Почему так назван фильм? Неужели родоначальниками Холокоста являются поляки? У них не было, как у немцев, своего Гитлера. Видимо, все рождалось в душе народа.
«Это Б-гу было так угодно, чтобы все жиды сгорели в огне», — говорят с экрана простые сельчане, уничтожая женщин и детей, своих соседей. А за всем этим в действительности пряталась обычная корысть: забрать чужую землю, чужой сад, огород и жизнь человеческую.
Три миллиона поляков погибли в Великой Отечественной. Из них половина — евреи. Так вот, почти половина из них были уничтожены непосредственно либо при содействии гражданского населения Польши!
Мне стыдно за свою фамилию — Литвинский. Она имеет польские корни. Если бы не мои дети и семь внучек, я подумал бы о том, что надо ее сменить. Это как в гороскопе. Где-то там, на небесах, знаки не совпали. Видимо, так же несовместимы поляки и евреи. И, судя по всему, евреи с палестинцами тоже. Да, несовместимы. Но ведь они у Г-спода Б-га — общие дети… Мне бы в голову не пришло в любом варианте пожелать им смерти. А эти душегубы жили на одной земле, говорили на одном языке, одной и той же пищей питались, одна земля взращивала для них урожай, дети росли вместе, играли одинаковыми игрушками. С чем же тогда они не были согласны? Разная религия? Так что же, получается, религия виновата? Нетерпение рождает экстремизм.
Католицизм жесток. Столько лет прошло — и цивилизация не помогла. Что они делают в Европейском союзе? Или вся Европа такая? Их демократия — это крючок-наживка, на который будет ловиться рыбешка, мелкая и крупная. Мелкой оказались прибалтийские республики, а сейчас клюнула крупная — Украина. А что им до самобытности народа? До его души?
Я плохо помню, насколько я ощущал приближение опасности с приходом фашизма на родную землю, с началом Великой Отечественной войны. Рядом были родители, школа, друзья, соседи. Я и сейчас, через 70 лет, считаю эту землю родной. А вчера ночью мне снова приснился сон: что нас всех, евреев, вели к Бабьему Яру. Мы знали: нас ведут на расстрел, но в глубине души все еще теплилась небольшая надежда. Парадокс был в том, что фашистам не нужна была колючая проволока, нам бежать было некуда. Бабий Яр был везде! Нигде не скрыться. Еврея опознавали везде, и в первую очередь — соседи.
Мой отец мог укрыться в общем строю военнопленных, когда их привели в Дарницкий лес, но он был публичной фигурой, евреем, и знал свое окружение. Поэтому, реально оценив свои возможности остаться в живых, сам встал к стенке. Все это среди ночи нарисовалось мне, видимо, под воздействием ТВ-трансляции из моего родного Киева, за который я до сих пор продолжаю переживать.
Встречай, Европа, будущих европейцев! В Евросоюзе теперь будут два «дружелюбных» соседа на почве ненависти к врагу внутреннему: поляки и украинцы. «Все со временем забудется, перемелется. Зима сделает свое дело, и дрова на Майдане когда-нибудь закончатся…»
Так я размышлял, взлетая самолетом из Нью-Йорка во Флориду, во время только-только зарождающихся событий в Украине…
… Сейчас я живу в Нью-Йорке в доме на Брайтон Бич, на первом этаже. Когда был ураган «Сэнди», вода вплотную подступила к моим окнам, и я решил переселиться повыше. Сделать это нелегко. Хозяин не хочет предоставлять такую возможность, так как при этом он вынужден делать двойной ремонт. Обычно он его вообще старается не делать. Старики, как правило, этого не требуют, и это его устраивает. Я стал следить, кто уезжает с верхних этажей. Двое молодых людей грузили мебель в машину. Они оказались наемными грузчиками-поляками и рассказали, что это съезжают не они, а соседи с пятого этажа. Я незамедлительно поднялся на пятый этаж и позвонил в квартиру. Встретила меня пожилая супружеская пара.
— Мы не освобождаем квартиру, — пояснили они, — мы поляки, имеем два гражданства и едем жить на какое-то время в Польшу вместе с мебелью.
Мужчина командным тоном велел мне не заходить в лифт, куда загружалась мебель. Интонации его мне очень не понравились: по какому праву он мною командует? И почему отъезд на время на другой берег Атлантики требует брать с собой полный комплект мебели?
Вскоре я забыл об этом. Но вчера неожиданно вспомнил «Aftermath». Пожилая польская женщина более 90 лет от роду вспоминает смышленых симпатичных детей, заживо сожженных. Мне показалось, она раскаивается. «Не пойму, за что их сожгли», — говорит она.
Вся Польша восстала против этого фильма, его не пускают в прокат. Боятся, что покажут в Америке. А там половина польского населения работает рядом с евреями. Какая будет реакция?
И я начинаю понимать, куда и зачем вместе с мебелью уезжают мои соседи-поляки с пятого этажа. Откуда этот надзирательский тон. Это время, когда появится реакция на фильм здесь, в Америке, им лучше всего пережить в Польше.
Я пришел в Shorefront — это такая еврейская организация, где оказывают помощь лицам всех национальностей, и полякам тоже. Там был компьютерный класс. Я накануне смотрел передачу Владимира Познера «Германская головоломка», где он ставит тот же самый вопрос: как это могло произойти с людьми столь высокой культуры? Захотелось поделиться с присутствующими. Но меня почему-то не стали слушать. Их больше интересовали вопросы жилья, различные программы, фудстемпы. Все хотят жить еще лучше и вкусно питаться. И я вдруг вспомнил про сеть кооперативов «55+» во Флориде, где за 20 тысяч долларов можно приобрести жилье, а все остальные услуги предоставляются бесплатно: бассейн, спортзал, гольф, яхтклуб и так далее. Живи — не хочу! Зачем этим людям, пусть и евреям, рассказы о заживо сожженных в польских деревнях? Соплеменниках? Многие из них забыли, а большинство и не слыхали лозунга: «Never again». Пусть об этом думают в Израиле…
Михаил ЛИТВИНСКИЙ
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
