Пытаюсь несколько дней разобраться с чувствами, о которых я только предполагала, но одно дело понимать теоретически, а совсем иначе все в реале и с тобой происходит…
Я никак не могу перейти на прошедшее время, когда думаю о тебе, папочка. Думаю ежеминутно, и внутри все переворачивается от этого прошедшего временного. Мне трудно привыкнуть к тому, что я не могу в трубке ежедневно услышать твоё привычное «доложи наземную обстановку»… Теперь я понимаю, что наземная обстановка осталась у меня, а у тебя уже она небесная. Но я все равно ее тебе докладываю, как это было всегда, как это будет, потому что у нас с тобой связь беспроводная и вечная — я ведь твоё творение и твоё продолжение, а ты мой самый-самый близкий и задушевный друг… Как правильно заметил один очень хороший человек, ты был моей системой координат. Теперь я сама стала этой системой. И от осознания такой ответственности мне не становится легче — спрос больший. Я помню все твои уроки жизни наизусть и стараюсь их передать по цепочке рода.
Я перебираю фотографии, перечитываю твои статьи, воспоминания о тебе. У меня остались фотографии и видеозаписи, где ты молодой и бравый, всегда подтянутый и мудрый. Это ты закалял мой характер с самого детства и учил быть честной с людьми и собственной совестью. Это ты мне говорил, что каждый человек сам себе определяет предел возможного, потому что наши возможности безграничны, а границы мы себе определяем сами. Это ведь ты меня научил смотреть всегда в глаза собеседнику, не бояться врагов, не показывать им спину и стрелять без предупреждения. В наше время тебя бы неправильно поняли с последним предупреждением. Да уж…
Как же я счастлива, что у тебя родилась. Я всегда тобой гордилась и буду гордиться, как гордятся знакомством с тобой все, кому повезло встретить тебя на жизненном пути. Правильно многие тебя знавшие отметили, что таких, как ты, больше не делают. Время Титанов, вероятно, прошло. А без Титанов трудно баланс земной поддерживать.
Ты долго и счастливо жил. И своей жизнью заслужил великую награду от Бога — не каждому ведь срок такой почтенный отмерян. Не верь потом, что тот, кто смерть обманул, долго жить будет. Ты дважды смерть обманул и жил за тех, кому не так повезло: за брата своего, погибшего в первые дни войны, за родню, оставшуюся навечно в оврагах Бабьего Яра. Эх, папочка…
Я счастлива, что узнала правду о времени, которое уже давно стало историей. Ты был свидетелем этой истории и мне оставил в наследство свою память. Знаешь, родной, это самое дорогое наследство. Распорядиться бы им правильно, чтобы всем хватило по глотку правды испить. Вы, свидетели, почти все ушли, а переписчики давно новые истории пишут. Жаль…
Помню, как мы с тобой ещё в Киеве, в 1997-м, пошли 9 Мая в Парк Славы. Ты всегда в этот день надевал парадный мундир и весь свой «иконостас» выгуливал — традиция. Помню, как ребята с любопытством подходили и медали рассматривали. Один из них, не скрывая восхищения, громко отреагировал на твою медаль «За отвагу», а потом очередь выстроилась с тобой фотографироваться. А я стояла в стороне с мамой, и меня переполняла гордость — это же мой папа! И уже в Америке я частенько наблюдала восхищенные взгляды, которыми осыпали тебя прохожие, когда ты чеканил шаг на парадах в День Памяти в колонне ветеранов Второй мировой войны. И провожали вас, орденоносных стариков-героев, аплодисментами. Американцы ведь искренни в проявлениях своих чувств. И уже англоязычная ребятня с восторгом рассматривала эти награды.
