Ироничная фраза О’Генри о том, что гангстер умер от профессиональной болезни 38-го калибра не может послужить эпитафией последнему американскому гангстеру Джеймсу Балджеру.
В самом конце октября, накануне Хэллоуина, 89-летний главарь самой зловещей преступной группировки Бостона, существовавшей на протяжении четверти века (начиная с 70-х годов) и информатор ФБР был забит до смерти сокамерниками федеральной тюрьмы Западной Вирджинии. Жестокое убийство бывшего самого разыскиваемого преступника США, многими воспринято как нежданное правосудие, которое спустя много лет настигло безжалостного злодея. Бывший федеральный прокурор Кармен Ортис, которая курировала дело Балджера, сочла нужным внести важную поправку в эту распространённую оценку. «Правосудие, — не без гордости написала она в газете «Бостон Глоуб», — осуществилось не в октябре 2018 г. в федеральной тюрьме Западной Вирджинии, а в августе 2013 г. в зале суда Бостона, когда жюри присяжных признало его виновным по 31 пункту обвинения, включая 11 совершённых им убийств. Все его преступления — убийства, рэкет, вымогательства, отмывание денег — были омерзительные и варварские. В течение двухмесячного суда, где я надзирала за федеральным обвинением против Балджера, свидетели подробно, эпизод за эпизодом, представили суду подробную картину осуществлённого им насилия…». Слово «свидетели» в её пассаже — ключевое, и на этих свидетелях, точнее — самых главных из них, стоит задержать своё внимание. Балджер, как сейчас уже широко известно, опирался на поддержку коррумпированных сотрудников силовых структур, что и позволило ему так долго заниматься бандитским промыслом. В середине 70-х годов специальный агент ФБР Джон Коннолли предложил ему взаимовыгодную сделку: босс ирландской мафии даёт ему информацию об итальянской мафии, которая считалась тогда более опасной; взамен бостонское отделение ФБР обеспечивает Балджеру прикрытие, не привлекая его к ответственности за совершаемые им преступления. Он сдавал властям других криминальных авторитетов, расчищая, таким образом, поле деятельности своей группировки и повышая свой вес в бандитском сообществе, равно, как и позиции своего наставника — в его сообществе. Вскоре Джон Коннолли вместе со своими коллегами стали получать жалованье из рук Балджера, а сам гангстер охотно выполнял поручения, которые давал ему его покровитель в ФБР, ставший, по существу, членом его могущественной банды. Идея создания столь эффективного дуэта возникла не в штабах ФБР, а родилась в расчётливой голове того, кто так и остался в тени всей этой истории, в прямом и переносном смысле этого слова. Джон Коннолли со школьных лет являлся ближайшим и доверенным другом родного брата Джеймса — Вильяма Балджера, ставшего к концу минувшего века одним из наиболее влиятельных политиков Массачусетса. Сейчас всё меньше и меньше остаётся сомнений в том, что именно этот политик продумал и осуществил всю эту сложную многоходовую комбинацию. С одной стороны, он выручал брата, который отбился от рук, а теперь находился под бережным присмотром тех, кто прежде его неустанно преследовал. С другой же стороны, эта связка открывала новые возможности для его собственного политического взлёта. На пути к своей цели он умел внушать страх неугодным ему лицам, терроризировать журналистов и запугивать некоторых бостонских политиков.
Напомню только два известных, но довольно характерных эпизода тех лет. Накануне выборов президента Сената Массачусетса в 1978 г. (через три года после пакта Коннолли-Балджер) бостонский журналист Ричард Гейтс подготовил к печати подробное и нелицеприятное исследование личности Вильяма Балджера — кандидата на столь высокий пост, который узнал о предстоящей публикации. Перед сдачей своего материала Гейтс получил жёсткое предупреждение от… Джеймса Балджера — не печатать ничего, что может повредить его брату. Угроза возымела действие: автор и его редактор, хорошо знавшие, чем кончается кровавый шантаж этого персонажа, не стали испытывать судьбу… Через месяц Вильям Балджер был избран на высший законодательный пост в Массачусетсе, который возглавлял рекордный для штата 18-летний срок. Сегодня нетрудно догадаться, какая сила в действительности стояла за этим неповторимым «стахановским» рекордом. Не менее показательно признание мэра Бостона тех лет Кевина Уайта. Незадолго до своей смерти в радио-интервью он рассказал, как однажды отправился на позднюю встречу с президентом Сената. Градоначальник вышел из машины и, по его словам, ощутил вдруг
