В период с 1970 по 1980 год я работал по линии ГКЭС (Государственный комитет по экономическим связям с зарубежными странами) в качестве специалиста-переводчика и геолога в составе групп советских геологов на территории развивающихся стран Африки и Ближнего Востока. В задачу групп входило оказание помощи правительствам этих стран при проведении геологических изысканий и поиске месторождений полезных ископаемых (золота, алмазов, драгоценных камней, нефти, радиоактивных минералов и других природных ресурсов). Из стран, где мне довелось работать, наиболее уникальными оказались Танзания, Сомали, Ливия, Сирия, Иран.
Я не стану утомлять читателей подробным описанием географии, уникальной природы, самобытности населения, животного мира и других достопримечательностей этих стран, с чем каждый может легко познакомиться в различных публикациях, увидеть по телевизору или в Интернете. Хочу лишь рассказать о тех комических, зачастую трагикомических случаях и событиях, которые сопровождали мою деятельность в течение 10-летнего периода пребывания в этих странах. Признаюсь, что наиболее привлекательной и таинственной в этом отношении для меня оказалась Танзания, где в качестве полевого геолога и переводчика я проработал целых четыре года, и где со мной происходили самые невероятные случаи.
Один из первых комедийных случаев произошел со мной в связи с моим еврейским происхождением, при подготовке к первой длительной командировке в Танзанию. Всем известно, как трудно было еврею в те времена попасть на работу за границу. Я помню, с каким трудом пробирался в группу геологов, направлявшихся в Танзанию, — требовались обязательные рекомендации парторганизации в институте, райкома партии с 12 ветеранами, собеседования в ЦК и в других организациях. Я был благодарен своему отцу, геройски погибшему в Польше в 1941 г., который подозревая, что в будущем у меня могут возникнуть проблемы в связи с еврейским происхождением, в метриках написал: отец — тат (горский еврей), мать — еврейка. Девушка в Отделе кадров этого не знала и поставила точку после тат , решив, что это сокращение от слова «татарин», и эта ошибка отнесла меня к группе народов нацменьшинств, открыв, таким образом, для меня широкий доступ для поездок в зарубежные страны.
После многочисленных промежуточных посадок наш тяжелый «Ил-1» наконец приземлился в столице Танзании Дар-эс-Саламе. Несмотря на невыносимую жару и нещадно палящее солнце, я сразу влюбился в этот город. Для меня, россиянина, впервые попавшего в африканскую страну и вообще за рубеж, огромное впечатление произвели толпы черных африканцев и индусов, заполнивших улицы столицы. В посольстве мне выдали зарплату, посоветовав при этом, чтобы деньги я зашил в брюки, а в кармане держал только 100 шиллингов — в городе грабят иностранцев. Меня затем поместили в гостиницу Afrique и посоветовали не выходить и ни с кем не общаться, в особенности с проститутками (в стране проституция была разрешена). Пообещали меня навещать. Я узнал, что наша геологическая группа работает примерно в тысяче километрах к западу от Дар-Эс-Саламы с базой в городке Мпанда в районе озера Танганьика, и поезд по узкоколейке отправляется туда раз в неделю. Я чрезвычайно обрадовался этому, узнав, что мой путь пройдет через всю страну, и что работать я буду в районе, о котором сложены легенды, и увижу памятник, посвященный встрече великих исследователей Африки, доктора Ливингстона и Стэнли.
