Известное выражение Черчилля о том, что «демократия — наихудшая форма правления, если не считать всех остальных», принято толковать антонимично: значит, лучшая.
Тем не менее у тоталитарных режимов есть, по крайней мере, одно очевидное преимущество перед демократиями: решения там принимаются легче, быстрее, тверже, да и выполняются, как правило, с большим тщанием — страх сильнее совести. Бесценная фора в условиях войны — как назревающей, так и идущей. Об этом сегодня все чаще задумываются израильтяне, глядя, как собственное правительство топчется вокруг Газы: извергает пустые угрозы, сносит пощечины, демонстрирует стране, миру и врагу колебания и разноголосицу внутри его самого, оттягивая решение — очевидное и неизбежное.
Бабло порождает зло
Вот уже семь месяцев ХАМАС ведет с Израилем затяжную «войну на истощение». Нынешняя вспышка насилия из Газы превратила жизнь жителей Юга в ад. Она никак не спровоцирована Израилем. Он платит целиком по чужим счетам. За арабскую бесхозяйственность, коррумпированность, бессердечность их лидеров в отношении собственного народа и внутрипалестинские разборки. Нынешний экономический коллапс и бедственное положение населения сектора — результат правления ХАМАСа. Оно и сделало жизнь в Газе невыносимой. Это происходило, хотя постепенно, но произошло достаточно давно. Почему же чаша терпения переполнилась именно в марте — и отчаявшиеся «мирные жители» сектора отправились на хамасовских автобусах штурмовать израильскую границу? Потому что глава официальной палестинской администрации Махмуд Аббас именно тогда ввел санкции против властей Газы. Он сократил финансирование сектора наполовину — и 60 тысяч «бюджетников» ХАМАСа оказались без зарплаты или стали получать вдвое меньше. Это стало страшным, нестерпимым оскорблением национальных чувств хамасовского руководства. Пока бедствовало население сектора, это его не волновало никак. А вот когда затянули пояса ему самому, опоре его власти, тут не стало никакого терпения, и возмущение израильской оккупацией повело патриотичные массы на штурм границы.
Логично. Пока наши ребята, наши доверенные головорезы, при зарплате, мы еще готовы мириться с этой проклятой оккупацией. Но когда зарплаты нет — никак!
Аббас пообещал вообще прекратить перечислять деньги в Газу, если ХАМАС продолжит упорствовать и не пойдет на его условия. На что ХАМАС заявил, что пусть тот только попробует — они устроят Израилю такое, что никому мало не покажется… Логично? Ну, по крайней мере, понятно, из-за каких святых целей разразилась эта священная война в конце марта.
Региональный неликвид
Лучше всего в этой ситуации ХАМАСу. Он в ней чувствует себя, как рыба в воде. Именно такое состояние вяло текущей и постоянно идущей ограниченной как бы войны — смысл и цель его существования. Конечно, объявленные цели — другие. Глава ХАМАСа в Газе Яхья Сануар даже дал интервью «Едиот ахронот», чтобы их знали и враги. Он не купится ни на какие гуманитарные послабления: можете лишать нас топлива, электричества, продовольствия и лекарств — нам все равно. Мы не прекратим протестных акций до тех пор, пока не будет полностью снята блокада Газы. Что это означает? ХАМАС требует снятия контроля с КПП на израильской границе, открытия своих, тоже бесконтрольных, морского порта и аэропорта. Чтобы беспрепятственно провозить оружие, боеприпасы, комплектующие к ракетам, боевиков.
Израиль, понятно, сможет пойти на это, только если сойдет с ума. Ну, не пойдет — так не пойдет, продолжим. Единственное, о чем тревожится ХАМАС, то, чего Аббас с надеждой ждет: когда у израильтян кончится терпение — и они начнут точечные ликвидации главарей, а затем — военную операцию. Поэтому надо дозировать уровень насилия, приближаться к «красной черте», но не переходить ее. Лишь бы не провальная мирная рутина.
