Только Сангедрин компетентен решить, следует ли ему распустить Кнессет, выработать с ним паритетные отношения, или тихо и мирно удовлетвориться функциями рабанута.
Век неопределенности
В недельной главе «Бе-Хаaлотха» мы читаем: «Господь сказал Моше: собери Мне семьдесят мужей из старейшин Израиля, о которых ты знаешь, что они старейшины народа и надзиратели его, и возьми их к шатру соборному, и пусть предстанут они там с тобой. А Я сойду и буду говорить там с тобой, и отделю от духа, который на тебе, и возложу на них, чтобы они несли с тобою бремя народа этого, и не будешь ты нести один» (11:11-17).
Это собрание семидесяти старейшин во главе с Моше явилось учреждением Великого Сангедрина, с той поры действовавшего постоянно, вплоть до разрушения Первого храма. После возвращения из Вавилона этот институт был восстановлен и действовал до разрушения Второго Храма.
После этого Великий Сангедрин (71 судья) не созывался ни разу, хотя Малые Сангедрины (в составе 23 судей) действовали в Израиле еще на протяжении нескольких столетий.
Великий Сангедрин – это высший судебный, но в определенном смысле также и «законодательный» орган, законодательный в том отношении, что только он уполномочен и компетентен трактовать Божественную Конституцию – Тору, т.е. практически определять каким именно должен быть Закон, полученный Моше на Синае.
При отсутствии Сангедрина право трактовки оказалось доверено каждому раввину, который на основании общего наследия Устной Торы изо дня в день устанавливает практическую галаху.
В подавляющем большинстве случаев раввинистические решения совпадают. Однако даже в том случае, когда расхождения оказываются достаточно широкими, они практически никогда не оспариваются на общем уровне, т.е. на уровне принадлежности к еврейской общине. Иными словами, все подходы в своей основе уважаются, но одновременно также признаются условными, т.е. подлежащими грядущей коррекции со стороны Сангедрина. При этом и отдельные раввины, и целые движения уклоняются по целому ряду вопросов от галахических определений, ограничиваясь декларацией своих «политических позиций».
В одном своем недавнем посте рав Зеев Мешков перечисляет несколько острых тем, избегаемых законоведами, и, в частности, пишет относительно «обязанности защищать жизни граждан». «Не обольщайтесь, об этом говорить никто не будет, включая главный раввинат. Галахического постановления раввината: «все обязаны защищать жизни граждан, каждый по мере своих способностей. Служба в армии является почетной обязанностью…» Этого не существует. И наоборот не существует: «изучающий Тору не должен служить в армии»… Бред. Но я бы был рад и этому бреду, чем неправдивому молчанию. Галаха о службе в армии… Ну нет, куда там. Зачем связываться с теми, кто представляет собой большую группу в Израиле и безо всякого галахического обоснования избегает службы в армии. Так что галаха галахой, а политика выше».
Итак, в некоторых вопросах раввины расходятся, от решения ряда других — и вовсе уклоняются. Между тем, чек каждого религиозного направления открыт под грядущее решение 71-го мудреца, и кому-то явно придется расплачиваться из собственного кармана.
Нет иудея, который бы на словах не мечтал о восстановлении Сангедрина, однако в этих мечтах Сангедрин представляется каждому из них именно его единомышленником. Перспектива того, что 71 мудрец может рассудить иначе, чем он, пугает и тормозит практические шаги по созыву этого жизненно важного института.
Не так давно Бецалель Смотрич объявил, что Израиль когда-нибудь непременно станет «государством галахи». В этом провозглашении, равно как и в типовой реакции на него — все двусмысленно. С одной стороны, эмпирическое еврейское государство и без того является государством галахи. В соответствии со «статусом кво», в частной жизни каждый израильтянин вправе вести себя как ему вздумается, но в общественной сфере основные галахические требования соблюдаются (учреждения и предприятия не работают по субботам, политики в этот день не заседают и не ведут переговоров, в армии поддерживается кашрут, отсутствует система государственных браков и пр). Это разделение имеет принципиальный характер, так как на Синае был заключен союз между Богом и Израилем, а не с отдельными евреями. Без преувеличения можно сказать, что «статус кво» — это гениальное политическое решение, позволившее Израилю (духовно и физически) выжить. Это с одной стороны. С другой стороны, какова должна быть всеобъемлющая галаха, покрывающая все сферы общественной жизни, может определить только Сангедрин.
Слова Смотрича были восприняты многими светскими гражданами как угроза того, что их ожидают преследования за нарушение субботы и пр. Сам Смотрич такую трактовку решительно отверг, но тут же в сети стало циркулировать выступления Бенци Гопштейна, озвучившего идею именно обще-принудительного характера галахи.
