Я сейчас не буду говорить о том, что творилось с евреями в Киеве в годы Второй мировой войны. Это тема для отдельной статьи. Но вот война закончилась, и, казалось бы, пришел конец еврейским бедам. Однако действительность была иной – покой и безопасность так и не наступили…
В ряде западных источников утверждается, что осенью 1945 года в Киеве, и именно на Евбазе, произошел еврейский погром. Об этом мне однажды с уверенностью говорил и раввин Яков Дов Блайх, не подозревая, что я родился и вырос на Евбазе.
О том, что в два первых послевоенных года обстановка в Украине, в том числе в ее столице, часто была предпогромной, я знал. Но погром? Да еще на Евбазе? Я был озадачен, когда впервые услышал эти утверждения. Ведь о погроме на Евбазе я ни разу не слышал ни от кого из знакомых, соседей и родственников, обитавших там до войны и после. Никогда не говорил ни о чем подобном мой отец, проживший там всю жизнь с четырехлетним перерывом на фронтовые годы. Да, о том, что агрессивный антисемитизм никуда не делся и после войны, говорили все. Но о погроме – никто. Для выяснения ситуации пришлось окунуться в материалы и документы.
Как оказалось, впервые о якобы произошедших убийствах евреев в Киеве упомянул автор статьи, опубликованной еще в 1945 году в бюллетене, изданном «Джойнтом». В предисловии к статье было сказано, что автор жил в Харькове, а в 1944 году ему удалось покинуть СССР и затем прибыть в Палестину. В своей статье он вполне правдоподобно рисует ситуацию с «еврейским вопросом», сложившуюся в первое время после возвращения в Украину советской власти, приводит различные факты. И среди них такой – в Киеве «во время погрома, вызванного убийством офицера женщиной, которую ошибочно посчитали еврейкой, погибли 16 евреев». Ужасающий факт, однако никаких других подтверждений этого дикого события нет ни в каких других источниках, так что достоверность такой информации вызывает сомнения.
Тем не менее, в начале сентября 1945 года на Евбазе действительно случилось трагическое происшествие, очевидно, и давшее повод к разговорам о еврейском погроме. Причем описывается оно по-разному. Вот что пишет в своей статье ныне живущий в Германии журналист Давид Шимановский: «Спустя четыре месяца после разгрома фашизма кульминацией юдофобии стали события 4-7 сентября 1945 года. Офицер киевской милиции Иосиф Розенштейн, защищаясь на улице от двух нетрезвых военнослужащих, обозвавших его «ташкентским партизаном» и нанесших ему тяжкие увечья, застрелил их из табельного оружия. Многолюдная похоронная процессия переросла в погром: остервенелая толпа прошла с антисемитскими лозунгами по центральным улицам города, а затем направилась к Евбазу, избивая попадавшихся на пути евреев. В результате пострадали около 100 человек, 36 из них попали в больницы, пятеро скончались. Военный трибунал в спешном порядке приговорил Розенштейна к расстрелу.
В письме Сталину, Берии и редактору «Правды» Поспелову четыре еврея-фронтовика сообщали о первом при советской власти крупном еврейском погроме: «После этих событий атмосфера в городе еще более накалилась. Здесь распоясались всякого рода националисты, порой с партбилетом в кармане. Слово «жид» громко раздается на улицах, в трамваях, троллейбусах, магазинах, на базарах и даже в совучреждениях и партаппарате». Черносотенцы готовили более «солидный погром, достойный масштабов столицы», но силовые органы установили охрану синагоги, еврейского театра, Евбаза. Преступные действия остались безнаказанными, авторы же письма в Москву были репрессированы». Этот случай описывал также известный исследователь Михаил Мицель, с которым мы были знакомы, когда он жил и работал в Украине. Уже достаточно давно Михаил уехал в США, где продолжает свою научную деятельность. Он, к слову, тоже рассказывает о письме киевских евреев в «Правду», но никоим образом не упоминает, что они якобы были после этого репрессированы. А вот как Михаил описывает то, что происходило 4-7 сентября 1945 года на Евбазе: «События 4-7 сентября 1945 г. в Киеве (убийство лейтенантом И.Розенштейном оскорбивших его военнослужащих И.Грабаря и Н.Мельникова, обстоятельства задержания И.Розенштейна, избиение его жены, похороны убитых 7 сентября) относятся к числу крайне экстремальных, запредельных происшествий, где стечение роковых обстоятельств и накал страстей привели к трагедии. Документы данного массива, составленные в различных органах и отражающие ход событий, несут в себе противоречивую, часто нестыкующуюся информацию. Из немалого количества однотипных документов публикуются только два текста, в примечания к которым внесены дополнительные сведения или разночтения. Очевидно, что на заседании Военного трибунала войск НКВД Украинского округа учитывались разные обстоятельства этого противоречивого дела, в том числе и такое мнение, озвученное в письме заместителя заведующего оргинструкторским отделом ЦК Алидина: «Из толпы были слышны возгласы «Все равно замажете это дело и освободите убийцу». 1 октября 1945 г. трибунал на основании п.2 постановления ЦИК СССР от 7 июля 1934 г. приговорил И.Розенштейна к высшей мере наказания. В уже упомянутом письме на имя Сталина, Берии и редактора «Правды» Поспелова, подписанном группой киевских евреев, события 7 сентября (похороны убитых) были названы «первым в условиях советской власти еврейским погромом».В атмосфере потворства антисемитским проявлениям 1944-1945 гг. было достаточно небольшой искры, чтобы произошла трагедия».
