Впервые о Лёве Псахисе я услышал от Виталика Цешковского где-то в начале 70-х прошлого века: «Есть у нас в Сибири такой юный нахал — Псахис. Во время большого блицтурнира заявил всем, что обыграет меня. Но я поднапрягся и обыграл выскочку».
Удивлённый таким зазнайством неизвестного мне Псахиса — Цешковский был одним из сильнейших советских шахматистов, в 1968 году делил 4-5 места в Первенстве СССР — я, на всякий случай, спросил: «А кто выиграл тот турнир?» — «Псахис» — без всякого удовольствия ответил Виталик.
Позже дошли до Москвы слухи о каких-то партиях, которые Псахис играл в сеансах с чемпионом мира Карповым, гастролировавшим по Сибири. Подробностей я не запомнил, но там тоже речь шла о каком-то нахальстве Псахиса. То ли хотел обыграть всенародного чемпиона, то ли вообще обыграл.
Позже Псахиса пригласили в знаменитую школу Михаила Ботвинника, но после первой же сессии великий человек отчислил Лёву. Наверное, тоже за нахальство. Догадываюсь, Псахис засыпал постаревшего чемпиона вариантами, за которыми не было никакой возможности уследить. Я присутствовал лишь на одной сессии школы Ботвинника, попал на последнее занятие перед оздоровительной частью программы. Основной ассистент Ботвинника Марк Дворецкий увёз тогда своего ученика Артура Юсупова на первенство мира среди юношей и попросил меня заменить его. Я охотно согласился, так как среди учениц школы была такая девочка Аня Ахшарумова, которая сегодня уже более сорока лет моя жена. И мне на той сессии показалось, что педагогический дар Ботвинника сильно преувеличен. Любимцами чемпиона были мальчик-сыроед — действительно редкость среди шахматистов, и крепыш, наверняка победивший бы прочих слушателей в любом спорте кроме шахмат. А Лёва Ботвиннику не приглянулся.
– Чем школа была столь привлекательна для тебя? — спросил я Псахиса годы спустя. — Ведь на занятиях была скука. Дети демонстрировали свои малоинтересные партии, а Ботвинник рекомендовал им посмотреть свою победу над Капабланкой в АВРО-турнире».
– Ты не понимаешь — отвечал мне Лёва самой характерной для себя фразой. — Это была возможность вырваться из дома и две-три недели пожить в шахматной атмосфере, пообщаться с другими шахматистами.
Я действительно не понимал Лёву, так как жил не в глубине сибирских руд, как он, а в Москве и мог в любой день заехать в шахматный клуб и поиграть блиц с работавшим там Олегом Моисеевым, который был «всегда готов». А то мог обсудить шахматную тему по телефону с ближайшим своим другом Юрой Разуваевым. Лёва же находился в шахматной пустыне и рос, как цветок на камнях.
Впрочем, о своём Красноярске Псахис, фамилия которого звучала для меня тогда, как вырвавшееся из бутыли шампанское, а сам Лёва соответствовал ей, — рассказывал так красочно, что город представлялся мне сибирским Парижем, в котором я, правда, не бывал. Хотя история Лёвы о его знакомом директоре гастронома, который считал, что сыр — это такой единый продукт, деление которого на Пошехонский, Костромской, а то и вообще на Голландский — ни на чём не основанные легенды и декаданс, подрывала подозрение о родстве Красноярска с Парижем. Лёва, большой поклонник сыра, возвращался к себе в Сибирь из Европы, которой для него были Минск или Львов, с чемоданом, наполовину наполненным сыром.
Перед тем как начать наслаждаться историями Псахиса, я имел удовольствие с ним познакомиться. Осенью 1980 года под Москвой проходили какие-то большие сборы, и шахматистки — подруги Ани, к тому времени уже моей жены, решили её навестить. А Лёва за кем-то из них, а то и за всеми сразу ухаживал и поехал с ними.
