От автора
Честно говоря, я не собиралась заново публиковать этот очерк. Я о нем почти забыла. Помог случай. Я разбирала свой архив, увидела очерк, стала перечитывать… И меня вдруг охватило такое же горькое чувство, какое я испытывала в то время, когда я его писала. У меня так же, как и тогда, болело сердце, я снова пила сердечные капли, все не могла успокоиться.
Да и можно ли, и нужно ли успокаиваться? Это вопрос к себе и к вам, мои читатели. Мне думается — нельзя. Мы ведь говорим о памяти. Памяти одного человека, памяти коллективной. Памяти поколений. Один из героев моего очерка взял на себя тяжелую и благородную миссию — на протяжении долгих лет он пытался (и ему это удалось!) разыскать и собрать разбросанные, затерянные, втоптанные в грязь, использованные в строительстве домов и дорог могильные плиты, надгробья с кладбища, где были когда-то похоронены его родственники. Кладбище было разгромлено нацистами во время Второй мировой войны.
Со времени публикации очерка минуло 17 лет. Столько драматических событий, столько перемен произошло в жизни каждого человека за эти годы. Выросли наши дети, родились внуки и правнуки, ушли в мир иной дорогие нам люди. С кем-то из них мы горячо спорили по поводу этого самого очерка. Как важно донести до тех, кто окружает нас сейчас, мысль о необходимости помнить, хранить, беречь память о людях, живущих сейчас и живших когда-то, не пренебрегать своими корнями. Кто мы без них?
Я никогда не была в Польше. Но корни мои оттуда. Моя бабушка, мать моей мамы, родилась в Варшаве. Там она училась в гимназии, получила прекрасное образование. А потом вышла замуж за деда и уехала с ним в Могилев. Это было в самом начале ХХ века. Значит, и у меня в Польше где-то есть могилы прадеда, прабабки, прапрадеда.
Подумать только! А может, лучше не думать. Где-то в польской земле похоронены мои предки, но где они лежат, и что произошло с их могилами много лет спустя? Я же говорю: лучше не думать.
***
Февраль 2020 г.
Я хочу рассказать вам об одном человеке. Фамилия его Зелински. Имени его я не знаю, да и не очень хочу узнавать. Он живет в Польше, в городе Сташув, в большом красивом особняке на Костельной улице. В годы Второй мировой войны в доме размещался штаб гестапо. Я думаю, господин Зелински -человек без предрассудков, ведь далеко не всякий решится жить в доме, где когда-то было гестапо.
По профессии Зелински учитель. И так ли важно, что он преподает — историю, математику или французский язык? Важно другое. Он учит детей, он готовит их к будущему. Какая-то часть его души, его внутреннего мира так или иначе передается его ученикам. Передается словами, взглядом, улыбкой, всем его обликом — тем, что можно только почувствовать, но описать трудно. Что там говорить — он учитель.
Сташув — город небольшой — 16 тысяч жителей. Все они поляки. А до Второй мировой войны в городе жили евреи. Жили на протяжении многих сотен лет. Они усердно работали, растили детей, молились в синагогах, исправно платили налоги, хотя очень часто это было трудно, а то и невыносимо (им приходилось платить больше, чем остальным горожанам — так уж повелось исстари), старались не конфликтовать с властями; их вклад в экономику, в благосостояние города был неоспоримым.
Ремесленники, портные, сапожники, мясники, торговцы, цирюльники –бедняки — и люди среднего достатка — они составляли примерно половину населения города, без них невозможно было себе представить этот старинный польский город, они были частью его прошлого и настоящего. Настоящего? Ну да, в те времена, когда они жили в городе, это было их настоящее.
8 ноября 1942 года нацисты согнали всех евреев города, а это составляло около 5000 (пяти тысяч) человек на главную площадь. Двадцать человек тут же расстреляли без всякого повода (а разве тогда нужен был повод, чтобы расстрелять еврея?), остальных отправили в лагеря смерти — Бельзен и Треблинку. Тогда же немцы разгромили еврейское кладбище. По их приказу с кладбища были выброшены все надгробные памятники — в общей сложности около 1000 могильных плит. Плиты с надписями на непонятном языке валялись по всему городу, кого-то они раздражали, кому-то мешали, кому-то напоминали о недавнем прошлом.