В чем в ХАМАСе уверены — что и новая операция, как три предыдущие, — не приведет к его уничтожению и даже падению его власти в Газе. Израиль не станет его ни добивать, ни свергать. Эта клоака Газа на самом деле никому не нужна. Так что все, в принципе, заинтересованы, чтобы там была какая-то власть. Пусть такой дурной хозяин, как есть, но хоть какой — лишь бы был адрес. Газа — региональный неликвид, от которого все хотят избавиться — и не могут. На этом очевидном патовом раскладе и базируется ничем не обоснованная, казалось бы, самоуверенность ХАМАСа, придающая ему смелость и возбуждающая аппетиты.
Психология как фактор политики
Есть лишь один момент, который противоречит этой безупречной логике и заставляет ее нарушить. Существует разница между тем, чего можно достичь в результате военной операции, и тем, чего нельзя допустить, удерживаясь от нее, — какими бы ни были рациональные мотивы. Недопустимо, что террористическое, паразитическое образование диктует свою волю суверенному государству, обладающему к тому же несравнимой с ним военной мощью. Все очевидные политические аргументы, которые оттягивают разгром ХАМАСа, должны отступить перед этим психологическим. На самом деле это и должно быть политикой.
В Израиле, травмированном «соглашением Осло», в результате которого и возник палестинский анклав под названием «сектор Газы», политикой принято называть другое. Главное отрицательное последствие заключенных тогда соглашений в том, что они дали надежду палестинскому руководству одолеть Израиль. Тоже чисто психологический момент, но он стал основой палестинского нарратива и сутью его политической стратегии. Так остается до сих пор. Альтернативная доктрина, которая только сейчас начинает формироваться, заключается в том, чтобы лишить врагов Израиля этих надежд. Пока наиболее внятно она сформулирована в концепции главы американского института «Ближневосточный форум» профессора Даниэля Пайпса (по слухам, именно этот институт является экспертной базой для выработки ближневосточной политики администрации Трампа) в его проекте «Победа Израиля». Суть ее в том, что Израиль должен убедить палестинцев в том, кто в вековом конфликте является победившей стороной. И во всех решениях исходить из права победителя. Если проецировать эту теоретическую концепцию на практическую ситуацию с Газой, вопрос должен решаться просто и однозначно: надо лишить ХАМАС его страхового полиса именно потому, что тот убежден, будто таковой у него есть.
Политические поддавки
На практике все происходит иначе. Ведущиеся (хотя и через египетских посредников) переговоры с ХАМАСом являются мощным дестабилизирующим фактором, который деморализует израильтян и стимулирует террористов.
Министр обороны Авигдор Либерман заявил, что считает переговоры с ХАМАСом бессмысленными и вредными. Он признался, что игнорировал их, а не препятствовал им только для того, чтобы ни у кого не было оснований обвинять Израиль в несговорчивости и отсутствии стремления уладить конфликт миром. Но и этот этап уже закончился. Либерман уверен, что все попытки добиться тишины путем переговоров и гуманитарных послаблений исчерпаны, и нет никаких причин оттягивать неизбежное — беспрецедентно мощный удар по ХАМАСу.
Военное решение, на котором настаивает Либерман, нелегкое. Приступить к точечным ликвидациям хамасовских главарей и уничтожению боевиков с воздуха, не подвергая риску наших солдат в наземной операции, как почти хором призывают комментаторы в соцсетях и даже СМИ, не получится. На той стороне сочтут такие действия переходом «красной черты» и перейдут ее сами, начав массовые ракетные обстрелы Израиля из густонаселенных районов Газы. С воздуха, как бывало уже не раз, погасить это невозможно. Так что, наземную операцию проводить придется. Во всяком случае, идя на эскалацию, к ней надо быть готовым — и армии, и тылу. Но альтернатива — сохранение нынешнего положения или капитуляция.
