В период с 1970 по 1980 год я работал по линии ГКЭС (Государственный Комитет по Экономическим Связям с зарубежными странами) в качестве специалиста-переводчика и геолога в составе групп советских геологов на территории развивающихся стран Африки и Ближнего Востока. В нашу задачу входило оказание помощи правительствам этих стран при проведении геологических изысканий и поиске месторождений полезных ископаемых (золота, алмазов, драгоценных камней, нефти, радиоактивных минералов и других природных ресурсов). Из стран, где мне довелось работать, наиболее уникальными оказались Танзания, Сомали, Ливия, Сирия, Иран.
Вернувшись из Ливии, я продолжил свою работу в Министерстве геологии в Москве. Где-то через год у меня вновь представился случай отправиться на Африканский континент, на этот раз — в Сомали. Там в группе геологов, занимавшихся поисками полезных ископаемых в северной части Африканского рога, вблизи границы с Эфиопией, произошло ЧП. В пегматитовых жилах наши геологи обнаружили огромный кристалл кварца размером 1,5 х 2м и весом около 600 кг, ювелирного качества и без единной трещинки. Однако высвободить такое уникальное творение природы из пегматитовых пород, отличавшихся высокой степенью твердости, оказалось чрезвычайно затруднительным. Многочисленные попытки разведчиков высвободить кристалл c использованием стандартных методов, также не увенчались успехом. Тогда один из членов группы предложил пробурить ряд шпуров по краям кристалла с помощью ручного бура, заложить в них заряды и взорвать их. Результат оказался весьма и весьма печальным — уникальный кристалл кварца треснул и раскололся на части, появились многочисленные трещины, и он мгновенно потерял свою ювелирную ценность.
Присутствовавший при этом эксперименте представитель правительства Сомали доложил своему руководству о потере уникальной находки мирового значения по вине советских геологов, и правительство Сомали сразу же направило протест правительству СССР и предъявило иск ГКЭС. Правительство СССР взяло на себя вину, согласилось удовлетворить иск и (как позже я узнал) выплатило правительству Сомали 3 млн долларов США за причиненный ущерб. Для расследования данного инцидента была сформирована группа из 4-х человек в составе двух ведущих геологов с учеными степерями, управляющего трестом зарубежных геологоразведочных работ (шеф) и меня в качестве переводчика и геолога, обладающего достаточным опытом работы в африканских странах (Танзании, Ливии). Планировалось, что в течение месяца группа экспертов посетит участок, где советские геологи проводили разведку и обнаружили необычный кристалл кварца , и выяснит все детали произошедшего. Вскоре наша группа экспертов прибыла из Москвы в Могадишо, столицу Сомали, и приступила к подготовке к полевой поездке на север страны, на участок работ советских геологов. В то время в Сомали находился достаточно крупный контингент военных советских специалистов, занимавшихся обучением военнослужащих из различных родов войск Сомали. В Могадишо для этих специалистов и их семей был построен военный поселок, куда, кстати, нас временно поселили. Мы заметили, что по утрам у ворот поселка появляется масса торговцев с тележками и лотками, предлагая жителям целый набор необходимых товаров — от продуктов до одежды, сувениров, парфюмерии и т.д. Еще большее удивление и даже восхищение вызвала у нас способность местного населения приспосабливаться к иностранным языкам, особенно к русскому. Они быстро схватывали и заучивали обиходные русские слова в ходе общения или торговли. Как-то утром мы чуть не подавились от хохота, когда услышали громкий зов одного из торговцев, который катил свою тележку с лотками к воротам городка, выкрикивая: «Военторг приехал, военторг!» — прямо как в российской глубинке.
***
По внешнему виду сомалийцы резко отличаются от своих африканских собратьев. Мужчины и женщины, как правило, высокие с тонкими чертами лица, cтройными телами и цветом кожи оливкового цвета. Всем известна красота сомалийских девушек, которые становились знаменитыми моделями и победителями конкурсов красоты. Объяснялось это, с нашей точки зрения, тем, что, начиная с древнейших времен, территория Сомали, а также Эфиопии находились на стыке смешения народов и рас, мигрировавших, с одной стороны, из северных территорий, таких, как Египет, Cредиземноморье, Европа и Ближний Восток, а с другой стороны, африканских племен негроидного типа, двигавшихся на север с юга Африки. В результате смешения и появился такой тип человека.
Отправились мы в путь на двух внедорожниках, японской «Тойоте» и российском джипе (ГАЗ-63). На первом разместились мы с сопровождавшим сомалийским специалистом, а на втором везли наш полевой инструмент, спальные принадлежности и продукты.