А прошлое это было страшным. Его хотелось забыть, вычеркнуть навсегда из памяти. А если ничто память не тревожит, то это уже куда проще, не правда ли? После войны новый мэр города решил навести порядок в городском хозяйстве. Он распорядился собрать все плиты в складское помещение и продать их в качестве строительного материала. Плиты разошлись очень быстро. Горожане и строительные компании их тут же раскупили. Ими мостили дворы и тротуары, а уж как хороши они были при сооружении фундаментов, подвалов! А если плита была разрушена — не беда. Щебенка, каменная крошка — у хорошего хозяина ничего не пропадет. Было бы из чего строить. И все бы ничего. На нет и суда нет.
Жили столетиями евреи в городе — и исчезли. Забыть надо о них, перевернуть эту страницу и жить дальше. Ничто в мире не вечно, разве не так? Не знаю, может, и так. Но у тех, кого расстреляли, на глазах у соседей по улице, кого увезли в то страшное время в лагеря смерти, остались дети и внуки, остались родственники, рассеянные по всему свету. Они (подумать только!) стали приезжать в Сташув, они искали хоть какие-нибудь следы своих родителей, братьев, сестер, своих предков, они хотели помолиться на их могилах…
8 ноября 1992 года, в 50-ю годовщину того страшного ноябрьского дня на старом еврейском кладбище города Сташув состоялось открытие памятника жертвам Холокоста. Рядом с памятным обелиском стояли десять могильных плит. Их вернули жители города.
— Это все, что у нас осталось. Поверьте, мы вам очень сочувствуем, очень!
Десять плит из тысячи! И больше ни одной на протяжении долгих семи лет. И это можно понять. Жизнь не стоит на месте. Люди строят дома, дороги, город благоустраивается.
Американец Джек Голдфарб, житель города Ливингстон в штате Нью-Джерси, каждый год приезжал в Сташув на старое кладбище, где похоронены его предки. Они жили здесь с 1790 года. Где-то здесь должна была находиться могила его деда. Он умер, когда Джеку было 11 лет.
Могильного камня он не нашел. Сохранилась память. Память o дедушке и о тех тридцати пяти близких и дальних родственниках Джека Голдфарба, которых нацисты отправили в лагеря смерти. Благодаря стараниям Джека и помощи польских друзей на кладбище был поставлен памятник жертвам Холокоста. Несколько лет спустя, когда Джек собирался в свою очередную поездку в Польшу, друг, живущий в Израиле, сообщил, что недавно был в Сташуве и в одном доме на Костельной улице видел плиту с надписью на иврите. Скорей всего, это одна из «тех» плит.
Тогда же, сразу после приезда в город, Джек Голдфарб пришел в дом учителя Зелински.
— Здравствуйте, я приехал из Америки. Вы, наверно, слышали, мы разыскиваем плиты со старого еврейского кладбища. Там похоронены мои родные. Мне говорили, что у вас в доме есть плита с надписями на иврите.
— Да, есть у меня плита, и на ней какие-то надписи, а о чем — Бог знает. У меня весь двор плитами вымощен. Мы по ним и ездим, и ходим — сами понимаете. А тут решили газ проводить, а плита мешает. Мы ее вынули, хотели подальше убрать, так ведь она, чертяка, такая тяжелая, можно подумать, из чугуна сделана. Мы ее пока к стенке прислонили, а там решим.
Посетитель, который все это время стоял, не проронив ни слова, подошел к плите, нагнулся, внимательно посмотрел на нее, потом вынул из кармана носовой платок и тщательно протер заляпанную грязью поверхность камня. Он смотрел на надпись, высеченную на камне. Она прекрасно сохранилась. Старый, умудренный жизнью человек — он многое перенес на своем веку — концлагерь, гибель близких, эмиграцию, о многом написал в своих книгах, но чтобы такое произошло с ним. Стиснув зубы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не разрыдаться на глазах у чужого равнодушного человека, он смотрел на прямоугольный камень из серого песчаника, по которому десятки лет ходили и ездили, который пинали ногами и бросали куда придется. Это был могильный памятник его деда.
Пятьдесят шесть лет камень пролежал во дворе дома, в котором жил учитель Зелински. И, возможно, лежал бы дольше, если бы не понадобилось проводить газ, и если бы не неутомимые поиски людей, обеспокоенных тем, чтобы те, кто придет после них, знали и никогда не забывали о своих истоках, своих корнях, о предках, веками живших в этом городе, на этой земле.
