«Божественная сила проявилась в ней, как ни в ком другом… Стихи? В них много искренности, они напоминают стихи Ш. Фруга и стихи сионистов, которые писали на русском языке для «Восхода» и «Рассвета».
Авраам Шленский
На свете много талантов, много героев. Раша Гальперина (Рахель Кольберг) и талант, и герой. Я благодарна друзьям из Израиля, которые прислали мне книгу ее стихов. Я прочла стихи и не могла не рассказать о ней.
Раша (Рахель) родилась в Харбине (Китай), куда ее родители — евреи-интеллигенты уехали еще из царской России от кошмарных еврейских погромов. Многие уезжали в Китай, где антисемитизма не было. Видимо, китайцы не завидовали евреям и не считали их умнее себя. Некоторые евреи эмигрировали, завербовавшись на стройку, а потом на работу на КВЖД (Китайская восточная железная дорога), строительство которой было начато в 1897 году. Первым городом, построенным на пути новой дороги, был Харбин. Раньше это была рыбацкая деревушка.
В Харбине евреи-эмигранты организовали еврейскую общину, построили первую синагогу, которая и сегодня украшает этот город. Постепенно были построены частная гимназия, столовая, начали выходить еврейские газеты и журналы.
В этом городе в 1916 году и родилась Раша Гальперина.
Девочка росла живым, веселым ребенком, в школе она была лучшей спортсменкой. Ее любили за добрый нрав, за необыкновенные лучистые голубые глаза и за ее стихи.
Раша начала писать стихи в восемь лет. В одиннадцать ее стихи уже публиковались в журналах «Юность», «Журавли», «Рубеж», «Гедагел» (организация «Брит Трумпельдор»).
Ее отец был двоюродным братом еврейского поэта Шимона Фруга. Впоследствии Раша напишет: «Думаю, что моя любовь к поэзии связана с этим родством».
Стихи были боевыми, мажорными, даже воинственными:
«Спины согбенные бодро расправим!
Дело евреев святое и право…»
Эхо борьбы за правое дело, за родную землю отдавалось в сердце Рахели:
«О наших скитаньях писать мы устали.
Устали печалиться и тосковать.
Дайте нам лучше железа и стали,
Чтоб новую жизнь могли мы ковать.»
Сердце Раши не знает покоя. Душой она живет там, на Земле Обетованной, ночами ей снится Израиль. В стихотворении «Памяти вождя», посвященном Жаботинскому, она пишет:
«Он научил меня ходить
С поднятой гордо головой.
Он научил меня ценить
Свободу личности живой…»
Ей хотелось уехать в Израиль, жить там, на своей Родине.
Евреи уезжали из России не только в Китай, но и в Японию. В 22 года (в 1938 году) Раша вышла замуж за Якова Кольберга, который жил в Японии в городе Кобе. В это время, помимо патриотической темы, в ее творчестве зазвучали стихи лирические, любовные, в них осмысление, изображение тончайших переливов человеческих чувств:
«У вас в глазах смеется нежность.
Вокруг все сковано зимой,
Но мне влюбиться неизбежно —
Май в феврале владеет мной.»
На счастье, на радость, она родила двух сыновей, сначала Моше, потом Ицхака. Это было счастливое время.
Но однажды, в горах Кулинь, где она отдыхала с детьми, Раша почувствовала «что-то неладное в левой руке». Через несколько дней, после обследования она услышала свой приговор-диагноз: поражение двигательных центров позвоночника. Тогда Раша еще не знала, что это означает общий паралич и потерю речи. Как жизнь бывает незаслуженно жестока! Паралич охватывал ее постепенно и навсегда.
«Люди ходят, двигают руками,
Говорят, не видя в том чудес,
Только мы, немые, понимаем,
Как чудесен этот дар небес…
Я усну, быть может, мне приснится,
Что болезни не было и нет.»
Через четыре года Раша уже была полным инвалидом. В начале 60-х уезжает в Израиль ее старший сын.
«Но не даром жизнь моя прошла…
Сына я моей стране дала,
Я стране работника дала…
И даст Б-г, и года не пройдет,
Сын второй туда свой путь найдет…»
В 1969 году после года тяжелых переживаний Раша с матерью и младшим сыном приезжают в Израиль.
Она пишет мужу:
«… И любили мы просто молчать,
Мы друг друга до косточек знали,
Мы друг друга без слов понимали
И любили мы вместе молчать.
Так давай помолчим и теперь
О несбывшихся наших надеждах.
Пусть за тем, за далеким, за прежним,
Потихоньку закроется дверь.»
Паралич полностью сковал Рашу. Не двигается ни один мускул. Из всех органов чувств у нее остались только слух и зрение. Но она не сдается. Каждый день продолжается сражение человека с болезнью.
«Велик и волен белый свет,
Но мне туда дороги нет…
Мой мир — мозаика стихов,
Созвучье многогранных слов.»
Ее ясный ум и мужественное сердце продолжают жить и творить. Она пишет новые стихи. Вот что она сама об этом рассказывает: «Я употребляю термин «писать», хотя вся работа проходит в моей голове. Сперва начерно, а затем надо было отшлифовывать каждое слово, пока стихотворение не будет отвечать моим требованиям. Такая работа требует хорошей памяти и большого напряжения».