Тебя постоянно приглашали боевые побратимы на свои мероприятия. Ты, не говорящий по-английски, прекрасно с ними общался. И газетчикам с телевизионщиками ты был интересен. Был… Как вчера это было. Сейчас и ветеранов практически не осталось настоящих. Все больше ряженые, которых, как свадебных генералов, по мероприятиям российского консульства таскают, мол, и у нас тут свои есть. И полками своими бессмертными под ленточками полосатыми все в игры свои политические играют по расписанию, прописанному из далёкой страны, в которой не все оставшиеся ещё живые ветераны и квартиры свои имеют. Зато примазавшихся — пруд пруди… Помню, как ты в 2015-м не поехал на приём в Российское консульство за юбилейной наградой, как отказался ее принять, как отогнал от себя навязчивых раздатчиков оранжево-чёрных ленточек, обесчещенных неправедной войной с Украиной. Ты никогда не надевал этот символ путинской победы — у тебя свои ленточка были на орденских планках, да ещё и знак гвардейский, который ни по наследству, ни по блату не передаётся… Я нашла недавно видеозапись, в которой ты четко расставил по местам: и подвиги, и ленточки, и политику. Какой же ты мудрый и справедливый, папочка…
Знаешь, меня попросили на прощание с тобой привезти твой мундир с наградами. Удивительно, что после стольких лет жизни гражданской, военный мундир оставался твоим альтер-эго. Я все годы недоумеваю, каким образом удалось вывезти эти «лишние 8 кг веса». А ты всю эту тяжесть с легкостью носил — своя ноша ведь не тянет. Ты всегда смеялся, мол, на фронте и поболе тягать приходилось на себе. Ты точно знал, о чем говорил — в пехоте оттрубил от звонка до звонка всю войну с первого ее дня. Это ты попал под первую бомбежку в 4 утра, когда вас, курсантов военного училища, под Киевом накрыла в летних лагерях первая волна бомбежки. А потом была оборона Киева и отправка в Сибирь на переформирование. А оттуда и под Москву прямиком. Так погоны офицерские и не успели выдать. И первое ранение тяжелое, и первая похоронка, когда тебя посчитали безнадежным… И твоей кровью политая медаль «За отвагу»… Ты всегда начинал волноваться, вспоминая. Теперь я вот волнуюсь, представляя, что тебе, девятнадцатилетнему, довелось пережить тогда. Ты рассказывал, что тебя представили к ордену, но рядовому дали медаль. Зато какую! А вскоре и лейтенантское звание ты обмывал, как положено, и капитанские погоны… И раны залечивал, да и второй раз тебя посчитали мертвым. Ты часто судьбу испытывал… Я хорошо помню твой рассказ о том, что накануне какого-то сражения, тебя, молодого лейтенанта, сорокалетние «старики», призванные в армию, попросили разрешить помолиться. Надели чистые рубахи и молились. И за тебя молились, командир. Отмолили ведь.
А я читаю твоё письмо с фронта, написанное бабушке. Четкий почерк, краткие и такие же, как почерк, фразы. Вот умел ты формулировать мысль, расставляя по местам все, что и вопросов не оставалось. Как хорошо, что я успела многое записать из твоих воспоминаний на видео. Обязательно смонтирую и покажу людям. Ты ведь хотел этого. Но все времени не было заняться главным — суета. Знаешь, папа, не так давно один замечательный мальчик, чьи предки попали в Америку ещё в первой половине 17 века, поинтересовался, на каком из фронтов воевал «дедушка Владимир»: на Первом Украинском, или на Втором? Я, как ты понимаешь, потеряла дар речи от осведомленности молодого американца в подробностях. Интересуется и читает много. Вот ради этих ребят стоит фильмы монтировать и историю рассказывать. Ты же хотел, чтобы твои внуки знали, чьи они потомки. Знают, папочка, знают и гордятся. И друзья их тоже уже знают. С тобой прощаться пришла даже девочка, которая училась с Машей в третьем классе. Сколько лет прошло, а Карла тебя помнит. Ты даже не можешь себе представить, сколько людей тебя помнят, сколько тепла и любви было… Впрочем, о чем это я? Ты же все это видел… оттуда.
