Еврейский Мир

…Нет, конечно, идея была не Жаботинского, он даже прямо сослался в статье на автора, у которого позаимствовал, ну и победу этой идее не поддержка Жаботинского обеспечила, эта тема главной для него не была, он все больше насчет национального самоопределения, а про соцобеспечение, видимо, как-то не вдумывался – все побежали, и я побежал… А если вдуматься, сделал он это совершенно зря. Идея оказалась в высшей степени пагубной для всех обществ, которые туда добежали.Вот уже не менее десятка лет из всех утюгов несутся заклинания, что еще немножко, еще чуть-чуть – и не останется для нас бедных на этой земле работы, все места займут роботы со стальными манипуляторами да компьютеры с искусственным интеллектом, но что-то выходит-то все наоборот.

За стариками ухаживать филиппинок зовем, в поле пашут таиландцы, китайцы строят дома и дороги… Нехватка инженеров, фармацевтов, врачей… Зато, куда ни плюнь – попадешь аккурат в адвоката, ибо без поллитры и специального образования нынче не разобрать, согласно какой бумаге с большой круглой печатью какой чиновник кому чего должен обеспечивать. И это – ситуация не только в Израиле, но и во всем западном мире. С одной стороны свободных рабочих мест полно, с другой – еще больше тех, кто занимать их не хочет. И не спешите тех, кто не хочет, чохом всех в лодыри записывать, тут все сложнее.

25 лет назад приехала я в Израиль, поселилась во граде Араде и увидела на заборе объявление на русском языке с приглашением на какой-то междусобойчик, не помню уже по какому поводу. Из любопытства я на него пошла.

Публика оказалась не первой молодости, как, впрочем, и я сама, организаторша была помоложе и состояла, как я поняла, в мэрии на оплачиваемой должности опекуна-развлекателя русскоязычной публики. Именно от нее я впервые услышала навсегда удивившие меня слова:

«Вы на работу лучше не устраивайтесь, а то потом пособие получите меньше».

– Совету этому я не последовала и не жалею, но со временем поняла:

Она говорила чистую правду.

Мой отказ от работы был выгоден не только мне, но и ей, ибо исчезновение клиентуры автоматически привело бы к упразднению ее должности: у работающей публики на массовика-затейника времени нет.

Иными словами, стремление бюрократии сохранить и приумножить свои рабочие места побуждает ее создавать стимулы НЕ РАБОТАТЬ для как можно большего числа людей. Попробуем проследить результаты.

*  *  *

В соответствующей статье Жаботинского говорится, что пищу, одежду и жилье государство каждому обязано обеспечить, а кому охота кушать деликатесы, одеваться в бутиках и собственную виллу иметь – тот пускай вкалывает. Вроде бы – логично, но логика эта (как обычно бывает у социалистов) не учитывает главного – психологии человека.

Слепорожденная героиня моей любимой оперы «Иоланта» на вопрос, желает ли она увидеть свет, вполне резонно отвечает: «Могу ли пламенно желать того, чего не знаю?».

Откуда возьмется у третьего поколения бездельников минимальная собранность, целеустремленность, умение понять и воспроизвести процесс, не доставляющий мгновенного удовлетворения? Даже если под угрозой лишения пособий заставить их отсиживать что положено в школе, не станут они силы тратить на усваивание того, что, как видят на примере родителей, никогда в жизни им не понадобится.

Может ли человек, выросший в семье профессиональных баклушебойцев, понять потребителя деликатесов, покупателя бутиков и обладателя виллы? Ведь соответствующего опыта у него нет. И он совершенно искренне недоумевает:

Почему это ему можно, а мне нельзя? Если государство ОБЯЗАНО мне предоставить, то почему не столько же, сколько ему? Что значит «заработал»? Это все нечестные отговорки, прикрывающие несправедливое неравенство. Я такой же человек, как и он, и имею те же потребности! Что значит, он создает то, что я потребляю? Что это такое «создавать»? Мне оно не встречалось в жизни, я по опыту знаю, что булки на елках растут, а творог выколупывается из вареников, и нечего мне пудрить мозги!

Не позабудем, что профессиональный тунеядец к тому же и полноправный избиратель, так что демагогия не остается без последствий, возникают все новые и новые программы «борьбы с бедностью», призванные сгладить различия между уровнем жизни работающего и в-потолок-плюющего.

И в результате разница между зарплатой неквалифицированного рабочего (а на другую наш герой с его приблизительно-потолочным образованием и не может претендовать) и пособием плюс всяческие льготы типа бесплатного жилья и транспорта совершенно не окупает усилий, затраченных на труд. Причем, учтите: от того, кто тяжелей шприца или бутылки сроду ничего в руках не держал, усилия потребуются с непривычки на порядок большие, чем от нормального человека, и, как предупредили меня когда-то в Араде, даже попытка работать уже убыточна.

Так велико ли диво, что на поля батраков везем из Таиланда, а нянями в детсады кого попало берем?

