Наказание за жалобу

«И сказал фараон Яакову: Сколько лет жизни твоей?» (47:8). В последнее время на Западе и в Израиле много спорят об эвтаназии, намеренном ускорении смерти или умерщвлении неизлечимо больного человека для прекращения его страданий. Одни называют эвтаназию оправданным и даже гуманным шагом, другие — преступлением.

Еврейская традиция, безусловно, отрицает эвтаназию — в первую очередь, потому, что жизнь человека принадлежит не ему, а Творцу («Все души — Мои они»). Только Б-г вправе решать, когда дать человеку жизнь и когда забрать. И во-вторых, дар жизни — сам по себе величайший источник радости, даже если она превращается в сплошной поток боли и страданий.

Одухотворенная личность не смотрит на жизнь нейтрально, восторженно или, наоборот, пессимистически в зависимости от личных обстоятельств. Для нее сам факт причастности к чуду жизни становится источником радости даже в минуты самых тяжких испытаний, когда не видно выхода из тупика и единственно приемлемым решением кажется добровольный уход в небытие.

Пренебрежительное отношение к жизни, неумение ею дорожить может привести к ее досрочной утрате. Примером может служить эпизод из сегодняшнего раздела. Когда Йосеф раскрылся перед братьями, и семья Яакова воссоединилась в Египте, наш праотец предстал перед фараоном. Всесильный монарх спросил Яакова: «Кама йемей шней хаеха?» — «Сколько дней летам жизни твоей?» Проще говоря, сколько тебе лет? Яаков ответил: «Дней жизни моей сто тридцать лет. Немноги и злополучны были дни жизни моей и не достигли годов жизни отцов моих во дни их».

Яаков жаловался на свою судьбу. Он имел в виду пережитые страдания и невзгоды: конфликт с Эсавом из-за похищенного отцовского благословения и бегство из дома, чтобы спастись от его мести; унижения и обман в доме Лавана; снова побег, на этот раз от тестя-злодея; трудное противостояние с Эсавом при возвращении на родину; насилие над дочерью Диной в Шхеме; безвременная кончина любимой жены Рахели; предполагаемая гибель Йосефа и многолетняя разлука с ним. Короче, на плечах Яакова лежал тяжелый груз жизненных тягот — именно об этом он и сказал фараону.

Мудрецы сурово сообщают: за каждое слово этой жалобы на аудиенции у египетского правителя из жизни Яакова был вычтен один год. Он прожил меньше отведенного ему срока за то, что выразил недовольство качеством своей жизни, пренебрег ее ценностью. Всевышний судил Яакова по самой высокой мерке. Такие требования не предъявляются простым смертным. Только с выдающихся личностей, титанов духа, столь велик спрос. Уровень Яакова — это не наш с вами уровень. Нам, безусловно, простилась бы эта жалоба, простилось бы (прощается) и большее. Мы не в состоянии вообразить себе, с какой требовательной придирчивостью Всевышний судит людей, подобных нашим праотцам и духовным вождям. Например, Моше-рабейну не вошел в Эрец-Исраэль только из-за того, что не «явил славу Б-га у вод раздора» — ударил посохом водоносную скалу, чтобы напоить народ, а не «сказал» ей, как велел ему Всевышний.

Однако, сосчитав слова в ответе Яакова фараону, мы увидим, что их слишком мало, чтобы подтвердить сообщение мудрецов. Ведь Яакову изначально предстояло дожить до возраста его отца Ицхака — 180 лет, а умер он, когда ему исполнилось 147 лет, через 17 лет после разговора с фараоном. В ответе Яакова, включая вступительную фразу «И сказал Яаков фараону», меньше слов, чем лет (тридцать три), которые у него вычли. В чем же дело?

Оказывается, Яаков был наказан не только за свою жалобу, но и за каждое слово в вопросе фараона: «Сколько дней летам жизни твоей?» Но почему наш праотец должен нести ответственность за вопрос фараона?