Если вы еще не устали – третья и, как мне думается, наиболее близкая к истине версия тех событий. Мне рассказала ее супружеская пара евбазовских старожилов (он – еврей, она – украинка). Эти люди жили неподалеку от того места, где произошло трагическое происшествие. Они утверждали, что все случилось из-за «квартирного вопроса». В разрушенном войной Киеве был серьезнейший жилищный кризис. Возвратившимся с фронта и из эвакуации евреям практически в каждом случае приходилось с огромными трудностями добиваться возвращения жилплощади, на которой они проживали до войны. И удавалось это далеко не всем. Вот и Розенштейн, приехав с женой в Киев, отправился на квартиру, где он ранее жил. Там он застал субъекта, заселившегося в его комнату при гитлеровцах. Тот был не один, выпивал в компании своих приятелей – двух демобилизованных солдат. Еще одним обстоятельством, способствующим последовавшей трагедии, было то, что Розенштейн был в штатском. Подвыпившая братия в ответ на предложение освободить комнату не только подвергла его антисемитским оскорблениям, но и жестоко избила. И тогда, находясь в состоянии аффекта, лейтенант побежал туда, где временно остановился, взял пистолет и, вернувшись к тем, кто его унизил, застрелил обоих солдат. Их похороны вылились в антисемитскую акцию. Нетрезвые участники похоронного шествия пытались нападать на людей, казавшихся им евреями. Но, к счастью, ничего непоправимого не произошло, не было и скончавшихся в больнице. А Розенштейна – да, расстреляли. Власти явно не хотели ссориться с народом. Да ведь и власти-то как были настроены?
Вот вам красноречивый факт. Цитирую М.Мицеля: «В вышедшей в 1956г. во Франции книге «Трагедия евреев в СССР» журналистом Леоном Ленеманом были опубликованы свидетельства польской коммунистки Марии Хельминской, пережившей в Киеве благодаря «арийским» документам весь период оккупации и остававшейся здесь еще около года после освобождения. В начале ноября 1944 г. на собрании редакции и сотрудников Польского бюро печати в Москве она рассказала о пережитом ею в Киеве.
До начала мировой войны М.Хельминская отсидела несколько лет в польской тюрьме за коммунистическую деятельность. Во время оккупации Киева она была связана с подпольем, а после освобождения Киева была принята на работу в секретариат Н.Хрущева, с условием, что ее анкетные данные будут уточнены позже. После реального заполнения анкеты она была уволена. Потрясенная разъяснениями знакомых, что, согласно негласному указанию, в Украине предполагается ограничение приема евреев на ответственные должности, Хельминская обратилась к Хрущеву лично. Их разговор носил напряженный характер. Хельминская разрыдалась, на что Хрущев сказал ей: «Я понимаю, что вы как еврейка рассматриваете этот вопрос с субъективной точки зрения. Но мы объективны: евреи в прошлом совершили немало грехов против украинского народа. Народ ненавидит их за это. На нашей Украине нам не нужны евреи. И, я думаю, для украинских евреев, которые пережили попытки Гитлера истребить их, было бы лучше не возвращаться сюда… Лучше бы они поехали в Биробиджан… Ведь мы здесь на Украине. Понимаете ли вы? Здесь Украина. И мы не заинтересованы в том, чтобы украинский народ толковал возвращение советской власти как возвращение евреев. Все, что я могу для вас сделать, это вернуть вам анкету. Напишите другую без упоминания о вашем еврейском происхождении. Воспользуйтесь вашими фальшивыми документами, по которым вы украинка».