Первый соблазн
После «отсидки» в течение двух дней в номере гостиницы я не выдержал и решил, наконец, спуститься в бар и выпить пива. А в баре за стойкой шла активная охота за незначительным контингентом иностранцев, проживающих в гостинице, со стороны вдвое превышающем число проституток разных мастей: высоких, стройных сомалиек с тонкими чертами лица, мусульманок, вероятно, из Судана, и других местных и приезжих девиц, на которых ничего, кроме двух шелковых лоскутков на груди и бедрах, не было. Ко мне моментально подошли две молодые девушки, признаюсь, очень симпатичные, и стали уговаривать провести с ними время в моем номере. Вспомнив инструкцию представителя посольства не выходить из номера и испытав страх, что нарушение этой инструкции может грозить мне высылкой на родину с черным билетом, я заказал девушкам пива и вышел, где меня ожидало новое приключение. Недалеко от входа в гостиницу появилась невысокого роста девушка-подросток с огромным париком, которая быстро подошла ко мне, плотно прильнула ко мне и прошептала «бонжорно амиго», видимо, приняв меня за итальянца. Я оторопел от такой близости и красоты этой девушки- и хотел от нее отстраниться, но она крепко держала меня и стала умолять поехать к ней. Не выдержав такого натиска, я согласился. Мы взяли такси, и девушка назвала адрес в африканском районе, от чего я ужаснулся, вспомнив, что предупреждали об этом районе, куда заманивали иностранцев, обкрадывали их, убивали и сбрасывали в Индийский океан. Еще вспомнил, что в брюках у меня зашита зарплата. Вот, подумал я, и наступил мой конец. Хотя электричество в этом районе отсутствовало, на такси, тем не менее, несмотря на кромешную темноту и узкие улочки, удалось доехать до ее дома. Я был так напуган, что попросил водителя такси подождать меня рядом с домом, и обещал заплатить ему вдвойне. Девушка не отходила от меня. Она посадила меня на широкую кровать, зажгла керосиновую лампу и пошла, видимо, в ванную переодеться. Я вдруг почувствовал, что в комнате кто-то есть. Я приподнялся с кровати и увидел у стены мирно спящих рядом детей разного возраста. Мне стало не по себе. В это время из ванны вышла моя знакомая без парика и почти голая. Она была похожа на красивую статуэтку из черного дерева. Мне стало невыразимо жалко и ее, и детей, видимо, сирот, спящих у стены. Я достал 200 шиллингов, положил на кровать и вышел на улицу, где, к счастью, меня ожидало такси.
Через неделю я уже сидел в купе поезда, который направлялся по узкоколейке в Мпанду, где находилась база советских геологов. Поездка в Мпанду проходила почти без приключений, если не считать того, что поезд был заполнен китайскими специалистами, направлявшимися на строительство железной дороги Дар-эс-Салам — Лусака. В 70-е годы отношения между СССР и КНР были крайне напряженными, и это отражалось на отношениях между простыми гражданами этих стран. Китайцы, узнав, что в поезде едет советский специалист, старались всячески напакостить мне. Из купе по соседству с моим они выбрасывали в окно мусор, выливали воду и всякую гадость так, что я вынужден был держать окно закрытым. Но я не обращал на это внимания, и вскоре мы прибыли на станцию Табора, где меня уже ждала машина, которая доставила на базу в Мпанду.