Джек Голдфарб не замечал ни мелкого противного дождя, ни взглядов, которые бросал на него хозяин дома. Он повторял про себя по-английски то, что было высечено на иврите. Всего несколько строк: Здесь покоится набожный старый человек, который шел путями, предназначенными ему Б-гом, который наслаждался трудом рук своих — Исаак Джозеф Бен Иегуда Лабиш Ха-Коэн. Да будет благословенна навсегда его память. Родился в Сташуве в 1844 г., умер в 1932 г. На следующий день Джек стоял на еврейском кладбище возле камня и читал кадиш — еврейскую поминальную молитву. Погода была ужасная, моросил мелкий дождь, небо было затянуто тяжелыми темными тучами, но в тот момент, когда он начал читать молитву, дождь неожиданно прекратился, ветер утих, и в просвет между тучами на синем небе вдруг засияло солнце. Оно осветило кладбище, мемориальный обелиск, одиннадцать памятников на свежих бетонных основаниях и высокие акации вдоль дороги. После кладбища Джек снова пошел к Зелински.
— Мистер Зелински, у вас весь двор вымощен камнями. Возможно, какие-то из них в самом деле.
— Господи, да у меня во дворе более сорока плит с вашего кладбища!
Зелински не дал Джеку договорить. К чему скрывать то, что видно невооруженным глазом?
— Так, может быть, мы договоримся следующим образом: я заберу у вас все плиты. А взамен cделаю новое покрытие двора и новый пол в гараже. Словом, вам будут компенсированы все неудобства, понесенные в связи с утратой взятых у вас плит. Вы ведь по-человечески понимаете, насколько это важно для увековечивания памяти тех, кто погиб и для тех, кто остался.
— Ну почему же не понять? Понимаю.
Учитель Зелински сначала согласился с условиями, которые ему предложил Голдфарб, но потом очень быстро изменил свое мнение. Он потребовал денежной компенсации за свои потери, ссылаясь на инфляцию, на то, что не доверяет такое исключительно деликатное дело, как устройство покрытия во дворе и пола в гараже чужим людям — это должны выполнять только его мастера, люди ответственные и преданные.
Переговоры продолжались три года, в течение которых сумма, необходимая учителю Зелински для нелегкого расставания с могильными камнями, неуклонно увеличивалась. Голдфарб обратился за помощью в немецкое посольство в Варшаве, попросив немцев принять на себя часть расходов по перемещению камней и устройству покрытия двора в доме Зелински.
— Мистер Голдфарб, не стоит беспокоиться, мы оплатим все расходы, — сказали ему в немецком посольстве. — Зелински просит 5000 долларов — он их получит!
Но к этому времени Зелински уже просил 10000 долларов. Переговоры зашли в тупик. И все-таки он настал, тот самый день, когда благодаря усилиям многих людей — религиозных лидеров, государственных деятелей, журналистов и, конечно же, родственников тех, кто был похоронен — из дома учителя Зелински были вывезены священные камни и установлены на старом еврейском кладбище города Сташув. Неутомимый борец за личное благосостояние, учитель Зелински, получил свои 7000 долларов за 120 могильных камней. В его красивом благоустроенном доме (там, где когда-то пытали заключенных, разрабатывали планы отправки людей в концлагеря и просто служили фюреру, словом, занимались тем, чем обычно занималось гестапо), теперь тишь да благодать. Не звонят американцы, немцы, англичане, поляки и еще черт знает кто, не надоедают с расспросами назойливые корреспонденты. Теперь можно все силы употребить на воспитание пытливого юношества. Ведь дети, как известно, — наша надежда, наше будущее.
Пройдут годы, вырастут новые поколения. Возможно, люди, которые придут нам на смену, будут более щедрыми, умудренными, свободными от оков прошлого. Время залечит старые раны. Многое забудется, возможно, изменится к лучшему. А на старом еврейском кладбище польского города Сташув по-прежнему будут стоять могильные надгробья, которые отдал из своего дома на Костельной улице (в нем когда-то было гестапо) воспитатель юношества, учитель Зелинский.
Раиса СИЛЬВЕР
Оцените пост
(голосовало: 6, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
