Если в главе «Толдот» описывается внутриутробная борьба Эсава и Йакова, то есть до-сознательная, «под-сознательная» борьба, то в главе «Ваишлах» описывается борьба Йакова с ангелом, то есть борьба мистическая, борьба над-сознательная. И если на уровне сознания братьям удалось сохранить мир, то «выше» и «ниже» сознания напряжение сохранилось.
Ангел Эсава
В недельной главе «Ваишлах» описывается борьба Йакова с неведомым противником, в результате которой Йаков обрел имя Израиль: «И остался Йаков один. И боролся некто с ним до восхода зари, И увидел, что не одолевает его, и коснулся сустава бедра его, и вывихнулся сустав бедра Йакова, когда он боролся с ним. И сказал: отпусти меня, ибо взошла заря. Но он сказал: не отпущу тебя, пока не благословишь меня. И сказал тот ему: как имя твое? И он сказал: Йаков. И сказал: не Йаков отныне имя тебе будет, а Израиль, ибо ты боролся с ангелом и с людьми, и победил. И спросил Йаков, сказав: скажи же мне имя твое. И он сказал: зачем спрашиваешь об имени моем? И благословил он его там» (32:25-30).
Раши, со ссылкой на мидраш (Берешит раба 77) поясняет, что этот «некто» был ангелом-покровителем Эсава.
Таким образом, если в главе «Толдот» описывается внутриутробная борьба Эсава и Йакова, то есть до-сознательная, «под-сознательная» борьба, то в главе «Ваишлах» описывается борьба Йакова с ангелом, то есть борьба мистическая, борьба над-сознательная.
И если мы видим из дальнейшего, что на уровне сознания братьям удалось сохранить мир, то «выше» и «ниже» сознания напряжение сохранилось: на протяжении всей истории Эсав атаковал Йакова, как из «низменных», так и из «возвышенных» побуждений.
Максим Горький в следующих словах характеризует «низменную» форму: «Я не сумею говорить об антисемитизме и юдофобстве так, как надо говорить об этом. Не потому не сумею, что нет сил, нет слов, а потому, что мне мешает нечто, чего не могу преодолеть. Я нашел бы слова достаточно злые, тяжелые и острые, чтобы бросить их в лицо человеконенавистников, но для этого я должен опуститься в какую-то грязную яму, поставить себя на один уровень с людьми, которые мне органически противны».
Антисемитизм действительно растет из какой-то «грязной ямы», он неизменно отмечен каким-то агрессивным кликушеством, какой-то заведомой невменяемостью, а зачастую и откровенной паранойей. Слово «юдофобия», которое обычно трактуется как ненависть к евреям, в ряде случаев вполне клиническое понятие. Юдофобия («жидобоязнь») зачастую такое же психическое расстройство, как клаустрофобия (боязнь замкнутого пространства), лалиофобия (страх выступать перед аудиторией) и т.д.
Как, например, характерен рассказ француза Александра дю Шайла о его разговоре общении с Нилусом, предъявившем «доказательства» подлинности жидо-масонского заговора: «Я открыто сказал ему, что ни в каких мудрецов сионских я не верю… Лицо С. А. Омрачилось… Нилус взял свою книгу и папку бумаг; притащил он из спальной небольшой сундук, названный потом мною «Музеем Антихриста», и стал читать то из своей книги, то из материалов, приготовленных к будущему изданию. Читал он все, что могло выразить эсхатологическое ожидание современного христианства. Читал он очень долго, затем перешел к вещественным доказательствам, открыв сундук. В неописуемом беспорядке перемешались в нем воротнички, галоши, домашняя утварь, значки различных технических школ, даже вензель императрицы Александры Федоровны и орден Почетного Легиона. На всех этих предметах ему мерещилась «печать Антихриста» в виде либо одного треугольника, либо двух скрещенных. Не говоря про галоши фирмы «Треугольника», но соединение стилизованных начальных букв «А» и «0», образующих вензель царствовавшей Императрицы, как и Пятиконечный Крест Почетного Легиона, отражались в его воспаленном воображении, как два скрещенных треугольника, являющихся, по его убеждению, знаком Антихриста и печатью Сионских Мудрецов. Достаточно было, чтобы какая-нибудь вещь носила фабричное клеймо, вызывающее даже отдаленное представление о треугольнике, чтобы она попала в его музей …
С возрастающим волнением и беспокойством, под влиянием мистического страха, С.А. Нилус объяснил, что знак «грядущего Сына Беззакония» уже осквернил все, сияя в рисунках церковных облачений и даже в орнаментике на запрестольном образе новой Церкви в скиту. Мне самому стало жутко. Было около полуночи. Взгляд, голос, сходные с рефлексами движения С.А. — все это создавало ощущение, что ходим мы на краю какой-то бездны, что еще немного и разум его «растворится в безумии».