У нас уже полтора года проистекали семь тощих лет отказа, и ни на какие сборы нас, понятно, не брали. Как и на турниры. Девушки не заботились, но Лёвино игнорирование правил хорошего тона советского человека, не включавших посещение изменников, было характерно для него. Лёва никаким советским человеком не был. Он был совершенно свободным. Мне даже представилось тогда, что до их Енисея советская власть ещё толком не добралась.
Потом мы с Аней устроили нашу первую голодовку, и нам разрешили немного играть. Я выиграл Первую лигу первенства СССР, попал в Высшую во Фрунзе — было тогда такое название у столицы Киргизии, и стал свидетелем высочайшего в жизни триумфа Псахиса.
О выдающемся таланте Псахиса было уже известно. После первой лиги первенства СССР 1979 года Разуваев, обладавший замечательной интуицией не только на шахматной доске, сообщил мне: «У Гарри появился реальный конкурент». В 1980 году Лёва поделил победу с Сашей Белявским в Первенстве СССР в Минске. Во Фрунзе 22-хлетний чемпион СССР защищал свой титул в гонке с уже полностью расцветшим Каспаровым.
Гарик демонстрировал гениальную игру. Её хватило, чтобы в последнем туре знаменитой победой над Тукмаковым догнать Псахиса, весьма легкомысленно подошедшего к своей партии. Но у Лёвы были основания считать моральным победителем турнира себя.
Во-первых, он выиграл личную партию у Каспарова (как и в первенстве год назад у своего ко-чемпиона Белявского). Во-вторых, Лёва достиг своего результата с недобором. О его поражении в выигранной позиции от Артура Юсупова знают все: Марк Дворецкий посвятил практическим ошибкам Псахиса в этой партии, по-моему, несколько глав в своей книге.
Как играл Лёва в период гениальности? Он пришёл в шахматы с рядом новых идей. Так он был художником в разыгрывании чёрными «ежа», а его победа над Кареном Григоряном — одна из ярчайших в этом построении. Лёва замечательно трактовал чёрными новоиндийскую защиту. Здесь классикой может считаться победа Лёвы над Белявским в Минске, которую я уже поминал.
Лёва замечательно чувствовал динамику борьбы, умел поддерживать напряжение и переигрывать партнёров на поздних стадиях партии. Имея основание рассматривать себя соперником гениальному Гарри, Псахис так сравнивал свою игру с каспаровской: «Гарик — это цунами. Но если ты выстоял перед этой мощной первой волной — твои перспективы неплохи. Я же накатываю не так мощно, но мои волны идут одна за другой, и против них устоять непросто».
Начало карьеры, как у Псахиса — в юном возрасте две победы подряд в первенствах СССР — сравнимо лишь со стартом Михаила Таля, побеждавшего в первенствах СССР 1957 и 1958 годов. Лёва начинал вызывать опасения. Чемпион мира Анатолий Карпов отметил в интервью «непомерные амбиции Псахиса».
Почему талант Псахиса не расцвёл до ожидавшихся высот? Версий несколько. Одна вытекает из сборника новелл Стефана Цвейга «Звёздные часы человечества». На каком-то этапе все элементы психики и личности человека приходят в полную гармонию, и он производит свой максимум. А потом гармония расстраивается. В таком случае нужно радоваться, что случился взлёт, а не печалиться, что он закончился. Другие живут в спаде, не зная взлёта, всю жизнь.
Другая версия: Лёва был пасынком в советских шахматах. Не сравнить его положение, отсутствие поддержки, возможности, с двумя его предполагавшимися конкурентами Карповым и Каспаровым. У тех были тренерские штабы, поездки на лучшие турниры. У Псахиса ничего подобного не было.
Лёва выиграл свой второй чемпионат СССР, не получив даже звания «Гроссмейстер СССР» за первую победу. Могу припомнить случай, когда чемпионом СССР стал мастер. Его звали Михаил Таль. Но чтобы мастер стал дважды чемпионом… Международные звания, которых у Лёвы тоже не было, присваивались за турниры за границей, на которые в ту пору посылал Спорткомитет СССР. Не у всех, видно, фамилия Псахис вызывала такие радужные ассоциации, как у меня.