животный страх. Ему показалось, что приглашение на встречу — ловушка, и сейчас навстречу выйдет убийца. «Если бы они (выделено мною — Б. Л.) убили меня, всё наверняка было бы шито-крыто…». Бывший мэр озвучил то, о чём многие не говорили вслух: братья, используя любые средства, работали в пользу друг друга. Другими словами, за секретным союзом главы ирландской мафии и представителя ФБР скрывался ещё более тайный альянс — тандем набиравшего силу бостонского законодателя и готового на всё хладнокровного убийцы. Для исследования феномена Джеймса Балджера и тех исключительных условий, позволивших ему столь долго заниматься своим кровавым промыслом, фигуры Джона Коннолли и Вильяма Балджера представляли бы наибольший интерес для судебного разбирательства. Но ни один из этих двух ключевых свидетелей по его делу на судебные слушания не вызывался. По мнению федерально прокурора, им, наверное, нечего было рассказать суду. Точно так же, как и никому из высоких официальных лиц Массачусетса, которым, наверно, было неведомо о том, что происходило рядом с ними. В этом отношении примечательный диалог имел место в 1992 г. на традиционном завтраке в честь дня Святого Патрика, где собирается вся политическая элита Новой Англии. Губернатор Массачусетса Вильям Вэлд, обращаясь к президенту Сената Вильяму Балджеру, который был ведущим и главным лицом ежегодного ирландского праздника, попросил дать ему слово. «Просите меня о чём угодно, — шутливо ответил Балджер, — после того как наша семья получила солидный лотерейный выигрыш, я могу выполнить любые просьбы». Об этом я и собираюсь спеть, — с завидной готовностью ответил глава исполнительной власти штата и под дружеский смех присутствующих исполнил шуточные куплеты о том, как удачно его брат Джеймс приобрёл выигрышный лотерейный билет на крупную сумму. О том, что на самом деле через лотерею происходило банальное отмыванием денег, знал, наверно, каждый полицейский Южного Бостона, а г-н Вэлд, бывший генеральный прокурор Массачусетса вёл себя так, как будто вообще ни о чём и не догадывался. В таких комфортных условиях Балджер мог бы и дальше, ни от кого не скрываясь, совершенно легально заниматься своей профессиональной деятельностью, а официальный Бостон по-прежнему ничего бы не замечал. Ещё через три года, когда он уже был объявлен в розыск, всё тот же любитель лёгкого жанра на том же праздничном завтраке и перед той же избранной аудиторией исполнял на полюбившийся мотив новые куплеты про уже беглого Джеймса… Ушёл же гангстер в бега не из-за того, что к нему изменилось вдруг отношение в его родном штате. Произошло нечто иное — в середине 90-х безнаказанностью бостонской мафии заинтересовалось федеральное управление США по борьбе с распространением наркотиков. Оно провело своё собственное расследование, не уведомив об этом ФБР. В 1995 г. сотрудники этого ведомства, никому не перепоручая, прибыли в Бостон специально для ареста Джеймса Балджера, но, предупреждённый Джоном Коннолли в самый последний момент, он успел скрыться… Нашли его только через шестнадцать лет в 2011 г. Ещё через два года, после череды переносов, в Бостоне начался суд над Джеймсом Балджером. Он мог пролить свет на связи преступного мира с официальным истеблишментом Массачусетса, но перед его открытием опытный и подготовленный к этому исключительно сложному делу судья Ричард Стернс, который был назначен вести столь сложный процесс, был неожиданно отстранён. Его место заняла Дэнис Каспер — первая темнокожая судья в Массачусетсе, назначенная на эту позицию в 2010 г., и не имевшая никакого опыта рассмотрения подобных дел. Под её председательством суд обошёлся без вызова ключевых свидетелей и ограничился рассмотрением исключительно действий самого обвиняемого, не исследуя те связующие нити, которые на протяжении многих лет питали, поддерживали и сохраняли его кровавую деятельность. Все другие его деяния, включая политический рэкет, лежащий в основе карьеры и неоспоримой власти его родного брата Вильяма, ставшего президентом массачусетского Сената как раз в период наивысшего расцвета главаря бостонской мафии, так и остались за кадром. Таким половинчатым процессом федеральный прокурор мог бы и не гордиться. Приговорённый к пожизненному заключению Балджер отбывал наказание сначала в Аризоне, но затем был переведён во Флориду и в минувшем октябре — в Западную Вирджинию. Если его первый этап был связан с тюремным психологом, с которой у него возникли личные отношения, то последнее странствие этого скитальца власти объясняли менее убедительно. Они, к примеру, утверждали, что его здоровье настолько окрепло, что позволяло им содержать узника там, где уже не требуется тот медицинский персонал, который был предусмотрен во флоридском заточении. Но собственные слова гангстера, которые, подобно голосу из могилы, прозвучали из уст самого Балджера, рассказали несколько другую историю. После известия о его гибели сокамерник гангстера ещё по его первой тюрьме в Алькатрасе, где Балджер в 50-е годы отбывал срок за ограбления банка, принёс в газету «Бостон Глоуб» пачку писем от своего тюремного товарища. В отличие от него, Чарли Хокинс, так звали неожиданного гостя, выйдя на волю, покончил с криминальным прошлым и всю последующую жизнь тяжело работал. Он рассказал, что впервые написал Джеймсу, потрясённый его великодушием по отношению к их общему другу по Алькатрасу. Узнав, что тот похоронен в могиле, отведённой для нищих недалеко от места своего последнего заключения, Балджер оплатил все расходы по его эксгумации и перезахоронению его в родном городе для того, чтобы «дети этого каторжника могли прийти на могилу своего отца». После этого послания их эпистолярное общение уже не прерывалось. В последних письмах, начиная с лета минувшего года, Балджер всё чаще и чаще жалуется