Борух шагнул наугад, и ему повезло. Первое местечко, которое встретилось по дороге, носило хорошее название Добромысл, где, наверное, приходили на ум хорошие мысли. Одна из таких мыслей пришла к здешнему кузнецу, которого звали Элиэзер-Реувен. Этот высокий сильный человек подошел в синагоге к Боруху и сказал:
— Я держу кузницу на окраине, по дороге в Лиозну. Мне сейчас нужен подручный. Если такая работа тебе подходит, я буду тебя кормить и дам место для ночлега. Ну как?
Это было то, о чем мечтал мальчик. Правда, он объяснил кузнецу, что спать предпочитает в синагоге, а ест то, что приготовит сам. Хозяин не возражал — вместо еды он будет платить деньги, если так удобнее. И вот Борух попал к кузнецу из сказки.
В небольшом местечке, посреди маленькой кузни, бил по железу молотом богатырь-кузнец. Его руки делали вещи простые — ковали косы и серпы, забивали гвозди в подковы. А губы без остановки шептали Псалмы Давида, которые Элиэзер-Реувен знал наизусть. Летнее солнце жарило, в кузнице было душно, сажа прилипала ко лбу. Все казалось серым и скучным. Борух старался вовсю: таскал воду, подгребал угли, стиснув зубы, сжимал клещами заготовку, на которую ложились тяжелые удары хозяйского молота. Но ему хотелось, чтобы поскорее пришел вечер. Тогда можно открыть книгу и почувствовать, что больше есть света в этом мире, что не все заполнено шумом и суетой.
А кузнец думал по-другому. Он-то как раз умел видеть свет в этой суете, в тех вещах, с которыми имел дело. На двор заехала телега. Крестьянин попросил починить колесо и подковать лошадь. Потом приехал другой и тоже захотел поставить кобылке четыре подковы. Кузнец сбился в расчетах и взял со второго столько, сколько был ему должен первый. То есть на шесть грошей больше, чем следовало. Крестьяне уже уехали, когда хозяин понял свою ошибку. Шесть грошей не шесть рублей, но Элиэзер-Реувен опечалился так, словно обманул человека на шестьдесят, на шестьсот! Он сказал, что закрывает кузню и идет в соседнюю деревню возвращать деньги мужику. Борух был поражен. Терять полдня из-за нескольких монет? Он так и сказал об этом хозяину. Кузнец покачал головой:
— Сынок, до потопа жили такие скверные люди, что не брезговали отнять у другого любую вещь, даже если она не стоила и копейки. Неужели ты хочешь, чтобы я был еще хуже и ограбил человека на шесть грошей?
Тут-то Борух и позавидовал кузнецу. Сам он только читал Талмуд, а кузнец жил в Талмуде, жил по его законам. И наш мир, суетливый и злой, расступался перед человеком из сказки.
Цдаку кузнец начал откладывать с первого дня после своей свадьбы. Они договорились с женой, что будут каждый день бросать в коробочку для цдаки грош утром и грош вечером. Если за столом у них не было гостей, они откладывали в эту коробку также стоимость несостоявшегося угощения. В семье рождался ребенок, и каждый день в его честь отделялся еще один грош. Дети шли один за другим, так что за день в коробке набиралась немалая сумма. В пятницу Элиэзер-Реувен шел в синагогу и старался незаметно пересыпать эти деньги в кружку для бедных. Незаметно, потому что мудрецы советуют не хвастать добрыми делами. Было смешно и радостно смотреть, как он, оглянувшись по сторонам, поднимает могучие плечи и склоняется над кружкой, чтобы точно исполнить указания мудрецов.
О том, что к нему идет суббота, знала вся округа. Любой крестьянин, который заезжал к нему во двор в пятницу, получал кусок пирога и рюмку водки в честь наступающей субботы. А на другой день после праздничной трапезы к нему приходил друг, который вырос среди гоев и поэтому не знал идиш. Элиэзер-Реувен переводил ему на польский язык истории из святых книг. Соседи-неевреи тоже собирались вокруг и слушали его живую речь, качая от удовольствия головами. То один, то другой восклицал:
— Добже, добже, пан Руфке!
Борух понял, кого ему напоминает кузнец: Авраама, отца нашего. Каждый находил приют и мудрое слово в шатре Авраама. Этот шатер имел четыре входа — на все стороны света. Человек любого племени мог войти туда, чтобы отдохнуть и успокоить душу. Глоток мира, глоток тишины… Эти простые вещи важней любого волшебства, потому что их мало на свете. Иногда даже кажется, что люди просто сочинили сказку о таком шатре и его хозяине.
Сынок, что такое сказка? Это тоска по правде, которая далеко. А если она рядом, то это уже не сказка, а дом кузнеца, одного из потомков Авраама. И люди разных народов приходят сюда, чтобы отвести душу. Сидят, слушают Тору и чувствуют, что на правде стоит мир, что Творец близко…
Борух провел Песах в доме кузнеца. Как здесь готовились к празднику! Это была песня, спокойная и чистая, как голос ручья на горных камнях.
За три дня до праздника Элиэзер-Реувен закрывал кузницу. Мужики и паны, не зная об этом, стучались в ворота, и он выходил навстречу и объяснял каждому, почему не может работать: Песах, Песах идет!
Жена и дети скребли и мыли весь дом. В Песах нельзя есть хамец — хлеб на дрожжах, кашу, квас и прочее. Говорится, что хамец, квасное — это сила, которая помогает тесту взбухать, а душе гордиться. Перед Песахом надо выкинуть хамец из дома, хамец из души. Разбойники так не гонятся за золотом, как кузнец искал этот хамец. Искал, чтобы избавиться от него.
Тяжелым острым ножом Элиэзер-Реувен выскреб обеденный стол. Ни крупинки пшенной каши не осталось в щелях после нажима его сильных рук.
Он побелил все стены.
Он переложил часть печи, заменив старые кирпичи новыми, которые никогда не соприкасались с тестом.
Дом лучился и сверкал. Хотя еще не зажгли ни одной свечи, дом уже был полон света.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