*  *  *

С неквалифицированной работой, стало быть, ясно, но ведь с квалифицированной, вроде бы, все иначе? Человек, который получил диплом инженера или врача, долго и упорно учился, на многие годы откладывал вступление во взрослую жизнь и получение зарплаты, и в конце концов получает сумму, несравнимую со всякими там пособиями… Это на первый взгляд. Но приглядимся повнимательнее…

Да, наш специалист может позволить себе жилье куда комфортнее и красивее, чем бездельник, но… выстроил он, скажем, себе виллу в тихом, зеленом раю, а чиновники, о «бедных» радея, воздвигли рядом здоровенную обитель наркоманов и люмпенов – и жить в коттедже твоем невозможно, и продать некому – кому же охота переезжать в такой рай?

Да, медицинское обслуживание он может позволить себе частное, но… платить придется не только за него, но и за больничную кассу, в которую обращается он разве что за больничным при гриппе. Все равно плати – за себя и за того парня, который вообще ни за что не платит.

Да, детей своих отдает он в частную школу, где образование куда более качественное, но… поступая в университет, они услышат, что место занято кем-то, кто подсуетился заиметь правильное расовое, классовое, в крайнем случае, гендерное происхождение.

Нет-нет, они, конечно, в конце концов, отвоюют свое место под солнцем, но так ли уж оно соблазнительно, чтобы решаться на столь тяжелую борьбу? Не лучше ли использовать преимущества, обеспеченные заслугами родителей, на подыскание куда более спокойной чиновничьей должности? Цифры в зарплатной ведомости окажутся, может, и менее солидными, но ведь и налоги – не сравнить, работа – не бей лежачего, ответственности практически никакой.

А если еще учесть, что кроме госчиновников есть всяческие неправительственные организации с финансированием то ли из бюджета, то ли от мистера Сороса, кого еще в инженеры потянет? Ну, в адвокаты еще куда ни шло… Чиновником, впрочем, надежнее.

Ведь с каждым днем налоги (в том числе и на наследование) все выше, инфляция все круче, процентная ставка все ниже (бездельники-то плодятся как кролики, и всех надобно прокормить), а чиновнику горя мало, у него зарплата с индексом автоматически подравнивается.

Может, правда, и так случиться, что пенсионные фонды чиновника процентная ставка и инфляция съест, но уж тем более съест она то, что инженер или врач на старость отложит, вот и окажутся оба совершенно в том же положении, что постаревший бездельник, ни дня, ни часу не проработавший. Чего же ради надрываться?

Последствия всеобщего и полного обеспечения не затронуть могут разве что очень богатых людей, но… сколько их есть, в сущности, ТАКИХ богатых?

И это еще не все.

*  *  *
Повторим еще раз: цель социалистов – всеобщее счастье и благо человека. Только не такого человека, какой он на самом деле есть, а такого, каким должен быть согласно их умозрительным схемам. И все их замыслы с размахом, вначале обещавшие успех, неизменно погибают, столкнувшись с подлой природой этого самого двуногого прямоходящего.

Бывает у него, в частности, возраст, официально именуемый подростковым, а неофициально в Израиле проходящий под кодовым названием «типешэсре», что в переводе означает «дурнадцать». В этом возрасте человек, как правило, агрессивен, отвергает авторитеты и интенсивно ищет ту самую точку опоры, которая ему позволит перевернуть земной шар.

Традиционные культуры умеряли эту агрессивность нелегкими обрядами инициации, площадками для «стравливания пара» типа карнавального буйства или кулачных боев, но главное – начинали интенсивно вовлекать подростка в труды и заботы взрослых, используя его энергию в мирных целях.

А теперь представьте, что именно в этом возрасте человек не встречает ни рамок, в которых дозволено «перебеситься», ни (даже в перспективе) никакой осмысленной деятельности. Не считать же ею учебу в школе, поскольку пособие от аттестата не зависит, обмен веществ обеспечен всегда, а прочее ни у Маркса, ни у Маркузе не прописано.

И как же может в результате не появиться массовая наркомания (переходящая плавно в наркоторговлю), вандализм, «немотивированная» преступность, беспорядки с побиением витрин и поджогами машин, драки с полицией на всевозможных демонстрациях, «за» или «против» чего угодно? (Вспомним хоть недавние «эфиопские» протесты!) Куда же еще девать шестнадцатилетнему недорослю силушку, что по жилушкам бежит? И ничего нет проще, чем подвести под буйство любую теоретическую базу – что крайне правую, что крайне левую, что воровского закона, он на все купится, тем более что хорошо выучил, кто и что ему обязан, но не задумывался ни разу, что и кому обязан он сам.

Такова ситуация во всех странах «золотого миллиарда», но у нас в Израиле есть особенность, о которой стоит поговорить отдельно. Все чаще и чаще среди поджигателей мусорных баков, перекрывателей улиц и драчунов с полицией мелькают пейсы и шляпы юных «изучателей Торы», а теоретическую базу под хулиганство подводят воспоминаниями о роли, которую играли в диаспоре предки нынешних ультраортодоксальных общин.

Окончание следует