Только одно мирило с этим плебейским вульгарным пикником, на который меня потащила Женя, сказав, что ей ужас как не хочется идти в компанию своих друзей без кавалера. Только одно мирило: была там, среди изрекающих пошлости скучных людей, молодая женщина по имени Валентина, Валя. Высокая, с длинными светлыми волосами почти до пояса, с мягкой улыбкой на губах и добрыми голубыми глазами. В открытом приталенном сарафане, который подчеркивал ее стройную фигуру, чуть больше тридцати. Они приехали всей семьей: муж, ее ровесник, и двое их детей — девятилетняя девочка с удивительно примерным поведением и шалун лет семи, который ни минуты не мог усидеть на месте. Вале и ее супругу приходилось постоянно следить за ним, оттаскивать от опасной жаровни, на которой шкворчало мясо, не позволять выбегать из парка на дорогу, где мчались машины, снимать с дерева, на которое он залез.
Валя, конечно, знала, что она красавица, но не было в ее поведении никакой позы, высокомерия, рисовки. Вела себя на удивление просто и приветливо. И пошлый пикник скрашивался для меня тем, что я мог время от времени бросать на нее взгляды и всякий раз получать приветливую улыбку. Мне, конечно, хотелось заговорить с ней, но я догадывался, каковой будет реакция ее мужа — простоватого на вид молчаливого мужчины невысокого роста. Нет сомнений, что он боготворит красавицу-жену.
Вполне осознавая, что нет у меня никаких шансов, я, тем не менее, вел себя так, как обычно веду, когда хочу произвести впечатление на приглянувшуюся мне женщину: был душой компании, рассказывал занимательные истории, сыпал остротами. Один из парней энергично тряхнул солонкой над стейком, крышка сорвалась, и вся соль высыпалась на его тарелку. Я мгновенно отреагировал шуткой, которая вызвала всеобщий смех:
— Теперь ты не сможешь пожаловаться, что ушел, не солоно хлебавши.
Потом кто-то упомянул, что недавно вернулся из отдыха в Греции, жил в гостинице на берегу Эгейского моря. Я тут же вставил:
— В детстве я думал, что море это называется так потому, что оно огромное, и с корабля на корабль моряки кричат «Эге-гей!!!»
И эту шутку все приняли на ура. Я определенно был в ударе. Надеюсь, никто не догадался об истинной причине, просто решили, что я всегда такой весельчак. Хотя Женя-то знает, что я могу сидеть сычом и букой, если народ за столом мне не по душе.
* * *
И надо же было так случиться — дня через два мы столкнулись с длинноволосой красавицей нос к носу на главной улице города, в дверях большого и очень популярного у нас магазина сладостей, в который попытались войти одновременно. Я остановился, чтобы пропустить женщину, поднял глаза — подняла глаза и она, и мы сразу узнали друг друга. Улыбнулись, поздоровались. Войдя в магазин, я объяснил, что собираюсь купить кофе, который здесь держат около двух десятков сортов, продавец взвесит, сколько попросишь, и тут же перемелет. Валя сказала, что зашла просто так. Ничего ей здесь не нужно.
Я купил триста граммов свежесмолотого бразильского кофе, мы вышли.
— Вам куда? — спросил я.
— Туда, — махнула Валя как-то неопределенно.
— Нам по пути, — сказал я, хотя не понял, куда именно ей нужно идти.
Подождал немного, чтобы по ее первому движению сообразить, куда она направляется, и последовать за ней, но и она не спешила сделать первый шаг. Пришлось выбирать мне, и я повернул к своему дому. Куда еще мне идти с пакетом кофе в руке! Нам действительно оказалось по пути — она пошла рядом.
Я задал несколько дежурных вопросов о том, как поживают ее замечательные дети, сообщил, что сегодня мне удалось пораньше освободиться от работы. Рассказал несколько забавных историй, приключившихся со мной в последнее время. Она по своему обыкновению мягко улыбалась, всем видом показывая, что ей интересно. Сама не проявила желания рассказать о себе. На мой вопрос, чем она занимается по жизни, ответила просто:
— Домохозяйка.
Ну, если ей это не в тягость… Странно. Почему бы ей не работать? Не похоже было, что крутой муж хорошо обеспечивает семью, я видел, на какой машине они приехали на пикник — на старенькой «пежо».
У перекрестка я опять остановился, ожидая, куда она пойдет. И опять она не проявила инициативы, а я свернул на улицу, ведущую к моему дому. Она пошла со мной. Выходит, живет где-то в моем районе.
Стояла чудесная погода. Прошлая суббота была последним жарким днем в этом сезоне, накануне прошел ливень, воздух был свежий, бодрящий. Гулять в такой вечер неспешно рядом с красивой молодой женщиной — одно удовольствие.