Все очень просто. Фараон поинтересовался возрастом Яакова не случайно, а потому что тот выглядел очень старым. Всесильному правителю крупнейшей империи Древнего мира не доводилось видеть таких старых людей: абсолютно белая борода, изрытое морщинами лицо. Перенесенные страдания наложили глубокую печать на внешний облик нашего праотца, и это само по себе заслуживало порицания.

Если бы Яаков ценил жизнь с безусловной убежденностью, например, как его дед Авраам, тоже перенесший много невзгод, все пережитое казалось бы ему ничтожно мелким, малозначительным по сравнению с той огромной радостью, которую приносит само ощущение жизни. Страдания не оставили бы следов на его облике; он выглядел бы намного моложе, и фараону не пришло бы в голову задать ему такой вопрос. Вот почему Яаков-авину был виновен не только в своем ответе, но и в заданном ему вопросе. Он спровоцировал вопрос фараона и за это ушел из жизни до предначертанного ему срока — на столько же лет раньше, сколько слов содержится в вопросе и ответе.

Как угодить «Главному»

«И собрал Йосеф все серебро, какое нашлось в земле Египетской… и внес серебро это в дом фараона» (47:14). Современная коммерция тесно связана со сложной системой подхалимажа и взяточничества. Мы с вами знаем, как это делается — газеты, слава Б-гу, читаем: я «уважу» тебя (хорошо заплачу), а ты купишь мои бомбардировщики F-16 по завышенной цене — на миллионы из государственной казны. Не для себя, конечно, а для укрепления обороны родины.

Как угодить главному начальнику? Этот вопрос часто обсуждается на деловых встречах и консультациях, предшествующих заключению торговых сделок. Сегодня редко встретишь человека, выполняющего свою работу честно и ревностно, не ради личной выгоды, а по долгу службы. Куда девались коммерсанты, ценящие свое честное слово выше счета в банке?

Прототипом такого коммерсанта был герой сегодняшнего раздела. «И собрал Йосеф все серебро, какое нашлось в земле Египетской… и внес серебро это в дом фараона». Йосеф стал правителем Египта не для того, чтобы обогатить и прославить страну, в которую его привезли работорговцы. Он знал, что ему предначертано исполнить пророческие сны о кланяющихся снопах и звездах: отец и братья должны прийти в Египет и поклониться ему. Еще он должен был реализовать обещание, которое Авраам получил от Б-га, что «пришельцами будут потомки твои в чужой стране, и будут рабами», но именно там они станут единым народом «и уйдут с большим достоянием». Короче, возвышение Йосефа было лишь средством достижения этих целей.

Поэтому, когда его отец и братья с семьями благополучно устроились в земле Гошен, у Йосефа были все основания отпустить штурвал государственного корабля, не усердствовать. Зачем напрягаться? Ведь главное дело уже сделано. Но не таков был Йосеф. Несмотря на отсутствие стимулов, он продолжил осуществление своей гениальной аграрной реформы, которая привела к укреплению империи и консолидации всей египетской собственности в руках фараона. Достигнув поставленной цели, приведя семью в Египет и побудив братьев к раскаянию, он стремился теперь лишь к одному: оправдать доверие фараона, укрепить финансовую базу правящей династии, отплатить добром за добро.

При всех обстоятельствах Йосеф оставался кристально честным и порядочным человеком. Благодаря своему высокому положению, он мог устроить комфортабельную жизнь отцу и братьям, осыпать их всевозможными благами среди массового голода и страданий коренного населения. Однако, как сказано в Торе, Йосеф «снабжал… отца своего и братьев своих, и весь дом отца своего хлебом по потребности детей» (47:12), т.е. по числу душ, и не более того.

Люди ценили его честность. Своим поведением на вершине власти Йосеф, прообраз всех будущих «придворных евреев», освящал Имя Всевышнего в глазах египтян. Он показывал, что Б-г дает успех лишь самым достойным в награду за их праведность, честность и порядочность. Йосеф угождал «Главному».