Летом 1981 года студенческая сборная СССР отправлялась на командное студенческое первенство мира в Чикаго. Двукратный чемпион СССР оказал национальной сборной честь, согласившись за неё выступать. Но поездка Лёвы висела на волоске до последнего момента. Понятно, посылать Псахиса в Америку очень не хотелось. А не выиграет команда турнир — кто будет отвечать? Прорвался тогда Псахис в Америку.
В те годы Лёву при переливании крови по поводу неопасной операции заразили смертельной болезнью. Здоровые люди могут только гадать: как чувствует себя человек, зная, что в его крови живёт его неизбежная гибель, как это влияет на его творческое настроение?
Болезнь развивалась, и лет 8 назад Лёва начал умирать. Я пытался звонить ему — Лёва терял связь с миром. К тому времени Псахисы уже лет 20 жили в Израиле. В последний момент появилась возможность попытаться спасти Лёву, и доктора взялись за сложнейшую операцию. Дважды жизнь Лёвы обрывалась, и дважды душа возвращалась назад в тело. После того как позже при аналогичных операциях умерли подряд три пациента, больнице запретили проводить такие операции. Но Лёва уже выжил.
Потом произошёл ещё один прорыв в медицине, и смертельную болезнь изгнали из Лёвиной крови. Живи и радуйся.
Характером Псахис отличается от большинства других ведущих шахматистов. Средневековый монах в своей книге призывал запретить шахматы как игру, развивающую лень. Лёва же, в отличие от многих коллег — трудоголик. Он написал и издал несколько дебютных книг. Я составил когда-то раздел для югославской дебютной энциклопедии и знаю, какое это мучительное и муторное занятие — копаться в паутине перестановок ходов, протоколировать мёртвые знания. Лёва также создаёт учебные программы, и нынешний расцвет индийских шахмат в большой степени — заслуга Псахиса. Он провёл бессчётное количество тренировочных сессий в Индостане и помог овладеть секретами шахмат многим молодым индийским дарованиям.
Отдельный раздел деятельности Псахиса — общение с сёстрами Полгар, начавшееся после тренировочного турнира на Арубе в 1992 году, в котором Лёва сумел одолеть всех трёх сестёр. Псахис как тренер в 1996 году привёл Жужу к победе над Се Цзюнь в матче на первенство мира среди женщин, а позже помог Юдит победить в матчах Бориса Спасского и Анатолия Карпова (этот матч — в быстрые шахматы).
Не все замыслы Лёвиной юности осуществились. Многие великие свершения, на которые он был способен, не материализовались. Но иные состоялись, и остались сверкающими вершинами его карьеры.
Посоветую Лёве помнить строки Василия Андреевича Жуковского: «Не говори с тоской: их нет, / Но с благодарностию: были».
Конечно, 60 лет — это возраст, в котором молодость начинает покидать нас. По иудейским представлениям — это середина жизни. Хочу пожелать Льву Псахису насыщенной и плодотворной второй её половины.
Новая книга Бориса Гулько:
«Мир еврея». Часть 2. 111 избранных эссе, написанных в 2012–2015 годах. 547 страниц. 26 долларов, включая пересылку по США и Канаде.
Мир еврея. Часть 1. 57 избранных эссе, написанных в 2000–2012 годах. 269 страниц. 15 долларов, включая пересылку по США и Канаде.
«Путешествие с пере- садками». Три книги воспоминаний. 397 страниц, включая фотографии. Очерки о чемпионах мира от Ботвинника до Каспарова и других великих шахматистах. 20 долларов, включая пересылку по США и Канаде.
Заказать книги можно у автора: gmgulko@gmail.com
Оцените пост
(голосовало: 8, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