Приключение с монашками
После нескольких дней на базе, ушедших на подготовку к условиям длительного проживания в джунглях, наш руководитель направил меня в полевой лагерь, находившийся примерно в 200 км от Мпанды на берегу оз. Танганьика. На грузовике «ГАЗ-66», который должен был доставить меня в полевой лагерь, уже теснились около 40 рабочих, набранных из числа местных африканцев, имевших весьма жалкий вид. Одежда на них была изношена до такой степени, что превратилась в многочисленные полоски, едва прикрывающие наготу. Загружены были также и продукты питания для наших геологов. В день отъезда на базе неожиданно появился священник («белый отец») из местной церкви и попросил нашего руководителя помочь отвезти в церковь, находившуюся в районе работы группы геологов, двух молодых монашек-алжирок, закончивших духовную семинарию в Париже и направлявшихся на работу в эту церковь. Наш шеф согласился, и через некоторое время девушек доставили на базу. Все, кто были на базе, собрались и с живым интересом и любопытством стали рассматривать пахнувших французскими духами монашек, одетых в одеяния, отличавшиеся исключительной белизной, чистотой и изяществом. Всех моих коллег, собравшихся провожать нас, очень интересовал вопрос, каким образом я собираюсь перевозить молодых монашек, если в кабине «ГАЗ-66» имеется одно лишь узкое сиденье для пассажира, а в кузове находятся более 40 почти раздетых рабочих. После некоторого раздумья шеф посоветовал поместить одну из монашек в кузов вместе с рабочими, а другую взять в кабину, посадить ее на двигатель между водительским и моим сиденьями, а ноги, заявил он, она может разместить на твоих коленях. «И веди себя достойно», — предупредил шеф под общий хохот провожавших. Нужно отметить, что ехать нам предстояло почти 6 часов по лесной дороге с рытвинами и ухабами. Едва мы минули пределы городка и въехали в джунгли, монашка, находившаяся в кузове вместе с рабочими, стала громко стучать кулаками по кабине грузовика, требуя снять ее с кузова, поскольку не может так ехать. Мне нужно было принимать какое-то решение, чтобы выполнить указание шефа и благополучно доставить монашек до места назначения. Водитель и монашка терпеливо ожидали моего решения. Наконец я решил снять монашку с кузова и, за неимением свободного места в кабине, вынужден был посадить ее к себе на колени, а вторая оставалась сидеть на двигателе. Нужно добавить, что было очень жарко. Поскольку двигатель нагревался, я посоветовал девушкам иногда меняться местами. Такое расположение пассажиров внутри небольшой кабины привело к неописуемому возбуждению моего водителя, и он лукаво улыбался мне, указывая на монашек и знаками давая понять, что готов остановиться в любом месте. Весь дальнейший путь по проселочной дороге с ухабами доставил мне столько страданий и неудобств, что временами я просил водителя останавливаться, буквально выползал из кабины и прохаживался по лесу, стараясь успокоиться. Рабочие в кузове с любопытством наблюдали за тем, как я ковылял по траве. В отличие от меня, девушек это, видимо, вполне устраивало. Они пели французские песни, на ухабах подпрыгивали и крепко держались за мои колени, получая при этом, как мне показалось, удовольствие. К вечеру мы доехали до нашего лагеря, и мои мучения, наконец, закончились. Меня радушно встретили мои коллеги, и за ужином я поведал им о дорожных приключениях, за что был награжден дружным хохотом и критическими замечаниями. Неожиданно в нашу столовую палатку явился мой водитель и знаками показал, что я понравился монашкам, и они просили, чтобы я сопроводил их в церковь. Но я твердо усвоил предупреждение работника посольства и отказался. Мне выделили палатку, где я провел свою первую ночь в поле.
Полевой лагерь
Наша группа геологов состояла из шести советских специалистов, одного танзанийского геолога — представителя геологической службы страны, 70-80 полевых рабочих и местного обслуживающего персонала. Необходимо отметить, что, по указанию местных властей, все рабочие имели право брать с собой в поле жен и детей, так что лагерь, в котором мы обитали, напоминал скорее огромный цыганский табор, в котором жизнь бурлила и днем, и ночью в сопровождении песен, танцев и ударов в бубен. В дальнейшем с тем, чтобы успеть нормально отдохнуть перед маршрутом, наши геологи перенесли свои палатки в джунгли подальше от шумного рабочего лагеря, а меня как специалиста-переводчика, попросили установить свою палатку прямо в центре табора и проконтролировать поведение рабочих в ночное время, поскольку им также необходимо было отдохнуть перед маршрутом на следующее утро. Но рабочие после приема большого количества местной банановой водки вместе с женами и детьми устраивали такой бедлам, что мне об отдыхе и не мечталось.
Быль о черной мухе
Руководитель полевой партии подробно проинструктировал меня, как вести себя в джунглях в ходе маршрута. Меня снабдили комплектом с сывороткой против укуса змей, а также специальной мазью, которая отгоняла широко распространенных в этом районе мух це-це и черных мух, укусы которых могли вызвать сонную болезнь с летальным исходом и другие печальные последствия.