Гримасы демократии
То есть остается военное решение. Но в руководстве системы безопасности, как и собственно в кабинете безопасности, настаивает на нем, похоже, только один Либерман. В публичных высказываниях все члены кабинета соревнуются друг с другом в угрожающей риторике. За закрытыми дверьми этого единственного органа, уполномоченного определять вопросы войны и мира, решения принимаются совершенно иные.
Неизбежность военной операции в Газе (или, скажем так, против Газы) настолько очевидна, что отказ от нее можно объяснить только политическими и личными мотивами.
Все члены кабинета безопасности — политики, у всех свои электоральные и карьерные интересы, которые еще и усилены скорыми выборами. Все — соперники друг другу, и это не может не отражаться на их поведении, в том числе по отношению к возможной операции в Газе, которая на выборах станет значащим фактором.
Вряд ли случайно на следующий день после заседания кабинета, где выяснились жестокие разногласия большинства его членов с министром обороны (это было после ракетного обстрела Беэр-Шевы), газета «Исраэль ха-йом», которую считают рупором премьер-министра, вышла с главным заголовком о том, что Либерман настаивает на ударе по Газе ради сбора голосов. В кавычках и со знаком вопроса, но кто вникает в детали?
Никто не хочет в преддверии выборов давать главе НДИ дополнительные очки, которые, в случае успеха, министру обороны достанутся. Лидер «Еврейского дома», министр просвещения Нафтали Беннет, считающий вопиющей несправедливостью, что пост главы оборонного ведомства достался не ему, майору запаса спецназа Генштаба, а отставному сержанту, критикует каждый шаг своего более удачливого соперника. В своих интервью и других публичных заявлениях он обвиняет Либермана даже в левизне — именно в его действиях по отношению к Газе, в том числе приписывает ему ведение переговоров с ХАМАСом. Но на заседаниях кабинета безопасности голосует против предлагаемых министром обороны жестких мер. Последовательное поведение — ничего не скажешь.
Министр транспорта и разведки (чисто израильский оксюморон) Исраэль Кац отстаивает свою идею плавучего острова с портом для Газы, что якобы избавит Израиль от ответственности за депрессивный сектор. Эта идея, в свое время заблокированная тем же Либерманом, полностью соответствует логике Осло: предоставить ХАМАСу в награду за его непрекращающуюся войну с Израилем в качестве бонуса за насилия именно то, о чем ХАМАС мечтает, дать террористам свой порт, который невозможно будет контролировать, — до такого не додумались даже Перес с Бейлиным.
Практика показывает, что тишины на границе с Газой удавалось достичь (хотя и на ограниченное время) только в результате военных операций. Другого способа нет, и сейчас, когда тишины мы лишены, пришел момент силой достичь очередного периода затишья.
«А что потом? — задают риторический вопрос оппоненты. — ХАМАС все равно останется в Газе или приведем туда Аббаса?» А что вместо? Оставить ХАМАС в комфортном для него положении непримиримого и неуязвимого борца с Израилем за освобождение родной земли от сионистов? Обеспечить ему авторитет на палестинской улице и приток новых боевиков, тоже стремящихся стать героями? Открыть КПП для провоза более современных ракет и военспецов из Ирана? Все варианты только хуже. Либерман считает, что момент настал. Но он в кабинете безопасности с этим мнением один. Однако, в соответствии со специфической израильской логикой, именно его обвиняют со всех сторон в бездействии, трусости, пустых обещаниях. ХАМАС все эти споры в израильском руководстве и поношения в обществе, конечно, внимательно слушает, удовлетворенно потирает руки и продолжает свою беспроигрышную игру.
Это, конечно, гримасы свободного общества, но оно у нас такое. В диктатурах легче воевать. А жить комфортнее все же в демократиях. Единственное, что утешает.
Владимир БЕЙДЕР, глава израильской редакции
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 1,00 из 5)
Загрузка...