Наш маршрут пролегал по относительно ровной территории, геологически представлявшей часть меловой платформы, сложенной в основном известняками и другими карбонатными породами. Платформа резко с уклоном в 40 градусов обрывается в виде скального клифа в сторону песчаного побережья Аденского залива, где расположен крупный торговый порт Бербера.
Наше путешествие проходило почти без приключений, не считая одной небольшой проблемы. На многих участках, по которым проходил наш маршрут, выходы коренных карбонатных пород, слагавших платформу, подверглись интенсивному разрушению и выветриванию, и как результат, вся территория, по которой проходил наш путь, оказалась покрытой толстым слоем мельчайшей белой пыли. Наши автомобили при движении поднимали такое количество этой легкой пыли, что она превращалась в огромные облака, которые при малейшем ветре охватывали все двигавшиеся объекты и превращали их в настоящих манекенов, залепливая смотровые окна и даже проникая к нам в салон. Нам приходилось часто останавливаться, очищать окна и себя от осевшей пыли, ожидать, когда облако белой пыли осядет, и медленно двигаться дальше.
Дня через два мы, наконец, достигли края платформы, круто обрывающейся в сторону песчаного побережья Аденского залива недалеко от порта Бербера. Сверху, с высоты 3-4 км перед нами открылся великолепный вид на удивительно голубые воды Аденского залива и широкий песчаный пляж, тянувшийся от порта Бербера до восточного побережья Индийского океана. Порт Бербера являлся крупной морской торговой и военной базой Сомали, в создание которой огромный вклад внес СССР. Планом нашей поездки предусматривалось посещение этого порта, но для этого нам необходимо было съехать на своих джипах по крутому склону с высоты 4 км до песчаного берега. В начале ХХ века с целью обеспечения доставки грузов из порта в страну англичане прорубили в скальных породах горную дорогу c колеей, равной ширине машины, уклоном 30–40 градусов и протяженностью около 10 км, которая серпантином спускалась к подножию уступа. Поскольку на этой узкой автомобильной тропе транспорт, двигающийся с двух сторон, разойтись никак не мог, для обеспечения безопасности и предотвращения возможных аварий внизу был установлен полицейский пост, который регулировал движение: с 8:00 утра до 13:00 часов дня транспорт двигался без остановки и обязательно с включенным двигателем вверх по склону, и, только начиная с 14:00, разрешалось встречному транспорту двигаться вниз. Мы с содроганием и страхом ожидали начала нашего спуска, глядя вниз с обрыва. Наконец, примерно в два часа дня наши джипы начали медленно ползти вниз по наклонной дороге. Из-за крутизны спуска в смотровом окне мы видели лишь капот машины, а дороги видно не было вообще. На всякий случай двери держали полуоткрытыми. После двух часов жутких переживаний мы съехали, наконец, к подножию уступа и подъехали к полицейскому посту и договорились о времени подъема на следующее утро. Невдалеке виднелись здания поселка и порта Бербера, где нам предстояло провести ночь. Мы остановились в небольшой гостинице, пообедали и вышли прогуляться по редким улочкам порта. Tам мы встретили большую группу советских моряков стоящего в бухте военного корабля. Мы были очень рады такой встрече. Они сообщили нам, что их корабль доставил грузы в Сомали из Одесcы.
Утром нас ожидало очередное испытание — подъем на вершину скального обрыва. Полицейский на контрольном посту сказал, что джипы не должны двигаться вместе. Вначале наверх отправится один джип, a затем через 2 часа последует второй. Решили, что на японском внедорожнике (более надежном) отправится наш шеф и пожилой доктор наук, a мы, более молодые, я и мой напарник, последуем за ними на нашем газике. Тревогу вызывал тот факт, что при обязательном безостановочном движении вверх по крутому склону (30–40 градусов) мотор нашего ГАЗ-63 мог быстро перегреться и заглохнуть и привести к весьма печальным последствиям.
Середину пути, слава Б-гу, мы преодолели довольно успешно, двигатель работал ровно и надежно. И вдруг, как гром с небес, перед нами на дороге возник лениво шагающий верблюд, который занял всю колею дороги. Что делать? Объехать его невозможно, тропа слишком узкая, сбавить скорость опасно, остановиться тоже нельзя. Деваться некуда, мы были вынуждены просто следовать «пешком» за верблюдом, что привело к перегреву двигателя. Через некоторое время произошло то, чего мы никак не ожидали — верблюд неожиданно присел, видимо, устал от крутого подъема и перекрыл весь наш путь наверх. «Вот мы и приехали», — подумали мы. Водитель сомалиец остановил машину, выключил двигатель и с помощью ручника и тормозов постарался удержать машину на месте. Обуреваемые страхом, мы выскочили из машины, стали быстро хватать булыжники с обочины дороги и подкладывать их под задние колеса медленно сползающего назад газика. Когда джип полностью остановился, мы облегченно вздохнули. Затем мы попытались поднять верблюда с земли, но ни наши крики, ни камни на него не повлияли, и нам оставалось лишь ждать, пока он не отдохнет и не продолжит свой путь наверх. А пока мы сами отдыхали, сидя на бровке автомобильной тропы и с высоты наслаждались видами лазурного берега залива и крутого склона, поросшего густым кустарником и мелкими деревьями.