Вначале о черной мухе. С детства я отличался неряшливостью и безразличием к одежде, которую носил, и это сказалось в ходе поездки в джунгли, где, не выдержав тропической жары и невзирая на предупреждения, я снял с себя верхнюю одежду и тут же ощутил болезненный укус черной мухи. В первый день ничего не произошло. На вторые сутки вся моя спина покрылась волдырями. Когда по радио начальник партии связался с базой в Мпанде и сообщил об этом, врач определил, что это фурункулез и посоветовал отправить меня для лечения на базу. Я этому был очень рад, поскольку на базе жили моя жена и сын. После осмотра наш врач назначил мне пенициллиновые уколы и сообщил, что трогать эти фурункулы не рекомендуется до их окончательного созревания. Фурункулы тем временем стали странно «оживать», вызывая неописуемое чувство щекотки. Я не мог спокойно пройтись по базе без интереса у женщин, детей и работников базы. В конце концов, я потребовал у врача удалить со спины фурункулы, вызывающие наибольшую щекотку. У медпункта, где проходила эта операция, собралась толпа любопытных, чтобы посмотреть на процесс. Все вскрикнули в ужасе, когда увидели, как из-под скальпеля стали выползать живые черви. Больше всех удивился сам врач, который, видимо, был не знаком с тропическими болезнями и не знал, что пенициллин резко сокращает срок инкубационного периода черной мухи, и что мухи откладывают свои яйца на коже зверей и иногда человека, которым, к сожалению, оказался и я. От отчаянья я решил съездить к местному шаману в джунгли. Шаман осмотрел мою спину, усадил меня в круг, окруженный камнями, а затем стал прыгать вокруг меня, что-то приговаривая и касаясь кончиками пальцев моей спины. Я понял, что никакого колдовства не было, а на кончиках его пальцев была мазь, приготовленная из местных трав. Так повторялось три дня. На третий день моя спина стала чистой и глянцевой, и я смог вернуться на работу к себе в лагерь.
Небывалое открытие
В Африке существовало два сезона — сухой и мокрый, каждый длился около 6 месяцев. В течение сухого сезона мы работали в джунглях, а в дождливый сезон жили на базе с семьями, составляли отчеты и карты и изучали результаты полевых работ. Я специально упомянул два сезона, поскольку случай, произошедший со мной, связан именно с этими сезонами. В один из дней сухого сезона мы с моим коллегой выполняли довольно длительный маршрут в джунглях. На одном из открытых участков решили передохнуть. Неожиданно на участок на скорости выезжает джип, в котором была пожилая дама в полевом костюме цвета хаки и черный водитель. Оба были очень испуганы и кричали: «Спасите, спасите!», указывая в сторону, откуда прибыли. Мы с товарищем вдруг услышали приближавшийся тяжелый топот ног и звук ломавшихся деревьев и поняли, что это стадо слонов, которое в любую секунду может ворваться на нашу стоянку. Мы с Володей (так звали моего коллегу) были вооружены сигнальными пистолетами. Мы одновременно выстрелили из ракетницы над собой, это отвлекло слонов, и они свернули в сторону. Женщина в джипе оказалась ученой, работавшей в Британском музее естественных наук г-жой Ричардсон, которая тепло нас поблагодарила. Она рассказала, что занимается поисками растения с уникальным геном (pellagea gillet), о котором в науке, кроме описания в статьях, никаких следов не осталось. Британский музей организовал множество экспедиций в этот район Танзании для поиска этого растения. «К сожалению, — заявила она, — все экспедиции оказались безуспешными». Она обратилась к нам с большой просьбой найти это растение и передала мне конверт с адресом и копию статьи с описанием этого растения. Вечером в палатке от нечего делать я прочел статью о растении и забыл о нем. Приближался конец сухого сезона, и мы с вожделением смотрели на небо, ожидая появления туч и дождя, что означало возврат на базу к семьям. К сожалению, дождливый сезон наступил намного раньше, чем ожидалось. На нас обрушились такие ливни, что даже прочные палатки не выдерживали. Все дороги в джунглях для вывоза из полевого лагеря были залиты. Никаких поселений в радиусе 50 км. Наши палатки и палатки для рабочих и обслуживающего персонала располагались на узком участке песчаного пляжа, и мы оказались запертыми, с одной стороны, джунглями со зверьем, а с другой — озером Танганьика. Голод нам не грозил — охота, ловля рыбы в озере, запас продуктов обеспечивал наш прожиточный минимум. Нас мучил лишь один вопрос: когда мы попадем домой? Среди сплошных дождливых дней очень редко выдавался день без дождя. В один из таких дней я решил прогуляться по местным холмам. Спускаясь по склону одного из холмов, я вдруг обнаружил, что весь склон покрыт растениями, о которых я прочел и о которых упоминала г-жа Ричардсон. Я почувствовал себя первооткрывателем, быстро собрал букет этих растений и, когда вернулся в палатку, просто запихнул одно растение в адресованный конверт. Оказывается, что в сухой сезон обнаружить это растение было невозможно. Вырастало оно лишь в течение мокрого периода именно в том районе, где нас захватил дождливый сезон.