В этой мерзопакостной тираде Хрущева наибольшее внимание нужно обратить на фразу: «Мы не заинтересованы в том, чтобы украинский народ толковал возвращение советской власти как возвращение евреев…». Она здесь ключевая. В те годы украинский компартийный «главнюк» активно действовал в русле негласной антисемитской политики «вождя народов», которого он впоследствии развенчал. Свои истоки она взяла еще в первые месяцы войны, когда разгромные поражения советских войск сопровождались массированной пропагандой нацистов, писавших в своих листовках, тысячами сбрасываемых с самолетов, о «засилье жидо-комиссаров в Красной Армии». В те очень тревожные дни Сталину показалось целесообразным начать преуменьшать роль евреев в сопротивлении врагу. Он полагал, что таким образом действительно можно приглушить эффект гитлеровской пропаганды.
Война закончилась. Но этот «великоумный» ход вождя настолько пришелся по душе советскому партаппарату, к тому времени сверху донизу пронизанному юдофобским духом, что и героизм евреев в те годы сражений, и их достижения в восстановлении страны всячески замалчивались, и что, говоря саркастически словами поэта, «евреи люди лихие, они солдаты плохие». И так продолжалось до самого развала Союза…
Что же касается ситуации в Украине первых послевоенных лет и настроений ее руководителя, то можно привести еще и фрагмент воспоминаний известного энкаведиста Павла Судоплатова, находившегося в кабинете У.Юсупова в момент его телефонного разговора с Н.Хрущевым: «Помню, как Хрущев, тогда секретарь коммунистической партии Украины, звонил Усману Юсупову, секретарю коммунистической партии Узбекистана, и жаловался ему, что эвакуированные во время войны в Ташкент и Самарканд евреи «слетаются на Украину, как вороны». В этом разговоре, состоявшемся в 1947 году, он заявил, что у него просто нет места, чтобы принять всех, так как город разрушен, и необходимо остановить этот поток, иначе в Киеве начнутся погромы».
Вот так-то. Некоторым до сих пор Хрущев представляется веселым дядькой, пытавшимся засадить весь Союз кукурузой, громившим художников-абстракционистов и прочих «пидарасов», и стучавший ботинком по трибуне в ООН. А между тем, именно этот деятель по своему скудоумию поставил мир на грань ядерной войны, установив советские ракеты на Кубе в каких-то 90 километрах от побережья США. Что к этому добавить…
Но хватит о плохом. Ведь в общении обитателей Евбаза было немало и хорошего. Дружба и взаимовыручка помогали побеждать зло даже в самых экстремальных случаях. Отец однажды рассказал мне историю, которую потом подтвердили старожилы двора №14 по улице Дмитриевской.
Как-то в Гражданскую войну во двор с криками «Бей жидов!» забежали несколько деникинцев с явным намерением учинить погром. Они уже было направились к подъездам, но тут во двор вышел генерал. Самый настоящий – в мундире, с красными лампасами на штанах и большой саблей на боку. Старый генерал грозно зыркнул на солдат и громовым голосом, обложив их трехэтажным матом, погнал со двора.
При царе этому генералу принадлежал весь дом, но советская власть оставила ему всего две комнаты. Однако генерал не озлобился, вполне дружелюбно относился к бедноте, заселившейся в этот дом, и в критическую минуту спас тех, кого, казалось бы, должен был не любить. И его доброе дело не осталось без ответа. Когда в начале двадцатых годов во дворе появились два чекиста, получившие приказ арестовать «недобитого царского генерала», сделать им это не позволила еврейская беднота, однажды им спасенная. Чекисты вынуждены были ретироваться. А на следующий день делегация местных женщин (в том числе и моя бабушка) пошли в ЧК и, рассказав историю о неудавшемся погроме, добились отмены приказа об аресте генерала.
Да, и так тоже было на Евбазе.
Михаил ФРЕНКЕЛЬ, собственный корреспондент журнала «ИсраГео» в Киеве
Из цикла «Дело было на Евбазе»
Оцените пост
(голосовало: 3, средняя оценка: 3,67 из 5)
Загрузка...