Не ставя никакой определенной цели, я делал все, чтобы завоевать ее симпатии: завел разговор о спектакле, который недавно видел, прочел стихотворение (подруги говорят, что я очень хорошо читаю), рассказал в лицах уместный анекдот. Валя негромко смеялась, благодарно улыбалась. Я был уверен, что нравлюсь ей.
В тот день люди много говорили о солнечном затмении, которое сможет наблюдать вся Америка, я завел речь и об этом.
— А знаете ли вы, — сказал я, — что Земля и Марс вращаются в одну сторону вокруг своей оси, а Венера — в противоположную?
— Правда? — Валя широко раскрыла голубые глаза.
— Да, да. А вы говорите — феминизм и равенство полов…
— Я этого никогда не говорила, — покачала головой молодая женщина.
Проходя мимо сквера напротив супермаркета, я рассказал, что еще недавно он был прибежищем наркоманов, полгода назад его благоустроили, посадили новые деревья, сменили покрытие на дорожках, отремонтировали фонтан, построили большую детскую игровую площадку. Я подумал тогда, что вся эта красота будет простаивать, но произошло невероятное: сюда стали приходить молодые мамаши с колясками и, как следствие, зачастили с профилактическими рейдами полицейские патрули. Понятно, что наркоманам и мужчинам вообще стало опасно слоняться без дела в этом месте.
— Младенцам удалось изгнать отсюда бомжей и наркоманов, — заключил я, заслужив еще одну улыбку попутчицы.
— Вы замечаете такие вещи, — отреагировала она.
Когда мы подошли к моему дому, я, стараясь быть совершенно беззаботным, сказал:
— Вот здесь я живу. На третьем этаже. Вон мое окно.
Валя улыбнулась. Никаких признаков того, что она сейчас станет прощаться.
— Хорошее место, — сказала. — И близко к центру, и тихо…
— Да, автобусы по нашей улице не ходят.
Она все стояла, не прощаясь, и я решился:
— Зайдете на чашку кофе? — и показал на пакет в своей руке, распространявший соблазнительный аромат.
— Спасибо, — кивнула Валя.
В квартире я усадил ее за стол, включил телевизор, сварил кофе. Когда вернулся к ней с подносом, она молча и безучастно смотрела на то, что показывал телевизор, — какую-то скучную передачу. Теледиктор нудным голосом что-то вещал про олигархов.
— А вы знаете, — вставил я, — у Пушкина в Евгении Онегине есть вот такие строки про Татьяну: «Ей нравится порядок стройный олигархических бесед».
— Правда? — Валя опять изумленно раскрыла глаза и негромко рассмеялась.
— Хотите поспорить? У меня есть томик Пушкина.
— Нет, нет, не нужно. Я верю вам.
Валя сказала это несколько поспешно — мне показалось, она боится, что поиск книги и цитаты в ней может занять время, которое ей хотелось бы потратить иначе.
— Переключить на музыку? — указал я на телевизор.
— Как хотите, — ответила без эмоций.
— Может, бокал вина?
— Можно.
И опять — просто, никакой рисовки. Никакого напряжения. Ведь все же замужняя женщина! Не похоже, чтобы их брак разрушался. Я видел на том пикнике, что муж смотрел на нее влюбленными глазами, заботился — все ли есть у нее на тарелке, не дует ли ей, удобно ли сидеть…
Честно говоря, я немного опасался вопроса о том, что́ у нас с Женей — ведь мы пришли на пикник вместе. То, что она может рассказать о нашей встрече Жене, меня не беспокоило. Во-первых, Вале как женщине замужней самой не стоит распространяться, во-вторых, у нас с Женей свободные отношения, мы не задаем друг другу такого рода вопросы.
Я налил вина, мы выпили. Сейчас самое время прибегнуть к моему коронному приему — сказать что-то двусмысленное, прелюдией к первому прикосновению.
— Недавно прочел шутку: женщины любят настойчивых мужчин и терпеть не могут назойливых.
Валя задумалась над этими словами, спросила:
— Это шутка?
Я заглянул ей в глаза. Что-то странное, непонятное мне пряталось в их глубине. Была, была какая-то в ней загадка. Она живо реагировала на все — смеялась, когда я шутил, важно кивала головой, когда я выдавал что-то умное, искренне удивлялась, услышав один из моих парадоксов. Но ни одна ее реакция не была… как бы это выразиться… беззаветно-беззаботной, от всей души. Она как бы сдерживала себя на определенном накале эмоций. Не было безудержного смеха, не было криков удивления, не задумывалась глубоко над моими нетривиальными замечаниями.