на резкое ухудшение своего здоровья, сердечные приступы и потемнение в глазах. В июле 2017 г. ему отказали в просьбе госпитализировать его. Вместо этого — его переводят в тюрьму, где медицинское обслуживание сведено к минимуму. Место, куда его доставили, имеет довольно мрачную репутацию: только недавно там одна за другой были совершены две смертоносные расправы. Сведущим людям было известно и то, что в Западной Вирджинии отбывают длительный срок его бывшие конкуренты и соперники из итальянской мафии Бостона, к разгрому которой информатор ФБР, имел самое прямое отношение. «Направление его именно в эту тюрьму, — сказал Чарли Хокинс, — поразило меня. Они (власти) знали, что могло с ним случиться, если он там окажется, и я уверен, что это и была единственная цель его перевода». Схожую мысль высказал и адвокат Хэнк Бреннан, который приравнял перевод его подзащитного в тюрьму Западной Вирджинии к смертной казни. По его словам, предстоящий перевод заметно насторожил Балджера. В последнем телефонном разговоре с ним тот заметил: «Дьявол, которого ты знаешь, всегда лучше того, кто тебе не известен. Я не верю им». Это при том, что он в любом месте умел находить себя. В тюремной камере Аризоны, куда его этапировали после суда в Бостоне, он, к удивлению администрации строгого учреждения, всерьёз занялся живописью. Его картины заинтересовали уже упомянутого тюремного психолога, которая в соседнем городке организовала выставку его работ — и все полотна «неизвестного» художника были моментально раскуплены. Во флоридском заточении он много читал, включая «Бостон Глоуб», о чём, кстати, известил редакцию газеты. Не меньше времени уходило у него и на переписку. С ним, к примеру, наладили контакты три старшеклассницы из школы Lakeville в Массачусетсе. В рамках школьного проекта им надо было найти бесспорного лидера и создать о нём оригинальный вебсайт. Они выбрали именно его — пусть главаря преступной группировки, но, тем не менее, яркую и харизматичную личность. Ни в одном из своих писем к ним он не сожалел о своих убийствах, пытках или угрозах, которым подвергал свои жертвы. Сетовал только на то, доставил много неприятностей своим родным. Тем не менее, для этих девочек старших классов он несомненный лидер, в котором что-то есть. Что говорить о школьниках, если немало людей, особенно, в Южном Бостоне, домашней базе его криминальной империи, уход этого человека восприняли как личную потерю или потерю своего заступника — это тот образ, который Балджер на протяжении всех лет старательно культивировал и поддерживал. Бостонский журналист опросил обычных жителей этого района, что они думают о гибели Балджера. Стоящая за стойкой хозяйка одного из популярных баров хмуро и коротко ответила: «Случилась трагедия». «В чём трагедия?», — переспросил репортёр. «Он же был нашим идолом», — объяснила немолодая женщина за себя и, возможно, за тех постоянных посетителей её заведения, которые только и говорили об этом все последние дни. Конечно, были и другие мнения, но, несмотря на разные оценки, все сходились в том, что с гибелью Балджера закончилась целая эра в истории Бостона. «Трудно себе представить, — заметил многолетний член городского совета г-н МакКормак, — что, когда-либо повторится ситуация, когда один брат будет президентом Сената, а второй — ирландским Аль Капоне». Характерная для Бостона приверженность к тем или иным кланам — политическим или криминальным — заметно поубавилась.
Ещё совсем недавно, в 2009 г., во время прощания с Дженнаро «Джерри» Анджило, главой итальянской мафии, в районе North End происходило нечто особенное. Тогда толпы народа запрудили знаменитую Гановер стрит, которую местные жители называют сердцем итальянских кварталов Бостона. Чёрные автомобили Роллс Ройс в сопровождении мотоциклистов, торжественные венки с американскими флагами и … военные почести, как бывшему моряку военно-морских сил США. Со стороны могло показаться, что происходит официальное прощание с высоким официальным лицом или общественно значимой фигурой, хотя, возможно, так оно и было. Теперь же, в последний путь ирландского гангстера на частной церемонии провожала небольшая группа его родных и близких, включая Вильяма Балджера. Получив извещение о своём переводе в другую тюрьму, Джеймс Балджер не знал, куда его направляют. Это и вызвало у него то беспокойство, которым он поделился со своим адвокатом. Журналисты пытались выяснить у тюремных властей, куда переводят известного узника, ответа не получили. Им только сообщили, что информация о его маршруте составляет служебную тайну и не подлежит разглашению. Для всех это было секретом, но его убийцы всё заранее знали и подготовились к предстоящей встрече. В одном из своих посланий другу своей молодости Балджер писал из тюрьмы: «Я прожил хорошую жизнь, и я жил!… Я покину этот мир со смехом». Гангстер ошибся. Через считанные часы после прибытия в свою последнюю обитель его тело с обезображенным от побоев лицом и выдавленными глазами было обнаружено в незакрытой камере западно-вирджинской тюрьмы. В Хэллоуин случаются и настоящие страшилки.
Борис ЛИПЕЦКЕР
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