Много стихов посвятила Раша Израилю, ее любимой древней Родине:
«Кто любит Темзу, кто Оку,
Кто море, кто залив.
А я люблю Яркон-реку
И город Тель-Авив.
На берегу реки Яркон,
Пески остановив,
Как символ жизни вырос он,
Мой город Тель-Авив.»
Стихи Раши появляются в разных изданиях Израиля. Но ее мечта — издать книжку стихов на русском языке с переводом на иврит.
Мир не без добрых людей. — Раше повезло. Когда она уже лежала в госпитале, точнее, в доме для больных и престарелых, она познакомилась с Региной Брудингер. Дальше цитирую Рашу:
«В моей жизни произошло большое событие. Группа медсестер проходила курс по уходу за престарелыми, и, случайно узнав, что я понимаю по-русски, Регина бомбой ворвалась в мою комнату и сразу начала петь русские песни. Потом предложила продекламировать «На смерть поэта» и… споткнулась. Я засмеялась, так как знала это стихотворение наизусть, как и бесчисленное множество других. С тех пор Регина посвятила время делу популяризации моих стихов».
В одну из редакций израильских газет было послано стихотворение Раши «Ту би-Шват». Оно понравилось, но подпись под стихотворением заинтриговала: «Секретарша поэтессы». Заинтриговала потому, что всем было известно: на доходы от своего творчества поэты и писатели в Израиле жить не могут.
Журналистка И. Белопольская писала: «Раша спала, но ее разбудили. Она открыла свои лучистые необыкновенные глаза и… словно светлее стало в комнате и вместо лекарств запахло цветами. Я была потрясена увиденным. Не могла понять, как человек в таком состоянии может писать, может создавать стихи!.. Я с удивлением увидела, что стихов очень много. Стихи были обо всем, о чем пишут обыкновенные здоровые люди. Эта женщина, прикованная к постели, обреченная страшной болезнью на неподвижность и безмолвие, сумела жить полноценной жизнью».
Стихи Раши знакомили читателя с глубоко чувствующей и мыслящей личностью. Они были разными по темам, проблемам и стилю. Одни привлекали читателя душевной открытостью и непосредственностью чувств, другие глубиной и подлинностью душевных переживаний. И еще такие, в которых выплескивался протест и гнев автора. Стихи «Мюнхен», «Ленинград», «Враги», «Катюша» можно сравнить со взрывчаткой, со снарядом.
«В стране людей полуголодных
И полурабского труда
Горит, горит огнем холодным
Над старым зданием суда
Пятиконечная звезда.
Там властью своры оголтелой
Полулюдей, полузверья
Выносят приговор к расстрелу,
На каторгу, в концлагеря.
===
Не запугает нас багровый
Огонь над зданием суда —
Еврей рабом не станет снова,
Ни у кого и никогда.»
(Из стихотворения «Ленинград»)
24 года пролежала Раша неподвижно. 24 года она не могла повернуть голову, поднять руку, произнести хотя бы одно слово. Но процесс творчества продолжался. Она слушала мир благодаря радио. Слушала друзей, приходивших ее навестить. Она была в курсе всего, что происходило в мире, в Израиле.
«Нас разделяет узкая граница,
И через пограничные столбы
Мне видны человеческие лица —
Полны нечеловеческой злобы…
Нас разделяет узкая граница,
Как пропасть между миром и войной…»
Как же создавались стихи поэтом, который не мог ни говорить, ни писать? Весь алфавит был разделен на три части на картонных табличках. На нужной таблице Раша прикрывала ресницами глаза. Затем указывались буквы, и на нужной букве Раша снова подавала знак глазами.
И так — буква за буквой, слово за словом, строчка за строчкой. Долгий утомительный труд. Но когда стихотворение было записано и помощница Раши могла прочесть его вслух, счастьем сияли глаза поэтессы.
В автобиографии Раша написала: «Хочу сказать, что я глубоко убеждена в том, что на свете мало кто мог бы сравниться с моей матерью… Я продолжала писать новые стихи и диктовать их маме… Когда мамино зрение ухудшилось, я лишилась возможности записывать стихи».
Она просила, чтобы секретарша из молбена работала с ней по 6 — 8 часов в день. Когда Регина сказала: «Рашенька, это не по твоим силам», — она упрямо закрыла глаза. Мол силы есть, и мне много нужно успеть».
«Я была когда-то молода,
Милый мой, хороший мой,
Трудно мне поверить иногда,
Что была я тоже молода.
Милый мой, хороший мой.
Гибкая, как веточка весной,
Легкая, как ветерок лесной.»
Она была права, ей еще много нужно сделать. Но болезнь уже невозможно остановить.
Раша Гальперина умерла в 1973 году, ночью, во сне. «Очень тихо и спокойно», — сказал санитар Моше.
«Сколько планов неосуществленных,
Сколько незаписанных стихов…»
(Из стихотворения «Идеал»)
И. Белопольская способствовала созданию фонда для публикации сборника стихов поэтессы, собрала и отредактировала стихи, участвовала в проведении вечеров ее памяти.
Книга стихов Раши с воспоминаниями о ней издана комитетом Фонда увековечения памяти Рахель Кольберг (Раши Гальпериной) в 1984 году в Израиле под названием «Свой маленький след…»
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