В дополнение к известной неадекватности многочисленные антисемитские изыскания отличаются крайней недобросовестностью. Их авторы зачастую не затрудняют себя даже элементарным знакомством с критикуемым ими предметом. Вот, например, что пишет Норманн Кон по поводу писаний Розенберга, центрального идеолога национал-социализма: «Розенберг провозгласил себя экспертом по большевизму, однако не прочел ни строчки из Маркса и Энгельса, не изучал историю или теорию социализма, ничего не знал об истории русского революционного движения. Для него было достаточно утверждать, что Керенский — еврей и его фамилия Кирбис (!) и что Ленин — калмык-татарин».
Наконец, активные антисемиты, как правило, отпетые негодяи, для которых цель всегда оправдывает средство, и которых остерегаются далеко не только евреи. Вот, например, в каких словах характеризовал черносотенцев Витте: «Эта партия в основе своей патриотична… Но она патриотична стихийно, она зиждется не на разуме и благородстве, а на страстях. Большинство ее вожаков политические проходимцы, люди грязные по мыслям и чувствам, не имеют ни одной жизнеспособной и честной политической идеи, и все свои усилия направляют на разжигание самых низких страстей дикой, темной толпы. Партия эта, находясь под крылами двуглавого орла, может произвести ужасные погромы и потрясения, но ничего, кроме отрицательного, создать не может».
Два антисемитизма
Но как мы выяснили, антисемитизм произрастает не только из «низменных», но также и из «возвышенных» побуждений, он проистекает не только из «грязной ямы», но и из «естественного света разума». При всем том, что оба эти источника («грязная яма» и «свет разума») находятся не в ладах друг с другом, они определенным образом сопряжены. Именно наличие здравого компонента антисемитской идеологии всегда делало возможной его паранойяльные формы. Русский философ В.В.Зеньковский пишет: «Последние годы отмечены острой и настойчивой постановкой проблемы еврейства. Проблема эта вековая, но наше время внесло сюда особую страстность, доходящую нередко до подлинной маниакальности. Помимо жестоких гонений на евреев в Германии, своей бесчеловечностью смутивших немало даже закоренелых антисемитов, сюда присоединилась проповедь нелепой теории расизма, проникающая, как зараза, в целый ряд стран. Все это резко выделяет еврейский вопрос из большого комплекса других трудных проблем, которыми обременено наше время. В известной мере сюда присоединяется и крах, или бессилие традиционной позиции либерализма, — не в том смысле, что эта позиция оказалась неверна, но позиция либерализма в отношении к еврейскому вопросу обнаружила явную недостаточность, неумение охватить всю тему о еврействе… Корни антисемитизма, злая вражда к еврейству не могут быть парализованы извне, через одну правовую культуру… Как раз при правовом подходе к теме еврейства, пожалуй, еще резче обнажается загадочная еврейская судьба».
В самом деле, именно неспособность классического рационализма и либерализма проникнуть в «загадочную еврейскую судьбу» явилась основой всех маниакальных форм антисемитизма.
Избрание еврейского народа воспринимается европейским Рацио как его оскорбление: Еврейский народ в лучшем случае еще не дорос до доверенной ему истины. «Пятикнижие Моисеево, — пишет Гегель, — это только предсказание, всеобщее содержание которого не стало истиной израильского народа. Бог [в понимании евреев] есть лишь Бог этого народа, а не всех людей».
Руссо высказывается по этому поводу еще определенней: «Тот, кто начинает с того, что выбирает себе один народ и отворачивается от всего остального рода человеческого, не есть общий отец человечества… ».
Магараль отмечает в «Тиферет Исраэль», что эмблема Эсава – это орел. Герб Рима, как известно, включал изображение орла, а когда Римская империя раскололось, то восточное – Византийское — царство, в знак «симфонии» церковной и светской власти, представила своего орла двуглавым. Между тем в свете вышесказанного двуглавый орел вполне тянет на то, чтобы являться эмблемой Эсава, атакующего Израиль с двух сторон, клюющего его и снизу, и сверху.
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 1,00 из 5)
Загрузка...