При всем том, что подход этот трудно назвать популярным, он, как мы видим, теоретически возможен, а установить истину компетентен лишь Сангедрин. Только Сангедрин призван установить, следует ли ему распустить Кнессет, выработать с ним паритетные отношения, или тихо и мирно удовлетвориться функциями рабанута. Существуют немало вопросов, по которым выработать консенсус совсем непросто, и не удивительно, что никто не торопится этим заниматься.
Нельзя сказать, что ничего не предпринимается. В конце 2004 года преддверии шароновского «размежевания» был созван Сангедрин, в который вошли возглавляющий институт Храма раввин Исраэль Ариэль, широко известный своими трудами раввин Адин Штейнзальц, раввин Бейт-Эля Йешай Баавад, известный иерусалимский раввин Йоэль Шварц, хабадник рав Леванони и многие другие духовные авторитеты (среди которых, насколько мне известно, нет приверженцев принципа: «не умеешь — научим, не хочешь – заставим»). Деятельность этого проекта подробно рассматривается в статье Арнона Сегала в «Макор Ришен» от 7 июня. Автор находит проект, по большому счету, провалившимся, именует «курьезом» и приходит к заключению, что не раввины, а только государство Израиль «собственной персоной» способно возродить судебную систему основанную на еврейском праве.
Голос «масортиим»
Между тем это продолжающееся положение неопределенности позволяет несколько иначе взглянуть на мир светский, с которым иудаизм находится в жесткой конфронтации.
Действительно, все расходящиеся между собой ортодоксальные движения одновременно противопоставляют себя «хилоним». Светские евреи воспринимаются религиозными, как законченные профаны, как «украденные младенцы». Последнее определение, данное сионистам рабби Авраамом Йешаяу Карелицем (1878-1953) позволяет относиться к ним достаточно позитивно, по меньшей мере, позволяет считать обе общины единым народом Израиля. Однако никто из религиозных не видит в светских реальных оппонентов, чей голос может хоть что-нибудь значить в религиозной полемике.
Между тем в свете указанной условности религиозной позиции это отношение не вполне адекватно. Отсутствие Сангедрина не просто позволяет, а буквально обязывает ставить так же и светских евреев в общий ряд наследников Торы, в общий ряд — хотя бы на уровне проблем, если не их решений. Ведь в значительной мере светские евреи появились в результате неспособности бейт-мидраша дать убедительные ответы на их вопросы. По словам рава Кука, «свежий дух атеизма очищает всякую тину, которая налипла на нижнюю поверхность духа веры, и посредством этого очищаются небеса» (Орот 8.476).
Это тем более так, что под «хилоним» в Израиле очень часто подразумеваются даже не атеисты, которых относительно немного, а так называемые «масортиим», т.е. вполне верующие израильтяне, избирательно придерживающиеся определенных заповедей, но воздерживающиеся от исполнения других.
«Масортиим» обыкновенно объясняют свое частичное соблюдение отсутствием душевных сил («эйн коах»). Но на самом деле это лишь идиома, за которой скрывается реальная духовная проблема, объективная «запущенность» целого ряда проблем, порожденных реалиями Нового времени.
Многие «масортиим» лишь потому «масортиим», а не «датиим», что с одной стороны имеют дополнительную сферу духовных интересов, а с другой испытывают известное отчуждение по отношению к некоторым религиозным опытам, отчуждение, которое не может быть преодолено средствами конвенционального образования.
Ситуация станет более понятной, если мы осознаем, что подобное отчуждение известно и собственно религиозным людям, известно, прежде всего, по отношению к храмовой службе, навык которой давно утрачен.
Действительно, многие ортодоксальные евреи, даже регулярно повторяющие молитвы о восстановлении Храма, не видят себя закалывающими в нем овец. Так, например, известный израильский раввин Ицхак Гинзбург считает, что в настоящий момент человек в принципе некомпетентен совершать жертвоприношения. Он сравнивает кровавые жертвы с талмудическими медицинскими средствами лечения. Многие законоучители уже давно запретили обращаться к этим средствам, утверждая, что будучи целебными в эпоху Храма, в нашем поколении – в силу его низкого духовного положения — они не только бесполезны, но даже могут причинить человеку вред.
Невольно создается впечатление, что то, что чувствуют по отношению к жертвоприношениям некоторые ортодоксы, некоторые «хилоним» испытывают по отношению к целому ряду других заповедей. Эти заповеди для них ничего «не говорят» не в силу их невежества, а в силу особенностей общей духовной ситуации. Ситуация эта, разумеется, может и даже призвана измениться, однако, не все в ней определяется людьми.
Ожидающаяся от грядущего Сангедрина (или, как предполагает Арнон Сегал, Минюста) стандартизация галахических решений должна сопровождаться не только рассмотрением всего круга актуальных проблем, но и учетом определенных опытов секулярного существования.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