Неожиданно я вдруг почувствовал в воздухе приятный аромат, который напомнил мне запах, который я когда-то ощутил при посещении местной церкви в своем городке. Я иногда по воскресеньям посещал ее с сыном и женой (она у меня ярая христианка, а я ярый иудей). Такой же запах заполнял церковь, когда батюшка проходил сквозь толпу прихожан и махал кадилом. Я обратился за разъяснением к нашему водителю, который сносно объяснялся по-английски, и он рассказал нам, что этот склон является одним из уникальных в мире мест, где растут ладановые деревья и кустарники, с которых собирают плоды ладана, используемого в церквях при богослужениях. Ежегодно, продолжил он, из Ватикана сюда специально направляется большое число монахов для сбора ладана, который после определенной обработки распределяется среди христианских церквей по всему миру и используется в виде благовоний в ходе служб. «Вот и подарок жене!» — радостно подумал я. Не теряя времени, схватил полиэтиленовый пакет и по каменистому склону добрался до густых зарослей кустарников. Начал срезать со стволов и веток кустарников смолистые желтовато-коричневатые кусочки ладана, умиляясь при этом их аромату. Через час, набрав половину пакета, я вернулся к машине. Через некоторое время наш верблюд встал и двинулся вверх по горной дороге, и мы с радостью возобновили свое движение наверх по склону в надежде, что верблюд достигнет вершины. Так в действительности и произошло. Мы успешно достигли вершины склона и увидели на дороге наших коллег и шагающего вдалеке нашего верблюда. Часа через два мы доехали до районного центра Харгейса, где ждал нас руководитель группы геологов, который обеспечил нам еду и ночлег.
Вечером после ужина шеф в своем номере провел техническое совещание, на котором руководитель группы советских геологов, работающих в Сомали, подробно отчитался за ошибочные действия своей группы при выемке кристалла и признал свою вину за нанесенный ущерб. После небольшой дискуссии решено было посетить участок и обследовать место, где произошло это событие, а также наказать тех, кто оказался виновным в разрушении кристалла.
Утром мы отправились на джипах в сторону границы с Эфиопией на участок, где располагался лагерь советских геологов, и где произошло ЧП с выемкой кристалла кварца. Уцелевшая часть кристалла была помещена в небольшой контейнер, а его остальная часть в виде многочисленных обломков была разбросана на площадке в непосредственной близости от пегматитовой жилы, откуда осуществлялась выемка с помощью взрыва. Я, конечно, воспользовался этим обстоятельством и отобрал в качестве сувенира наиболее чистый обломок кристалла весом с килограмм.
Эксперты вместе с шефом тщательно обследовали участок полевых работ, детально обсудили с геологами, непосредственно участвовавшими в выемке минерала, их подход при выполнении операции и пришли к заключению, что работы были проведены крайне небрежно и непрофессионально. За допущенные ошибки контракты виновных геологов и их руководителя будут прерваны, и они покинут Сомали. Мне было очень жаль ребят.
Утром мы покинули полевой лагерь, в полдень прибыли в Харгейсу, где находился штаб советских военных советников, и попросили руководство доставить нас на вертолете в Могадишо. Нас посадили на вертолет МИ-8 и вместе с военными спецами, отбывающими в отпуск на родину, доставили в Могадишо. После передачи в посольство СССР в Сомали отчета о результатах нашей поездки на север страны и расследования, связанных с потерей кристалла кварца, мы вылетели в Москву. Полет проходил нормально за исключением небольшого казуса. При укладке дорожной сумки я нечаянно раскрыл пакет с ладаном и поместил сумку в багажное отделение в салоне самолета. В середине пути я вдруг ощутил знакомый аромат ладана, взглянул на других пассажиров, и они, видимо, тоже почувствовали это благовоние. Я услышал, что кто-то позвал стюардессу и спросил ее о запахе в салоне. «Ну вот, попался!» — подумал я. Я быстро вскочил со своего места, открыл багажную полку, наощупь наглухо закрыл злосчастный пакет и спрятал его на самом дне сумки и затем моментально вернулся на свое место. Однако моя попытка «упрятать» эффект ладана оказалась тщетной — до самой посадки самолета в аэропорту Шереметьево в салоне устойчиво царил этот божественный запах.
Юрий ПРИЗОВ
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