Ее поведение напомнило мне фантастическую версию о том, что Луна — это на самом деле огромный корабль инопланетян, который за миллиарды лет оброс космической пылью, метеориты, пробивая эти наслоения, останавливаются у металлической поверхности, и потому, независимо от размера метеорита, у всех кратеров — одинаковая глубина, хотя и разные диаметры. Вот и у нее все внешние раздражители как бы натыкаются на какой-то прочный щит в глубине души.
Я добавил вина в бокалы. Мы снова выпили. Не опуская бокала на стол, я потянулся к ее губам. Она приблизила свои…
У нее оказалось гибкое, упругое тело. И никакого жеманства, попыток играть в недоступную, или, наоборот, страстную. Легкими стоном она предупредила, чтобы я не был грубым вначале, потом так же подала знак, что можно действовать смелее…
…Потом она положила голову мне на грудь, обняла правой рукой и лежала так, не двигаясь, около четверти часа. Я шевельнулся, хотел подняться, чтобы повторить прекрасное приключение, но она мягко прижала меня рукой к постели, прошептала: «Мне достаточно». И я не стал делать новых попыток. В голове проносились смелые мысли. «Так себя может вести только влюбленная в тебя женщина. Неужели мне за две встречи удалось завоевать ее сердце?» Надо ли объяснять, что я чувствовал себя на седьмом небе от счастья.
Хотя — для чего я это сделал? Не буду же я разбивать их идеальный брак! Нет у меня никаких планов заводить семью на обломках чужого семейного очага, особенно после того как в погоне за свободой я ушел из своей, вполне, на первый взгляд, благополучной…
Вскоре она негромко сказала: «Мне пора домой». Я оживил свой мобильный — с того момента, как мы встретились в городе, прошло три часа. Немало.
Она встала с кровати, оделась. На часах было больше семи. Ее муж, конечно, уже вернулся с работы. Мелькнула мысль: «Как эта домохозяйка объяснит своему благоверному, почему не встречает его дома?»
Причесываясь, Валя увидела на тумбочке у кровати томик известной писательницы с закладкой где-то в самом начале. Я купил ее, прочитав в аннотации, что в этом произведении она без ложного стыда рассказывает о своей личной жизни.
— Интересная книга? — спросила, взяв ее в руки. — Я много о ней слышала. Говорят, очень откровенная.
— Да, говорят, — проворчал я. — Только никак одолеть не могу. Наверное, брошу читать.
— А можно я возьму ее на недельку?
— Можно, но я не в ответе, если ты заснешь за чтением.
— Это не мне. Миша давно хочет почитать.
Я понял, что так зовут ее мужа.
— Бери.
А про себя подумал: «Надеюсь, у нее хватит ума не говорить мужу, у кого книгу одолжила».
В это время позвонил ее мобильный.
— Да, милый, — ответила она. И, выслушав вопрос, сказала:
— Я у…
Она назвала мое имя!
— Ну, помнишь, мы познакомились с ним на пикнике в субботу. Да, тот самый.
Интересно, как меня запомнил ее муж? Что означает «Тот самый»? Валя продолжила:
— У него, оказывается, есть книга, которую ты давно хотел прочесть (она упомянула автора). Я принесу ее тебе. Да, я уже выхожу. Скоро буду. Целую!
Излишне говорить, что при этом ее разговоре с мужем у меня волосы на голове встали дыбом! Она что, чокнутая?! Как она объяснит ему, почему пришла ко мне и что здесь делала столько времени?
Эти вопросы я задал ей охрипшим от волнения и возмущения голосом.
— Все будет нормально, — сказала она совершенно спокойным тоном.
Нормально?! Еще не хватало, чтобы из-за меня они расстались! У них двое славных детей…
Я встал, обмотавшись простыней; Валя, прощаясь, прижалась к моим губам своими нежными губами идеальной формы и ушла. Я не попросил номер ее телефона. Да и можно ли будет теперь поддерживать эту связь? Скорее всего, ее ждет скандал с мужем…
Она не была глупой. Может, витает где-то в небесах? Не догадался спросить: она, случайно, стихи не пишет? Допустим, этот ее Миша ей ничего не сделает, он у нее под каблуком. А что если ко мне припрется отношения выяснять?! Она ведь может и адрес мой ему назвать — с нее станется!
* * *
С той нашей встречи прошло больше месяца. Довольно скоро я стал забывать о ней, полагая, что это была мимолетная авантюра, у которой нет никакого шанса на продолжение: мы живем в одном городе, у нее муж, двое маленьких детей… Однажды зазвонил мобильный. Мужской голос назвал мое имя.
— Да, слушаю.
— Я Миша, муж Вали.