Не буду описывать, как нас доставили домой на базу. Там я сразу пошел на почту и отправил конверт в Музей естественных наук в Англию, не забыв указать координаты района, где обнаружил растение. Прошел месяц. Неожиданно меня вызывает помощник нашего шефа, который, по-видимому, по указанию КГБ, был внедрен в нашу группу геологов с целью «контроля за поведением специалистов». “Юрий, — заявил он, — на ваше имя и на наш адрес на местной почте большой пакет из Англии. Нам бы хотелось знать его содержимое». Я сходил на почту и получил большой пакет с сургучными печатями, адресованный мне. В конверт было вложено письмо такого содержания: «Уважаемый Юрий Призов, вы сделали большое открытие, обнаружив это растение и указав его координаты. Мы с удовольствием передадим это растение в Россию в институт Энгельгардта, который занимается такой же проблемой. Кроме того, мы добавляем ваше имя к названию этого растения. В качестве награды предлагаем оплаченную путевку на 10 дней для вас и вашей семьи в национальный парк Нгоронгоро”. Стоимость путевки, как указывалось в письме, составляла 5000 долларов . К сожалению, воспользоваться путевкой мне не удалось. После консультации с нашим посольством в Дар-эс-Саламе мой шеф посоветовал мне поблагодарить Лондонский музей естественных наук и отказаться от награды в связи с занятостью на работе.
Пята первобытного человека
Некоторое знание местного языка суахили помогло мне ближе познакомиться не только с полевыми рабочими и обслуживающим персоналом, но и представителями племен, в частности, с племенем «кикую», обитающим на территории, примыкающей к озеру Танганьика. Меня очень интересовали легенды и мифы дохристианского периода, когда местные племена поклонялись языческим богам. Одной из таких легенд было поклонение «Пяте бога». По рассказам стариков, эта пята находилась высоко в горах. К ней вела скрытая тропа, на которую, кроме местных паломников, никто не допускался. Я с трудом уговорил с помощью вознаграждения одного из старейшин местного племени быть моим гидом и отвести меня на место, где находился след «пяты бога». Старик попросил меня держать наш поход в строжайшем секрете, поскольку за нарушение ему грозило наказание. Вооружившись измерительными приборами и фотоаппаратом и доложив начальнику партии, что иду в обычный маршрут, я встретился в условленном
месте со своим гидом, который и повел меня к этому священному месту. Вел меня мой гид в течение более 3 часов по почти незаметной горной тропе. Наконец мы вышли к огромной плите коренных пород размером где-то 100 х 100 м. Поверхность плиты была удивительно ровной и как бы отполированной. На поверхности я заметил узкую тропинку, ведущую к центру плиты. Мы подошли к центру, и то, что я увидел там, вызвало у меня неописуемый восторг: я обнаружил врез голой человеческой ступни с четкими следами пяти пальцев, подошвы и пятки. Стенки вреза были вертикальными, причем высота их достигала 10 см. Ясно было, что древний человек вдавил свою ступню в землю на глубину 10 см, и в течение миллионов лет след не менялся. Вулканическая лава исключалась, поскольку двигалась. Я стал аккуратно зарисовывать и замерять размеры следа, фотографировать свою ступню и ступню моего гида, поместив их внутрь вреза. След ступни соответствовал 41 размеру. На всякий случай я отколол кусочек породы у края плиты. Скрывая радость, что обнаружил такую историческую находку, я вернулся в лагерь и все рассказал своим коллегам. К сожалению, они мне не поверили. На базе я проявил все фото и послал вместе с описаниями Юрию Сенкевичу в Москву для журнала «Вокруг Света». Где-то через месяц я получил ответ, в котором Юрий Сенкевич благодарил меня за находку, но указывал, что такие уникальные следы являются результатом действия воды, ветра и солнца. Я был очень разочарован ответом. Но в настоящее время, когда ученые археологи ищут и находят на Африканском континенте отпечатки ступней древних людей, моя находка должна сыграть свою роль.
