировала сам факт существования кинологического подразделения: у многих людей, переживших Холокост, собаки вызывали плохие ассоциации. Так что впервые все узнали о собаках в ЦАХАЛе, когда их использовали в операции по освобождению заложников в детском саду в кибуце Мисгав Ам в 1980 году.

В истории подразделения есть и печальная страница. В декабре 1988 года собак использовали в Ливане для операции «Синий и коричневый» — название было дано по цветам беретов участвовавших подразделений. Собак пытались использовать в качестве живых бомб в пещерах, в которых засели террористы. Когда об этом стало известно, пошла волна негатива: использовать собак для взрывов было запрещено, принципы работы с собаками в ЦАХАЛе тоже были полностью пересмотрены. До того времени было принято, чтобы кинолог не привыкал к своей собаке. Когда служил я, было уже по-другому. Собака — это твой друг, твой напарник. Перед тем как вы вместе выйдете на операцию, проводятся специальные тесты, чтобы проверить, насколько вы совместимы. Если какой-то солдат и собака эти тесты не прошли — на операцию их не отправят.

— Какие задачи выполняет подразделение «Окец»?
— Сейчас у «Окец» четыре направления, из них три боевых. Первое направление — защита границ Израиля. Как известно, границы эти длинные и местами опасные. Например, израильская деревня Кфар Аза находится в нескольких километрах от сектора Газы. В случае нарушения границы нужно очень быстро отправить вместе с солдатами собаку, чтобы они перехватили террориста быстрее, чем он успеет что-либо сделать. Второе направление — поиск террористов внутри зданий с помощью собаки. Если мы уверены, что в здании находится террорист, собаку туда не пошлют, так как нет никакой причины подвергать ее опасности. Если же есть подозрение, но нет уверенности, то туда направляют собаку, иногда с камерой. Третье направление — поиск взрывчатки. В любом месте, где есть такое подозрение. Четвертое направление уже не боевое. Это поиск пострадавших во время землетрясений или других стихийных бедствий. Тех, кто этим занимается, часто направляют за границу, туда, где что-то произошло.

— Собака в подразделении «Окец» — это всегда овчарка?
— Собаки могут быть разные. Важна не порода, а характер собаки. Но у меня была бельгийская овчарка Талья. Она была невысокого роста. Это удобно — и для езды в машине, и во время операций.

— Почему вы решили написать книгу «Собачья служба» о своем армейском опыте?
— Однажды меня как солдата присоединили к группе молодых людей из Санкт-Петербурга, приехавших посмотреть Израиль по программе «Таглит». Через пять дней одна девушка спросила меня: «Слушай, ты, вроде, неглупый парень, почему же ты не поступил в университет?» Она и другие ребята вообще не понимали концепции израильской армии. Ещё как-то мой друг, приехавший в Израиль, удивился, что в банк может зайти солдат с автоматом, чтобы снять деньги с карточки. После этих историй я понял, что существует непонимание. И я решил украсть у русскоязычного читателя два вечера, чтобы объяснить, что такое армия для израильского общества, почему крупнейшими компаниями руководят бывшие военные, что вообще значит бывший военный в Израиле. В книге «Собачья служба. Истории израильского военного кинолога» я просто хотел поделиться своими знаниями, чтобы укрепить культурную связь между русскоязычными людьми и Израилем.

— Чем ты занимаешься сейчас?
— После того как закончилась моя военная служба, та самая группа «Таглита» из Санкт-Петербурга меня пригласила: «Ты собираешься путешествовать? Вот и приезжай к нам». Я решил, что можно на месяц приехать. В результате я еще трижды продлевал свой обратный билет — каждый раз на месяц. Я тогда впервые побывал в России. Это был 2009 год. Я влюбился в Питер, до сих пор считаю его одним из лучших городов. Ребята из этой группы стали моими хорошими друзьями. Из Санкт-Петербурга я как-то раз съездил в Швецию — и в итоге там продолжил высшее образование. Там же началось мое сотрудничество с израильским МИДом, там же мне предложили пройти интернатуру в Нью-Йорке, в израильской миссии ООН. После года ко мне обратились люди из «Таглита» с таким предложением: «Мы хотели бы развивать проект, привозить в Израиль больше молодежи из стран СНГ. Ты бы хотел работать с нами?» Круг замкнулся. Так я вернулся в «Таглит» благодаря ребятам из Санкт-Петербурга. Это было три с половиной года назад.

— Цель поездок «Таглита» — убедить молодых людей совершить алию, переехать в Израиль?
— Такой цели нет. Хотя многим тяжело в это поверить. У нас даже не ведется никакой статистики относительно того, сколько участников проекта совершили алию, нет даже служебных отчетов на эту тему. Цель Таглита — не репатриация, а связь с Израилем. Чтобы человек ощутил свою связь с Израилем, вернулся обратно и спросил себя: «Кто я?»

Когда я вижу приезжающих в Израиль 18-летних ребят, я ощущаю себя стариком. Не важно, что важно мне. Важно то, что важно им. Если они вернутся домой, осознав, что для них значит еврейство, общины будут развиваться еще больше, еще больше будет книг на русском языке, переведенных с иврита, больше израильтян, приезжающих в Россию. Каждый день мы в «Таглите» пытаемся найти ответ на вопрос: «Что будет нужно 17-летнему подростку завтра, чтобы он считал себя евреем, чтобы это не мешало его жизни, а помогало?» Это может быть религия, книги, политика, стажировка в израильских компаниях. Кому что больше нравится и подходит. Главное для нас — чтобы еврейские дети узнавали о своих корнях. Это самое важное.

Беседовал Алексей АЛЕКСЕЕВ, Jewish.ru