И без этого уточнения я сразу понял, что звонит он. Вот теперь мне предстоит объяснение. Долго же он ждал! И как он узнал мой телефон? Конечно же, через Женьку, подругу его жены.
— Нам нужно встретиться, — сказал Миша. — У меня ваша книга, хочу вернуть.
Понятно, что книга — это предлог.
— Когда вы будете дома? — спросил Миша.
Разумеется, он и адрес мой знает! Нет, приглашать его сюда нельзя. Он увидит, что я живу один, поймет, что́ произошло, когда его жена была здесь!
— У меня беспорядок, вам удобно подойти через полчаса в сквер у супермаркета?
— Конечно. До встречи.
«За свободу в чувствах есть расплата», — вспомнил я классика. Придется пережить несколько очень неприятных минут. Я, конечно, буду все отрицать. Даже если эта дурочка все мужу рассказала. Да, Валя была у меня. Мы поговорили, она попросила книгу. Ничего между нами не произошло. Если понадобится, я даже признаюсь, что Валя мне очень нравится, но у меня она вела себя так строго, что я даже не посмел на что-то намекнуть. Такие детали, не очень льстящие говорящему, звучат убедительно.
Я не ангел, не образцовый человек. У меня было несколько романов с замужними дамами. Они себя так не ведут! Даже когда семья совсем распадается, они осторожны, изворотливы… Не забывают напомнить, что не нужно им звонить, они позвонят сами. И никогда не рассказывают мужьям обо мне! Черт! Ничего себе ситуация!
В этот послеобеденный час в сквере никого почти не было. Мишу я заметил издалека — он сидел на скамейке у фонтанчика со скульптурой. Увидев меня, встал, протянул руку для пожатия. Подал книгу, которую держал наготове, она была аккуратно обернута в плотную бумагу. Сказал приветливо:
— Спасибо, давно хотел ее почитать.
Нам что, делиться с ним впечатлениями об этой книге?
Дальнейший разговор мы вели, так и не сев.
— Мне она показалась скучной, — сказал я.
— А мне понравилась. Я вообще ее люблю (он назвал имя писательницы). Ладно, не буду вас задерживать…
И все? Он действительно встретился со мной только для того, чтобы вернуть книгу?!
— Как поживает Валя? Привет ей от меня!
Я должен показать, что нет никакой тайны, что я могу спокойно говорить с ним о его жене.
— Я сейчас иду к ней.
Миша прочел в моем взгляде недоумение.
— Она в больнице, — Миша назвал, в какой.
— Что с ней? Упала? Авария? — вырвалось у меня.
— Нет… Она умирает.
— Что случилось?!
— Она вам ничего не рассказала, — не спросил, а как бы констатировал Миша.
Только теперь я разглядел, что Миша в глубоко угнетенном состоянии.
— Нет, ничего не рассказывала.
— Врачи еще в прошлом году сказали, что нет никаких шансов. Рак печени.
— Но наша медицина…
— Мы поздно обратились. «Если бы вы пришли хотя бы два месяца назад. Сейчас и пересадка не поможет. Все зашло слишком далеко». Тогда они ей дали полгода. Она продержалась десять месяцев. И теперь уходит.
У Миши навернулись слезы на глазах. И вдруг я понял, что чувствует этот мужчина, какая боль в его душе, как сильно он любит жену. И нет в его сердце места ревности или чему-то другому, мелочному. Мне с самого начала показалось, что у него и у Вали одинаковые глаза — и только теперь я понял, что схожим было одно: в самой глубине их — тщательно скрываемая печаль. Я был для него не врагом, не соперником, не обидчиком. Я был один из тех, с кем любимой им женщине было хорошо в последние ее дни.
— Врачи не советовали лечение, сказали, не поможет. Она не любила жаловаться, даже когда чувствовала боль. Вот и довела себя.
— В какой она палате?
— Нет смысла навещать, — покачал Миша головой. — Она больше не придет в сознание. Ее мать прилетела из Самары, она и дети сейчас возле нее. Валя просила не забыть вернуть вам книгу. — И добавил: — Она сказала, что вы один из самых интересных людей, с кем ей довелось познакомиться в жизни.
Он как бы извинялся за то, что позвонил мне, что вынуждает выслушивать печальную историю их семьи… Я понял, что это два человека, которым неловко докучать другим своими бедами.
— Как дети?
— Таня, дочка, все знает и понимает. А Илюше мы говорим, что мама устала и должна много спать…
— Если я могу чем-то помочь…
Сам не знаю — это просто пустые вежливые слова, или я действительно готов что-то сделать для него и их детей.
Миша кивнул как бы благодаря. И мы расстались…
Из сборника «Сто рассказов о любви»
«Силуэт» (приложение к израильской газете «Новости недели»)
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