Я в бумагах твоих сижу. Как же интересно читать твои невыдуманные истории. А помнишь, как ты удивил всех, начав переписку с сыном летчика Пауэрса? Того самого Фрэнсиса Гэри Пауэрса, американского пилота-разведчика, сбитого над Уралом в мае 1960-го. Это же твой полк ПВО его отследил и «вёл» до места, где и сбили самолёт. А вот именные часы от маршала СССР Малиновского, которыми тебя наградили за прекрасное выполнение боевого задания, исчезли при переездах многочисленных. Жаль. Так бы реликвией больше было. А я почему-то вспоминаю, как ты обрадовался, узнав, что младший Пауэрс решил открыть Музей Холодной войны. И написал ему. Не открыли музей. Сейчас времена такие наступили, что холодом опять мир обдаёт. Видишь, история ничему не учит, а исторических неучей пруд пруди…
Вот ещё интересная фотография, на которой ты, молодой полковник, на перекрытии Енисея. Это там, где Красноярскую ГЭС построили. Помотала тебя судьба по Союзу, однако: и Кавказ, и Средняя Азия, и Сибирь. Я уже о Европейской части промолчу. И мама с тобой, как верная подруга, а потом уже и мы с братом малышами «в нагрузку»… Но ты «нагрузку» эту предпочёл генеральским погонам и отказался на три года на Чукотку ехать с семьей. И вместо генеральских звёзд и лампасов ты взял и окончил ещё, помимо военной академии, политехнический институт. Это же ты всегда утверждал, что лишних знаний и корочек не бывает. Все знания пригодились «на гражданке». И в Гостелерадио Украины, где ты отработал техническим руководителем всех телецентров Украины ещё больше четверти века, тебя знали многие. И председателем Совета ветеранов ты хорошим был. А друзья твои со всей Украины были постоянными гостями в нашем доме. Как же с твоими друзьями и коллегами всегда было интересно! Теперь и друзей уже многих нет, как и Гостелерадио …
Но маму все время ты укорял, что она тебе карьеру военную сломала. Ох, уж эта мама… Впрочем, она-то и есть настоящий генерал. Ты правильно ее выбрал. Мама смеётся, вспоминая, как вместе с тобой в Ленинграде Высшую военную академию связи «заканчивала». Знаменитая Академия. Там была до революции Николаевская академия Генштаба. И весь военный цвет России ее заканчивал. Папа рассказывал, как имена отличников Радецкого, Пржевальского, Скобелева, Корнилова, Врангеля, Деникина, Юденича и ещё десятков выпускников, которыми гордилась академия, были высечены на стене. Имена закрашивали, но они оставались высечены навечно в камне. И это тоже история, с которой папина судьба была переплетена. Военная академия, военные традиции, офицерское слово и честь. Вот откуда эта осанка, эта подтянутость и принципы, и… умение прекрасно танцевать — вам преподавали обязательные уроки танцев. Ну, какой же офицер не умеет танцевать! Ты прекрасно танцевал! Теперь там другие учителя, и все по-другому… И выпускники без чести и достоинства…
А я знаю, что в жизни не бывает совпадений — все преднамеренно и определено свыше: и приход в этот мир, и судьба, и наши жизненные попутчики, и наш уход…
В прошлом году за новогодним столом я загадала желание, чтобы ты был с нами в 2018-м. Мое желание почти полностью сбылось. Я только просила ещё чуток подольше побыть с тобой, чтобы держать твою крепкую руку и ощущать ее тепло, чтобы слышать твой голос и мудрые советы. Ты часто стихи на память читал — вот совсем недавно вспоминал Пушкина, и переходил вдруг на Шевченко. И твоя постоянная присказка «як є, то минеться, а нема — то обійдеться» рефреном вот уже несколько дней молоточком долбит сознание… Не обошлось, папочка. И мы с тобой не договорили, не дотанцевали, не дошутили. И вино в твоём бокале осталось недопитым… Когда-нибудь все доделаем. Когда-нибудь… А ты пока там смотри, чтобы нам здесь хорошо было. Ты же умеешь о нас заботиться и защищать.
И в канун уже 2019-го вся семья собралась за столом — впервые без тебя. Без тебя ли? С нами ты!
Елена ПРИГОВА
Оцените пост
(голосовало: 3, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