НЛО или морское чудовище?
Наш лагерь располагался на узкой полоске песчаного пляжа оз. Танганьика, отделенного от круто падающего склона гор небольшим водоемом, в котором вода накапливалась за счет дождей и где обитали “мирные” крокодилы, о присутствии которых мы знали по оставленным ими следам, проползая мимо наших палаток в сторону озера. Слава Б-гу, никто никого не тревожил. Обычно, после каждого маршрута мы отдыхали на берегу, любуясь озером и дальними очертаниями противоположного побережья Конго, от которого нас отделяло всего 32 км. Вода в озере отличалась такой уникальной чистотой и голубизной, что когда мы плавали возле берега, где глубина достигала уже 50 м, и смотрели вниз на дно, нас охватывал страх, поскольку абсолютно прозрачная толща воды под нами превращалась в увеличительное стекло, и все морские особи, даже небольшие рептилии превращались в огромных чудовищ. От страха мы быстро возвращались на берег. Случай, о котором я собираюсь рассказать, произошел в октябре 1972 г., в конце сухого сезона. Вернувшись с маршрута, мы с моим коллегой Сашей лежали на песке, наслаждаясь тишиной. Неожиданно раздались крики наших рабочих: «Шайтан, шайтан!». Дрожа, они падали на песок, указывая руками на какой- то объект в озере. Мы с Сашей глянули в ту сторону и увидели на горизонте объект, который временами исчезал в воде, затем зависал над горизонтом.
Я попросил одного из рабочих срочно принести из моей палатки артиллерийский бинокль. И в действительности увидел объект сигарообразной формы с 5 иллюминаторами на боку и, судя по размеру линзы бинокля, находившемуся от нас на расстоянии около 3-4 км и длиной около 20 м. Объект исчезал, затем вновь возникал, медленно двигаясь с севера на юг. Мы быстро достали свои фотоаппараты и сверхчувствительные пленки, устроили из веток дерева основу для устойчивости и стали нервно снимать объект. Хотя уже смеркалось, нам удалось отснять порядка 40 кадров. Возбуждение было невероятным. Мы бросились к своей моторной лодке «Москва», служащей для обеспечения наших выкидных маршрутов, но, к сожалению, мотор оказался неисправным. Тогда мы решили добраться до объекта на веслах и приказали нашим опытным черным гребцам сесть на весла. Они наотрез отказались и стали умолять нас не плыть туда, так как им известно от старейшин племени, что в период, предшествовавший дождям, из глубин появляется чудовище, способное плавать и летать: «Шайтан появляется вблизи побережья и охотится за рыболовными пирогами и проглатывает их. Старейшины племени вспоминали, что в 1939 г. в этом районе побывал немецкий зоолог, которому удалось выловить детеныша этого чудовища, он, как утверждали старейшины, «передвигался с помощью поплавков в виде костяных ног толщиной с руку». Нам просто не верилось в это. На следующий день картина повторилась. Такой же объект появился на горизонте, двигаясь с севера на юг. Мы отсняли все пленки, которые у нас имелись, и просто наблюдали за этим уникальным явлением. Хотя наши африканцы успокоились, они с некоторой опаской поглядывали на лодку, боясь, что мы заставим их грести до объекта. На третий день объект исчез. По возвращении на базу мы рассказали всем, что видели чудовище, скоро, мол, сами увидите. Мы срочно послали в компанию «Кодак» свои пленки и с нетерпением стали ждать результатов. Какое же нас охватило разочарование, когда на отпечатанных снимках мы смогли распознать лишь общие очертания объекта и пяти иллюминаторов на его боку, и то нечетко. Мы снимали во время сумерек, и поэтому получить хороший снимок, вероятно, было невозможно. Позже, в одну из моих командировок в Дар-эс-Салам в киоске гостиницы, где я остановился, я наткнулся на журнал Ufology (наука об НЛО). В журнале сообщалось, что в октябре 1972 г. жители западного (Конго) и восточного (Танзания) побережий озера Танганьика наблюдали неопознанные летающие объекты (НЛО), двигающихся с севера на юг. В журнале приводился рисунок объекта, составленный опрошенными свидетелями. Я увидел, что наш объект, который мы наблюдали на озере, почти точно соответствует напечатанному рисунку. «Наш труд не пропал даром, — с гордостью подумал я. — Негативы со снимками и описанием нужно обязательно послать в Москву в журнал «Вокруг Света». Позже я направил все материалы в Москву опять Юрию Сенкевичу. Ответа я так и не получил.
Осторожно, скорпионы!
Наша жизнь и работа в тропических джунглях всегда была сопряжена со множеством опасностей. Некоторые из моих коллег уж очень сильно заботились о мерах своей безопасности: надевали высокие болотные резиновые сапоги, одежду, полностью закрывающую тело включая шею, на голову надевали сетку от насекомых, в лагере окружали свою палатку толстым канатом для защиты от змей. Представляете, что испытывал человек в 40-градусную жару в джунглях при выполнении геологического маршрута по резко пересеченной местности. Я относился к другой категории людей. На мне были легкие кеды, спортивные штаны, легкая рубашка с длинными рукавами, кепка с большим козырьком и тюбик с мазью «Геолог» для защиты от насекомых. Я всегда старался быть осторожным, чтобы не наступить на змею или на какую-нибудь другую ядовитую тварь. По возвращении с маршрута я сдирал с себя всю одежду и ходил по лагерю почти голый и босиком, поскольку не выносил жары.
Вечерами мы собирались и играли в преферанс. Мне в тот вечер везло, шла, как говорят преферансисты, хорошая масть, и я от радости водил голой пяткой по траве. Неожиданно я почувствовал резкую боль в пятке. Я глянул вниз — и увидел огромного скорпиона, который меня куснул. Поднял правую пятку и увидел кровь. Я стал звать на помощь. Ребята всполошились, быстро ринулись в палатки и притащили мне много бритвенных лезвий и бутылку водки. Налили большой стакан и заставили выпить для разбавления яда, и я стал неумело и с дрожанием в руках надрезать лезвием предполагаемое место укуса. Стоял сезон, когда укус скорпиона был наиболее опасен. «Ну, — подумал я, — вот и пришел мой конец». Ребята с жалостью смотрели на меня, налили еще стакан водки, и меня развезло. Нога стала быстро опухать. Опухоль распространялась, и вскоре вся нога стала напоминать бревно. Ребята перенесли меня в палатку. К вечеру у меня поднялась температура, я стал заговариваться, опухоль развивалась выше. Ребята просто не знали, что делать, Врача с нами не было. Вокруг непролазные джунгли. По очереди ребята бегали в мою палатку, чтобы проверить, отдал ли я Б-гу душу или нет. В три часа утра наступил кризис — я почувствовал себя лучше. К утру опухоль почти спала, я встал и даже пошел позавтракать. Через пару недель инцидент повторился. По инструкции сапоги должны стоять вертикально, чтобы туда не смогла заползти никакая тварь, Я же, придя с маршрута, сбросил сапоги и ушел мыться. А за это время в лежавший сапог проникли три скорпиона. Наутро перед маршрутом я натянул сапог и вдруг почувствовал невыносимую боль. Я моментально скинул сапог, вытряхнул из него скорпионов и, к радости, увидел на ноге лишь маленькие красные пятнышки без какого-либо болевого ощущения. . Я понял тогда, что, благодаря предыдущему укусу большого скорпиона, у меня появился иммунитет. А когда на местном базаре я увидел пацана с гирляндой живых скорпионов на шее, я не выдержал и дал ему 5 шиллингов, кстати, суточную плату африканского рабочего.
Алмазное дело
Мне крупно повезло. После двух лет работы в поле на западе страны меня перевели на работу в Табору, вторую столицу Танзании, расположенную в 200 км к западу от Дар-эс-Салама, где размещался Департамент минеральных ресурсов. Там же находилась штаб-квартира группы советских геологов с руководителем группы и референтом, которого я должен быть заменить, а также наша минералогическая лаборатория, оснащенная всем необходимым оборудованием и измерительными приборами для выполнения тестов и анализов проб, отобранных в поле. Мой перевод совпал с отъездом жены и сына в Москву, так что на вилле с садом, «боем» и садовником оставался я один. В Танзании работали к тому времени более 100 советских специалистов-геологов. Часть из них занимались поисками рассыпного золота на юго-западе страны в районе Чуня, другая часть проводила поиски редкоземельных металлов, свинца, молибдена и золота в районе Танганьики.
Вся информация о ходе выполнения работ направлялась шефу в Табору, а он докладывал в Москву и местному руководству. Во время многочисленных поездок шефа на участки работ эту работу выполнял я. Однажды к нам в офис явился один из руководителей Департамента минеральных ресурсов Танзании и сообщил, что некая группа контрабандистов совершила кражу большого количества необработанных алмазов с обогатительной фабрики алмазного рудника Williamson Diamonds, расположенного в районе озера Виктория. Для безопасного провоза этих камней по стране бандиты смешали камни с животным дерьмом, загрузили это месиво в грузовик и попытались вывезти в Конго под видом удобрений. Благодаря осведомителю полиции удалось захватить группу контрабандистов вместе с товаром. В связи с этим Департамент минеральных ресурсов обращается к нам с просьбой провести количественную и качественную оценку захваченного у контрабандистов материала в лаборатории. Наш шеф согласился, и на следующий день полиция доставила в лабораторию три небольших контейнера дерьма с камнями. Около 5 полицейских окружили лабораторию, и трое находились внутри. В лаборатории в то время находились я и наш инженер-минеролог Жора М. У нас было две электрические печи для сжигания проб, способных обеспечить температуры выше 2000 °C. Контейнеры сгрузили в два бункера, мы включили печи и стали дежурить у каждой. Вскоре помещение лаборатории наполнилось таким смрадом от дерьма, что полицейские, находившиеся внутри, выскочили наружу. Сидя у одной из печей, я вдруг услышал шум скатывающихся камешков, подставил под выходное отверстие печи приемный лоток, и в него посыпались очищенные необработанные алмазы, целая груда алмазов, размером от 1 до 5 см. Цвет их был светло-коричневым, видимо, от окислов железа. До сегодняшнего дня я ругаю себя за то, что не соблазнился и не присвоил себе парочку камешков такой величины. Но взыграло чувство порядочности, и мы вызвали полицейских. В нашу честь Департамент и полицейское управление организовали большой вечер, где нам вручили дорогие подарки, выполненные из черного дерева.
Юрий ПРИЗОВ
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
