Два допроса в один день

Допрос Кристин Блейзи Форд и Бретта Кавано, которого она обвинила в давнем покушении на изнасилование, состоялся в Сенате США в четверг, но я начал думать о нем в среду, когда увидел в российском генконсульстве в Нью-Йорке главу Комитета госдумы по международным делам Леонида Слуцкого, которого злые языки называют московским Харви Вайнштейном.

Он входил с делегацию, которая приехала на сессию Генассамблеи ООН, как обычно, парализовавшую движение в моем районе Манхэттена. Это же надо было додуматься захватить с собой в Америку человека, которого в начале года обвинили в домогательствах четыре журналистки, а потом – и пресс-секретарь МИДа РФ Мария Захарова. Забавно, что она входила в ту же делегацию и была на том же приеме в генконсульстве. Я шапочно знал Захарову, когда она работала в Нью-Йорке, и собирался сказать ей, как она похорошела, но не стал продираться через толпу и в результате ее упустил.

«Ничего себе! – удивленно сказал мне один их присутствовавших. – Захарова сейчас ушла под ручку вместе с Веником!» Он имел в виду главу «Эха Москвы» Алексея Венедиктова, которого я тоже знаю, но давно не видел. Мой собеседник нашел поразительной смычку между главой полуоппозиционной станции и кремлевской пропагандисткой, хотя и «Эхо», и МИД отчасти живут на деньги «Газпромпа», а это должно роднить.

Возвращаясь к московскому Вайнштейну, Слуцкий брюхат и громаден. В числе обвинявших его журналисток были мои коллеги Фарида Рустамова с Би-би-си и Катя Котрикадзе, командовавшая мною на RTVI. Около 20 российских СМИ объявили Слуцкому бойкот, хотя комиссия думы по этике его неожиданно оправдала.

Мы оказались в генконсульстве на приеме по случаю ХХ Всемирного конгресса русской прессы, на который приехали журналисты и издатели из таких разных стран, как Эстония, Венгрия, Молдова и Турция, где будет проходить следующий конгресс. Была даже миловидная женщина с радио «Ватикан», русская редакция которого состоит, по ее словам, из двух человек.

Я, наконец, познакомился там с пригожим седовласым бостонцем Валерием Лебедевым, который 20 лет назад напечатал в своем издании «Лебедь» панегирический материал обо мне под названием «Козловский в огороде». Лебедев был единственным, кто прибыл на съезд в спортивном костюме и кроссовках. «Я представляю низы», — объяснил он мне свой наряд.

Другим приятным сюрпризом была встреча с моим парижским почти однофамильцем Антоном Козловым, с которым мы были на площади Дзержинского в ту ночь, когда кран фирмы «Крупп» валил там ржавым тросом статую железного Феликса. Я увез кусок этого троса в Нью-Йорк.

Во вторник делегаты конгресса оттягивались в бруклинском ресторане с патриотическим именем «Чинара», но туда меня не позвали, поэтому в среду у меня не болела голова.

Меня обрадовало упоминание премии «За личный вклад в развитие русской прессы» имени покойного тассовца Якова Борового, у которого я был комсоргом курса. В юности он был единственным моим знакомым, который вел список своих сексуальных побед. Это тоже напомнило мне о Кавано, который на следующий день предъявил сенаторам свой дневник 1982 года в доказательство того, что он не пытался обесчестить Форд.

Я слышал, что на съезд соотечественников, проходивший несколько лет назад в манхэттенском «Скандинавском доме», приезжали начальники из Москвы, одна из которых по фамилии Смирнова отчитала американскую делегацию за нежелание подмахнуть заявление в поддержку агрессии против Украины.

Часть американцев взбунтовались, а директор музея русского искусства (MORA) в Джерси-Сити Марго Грант написала Смирновой протестующее письмо, за которое Марго сразу перестали звать в русское консульство, поэтому в среду я ее там не видел.

На сей раз москвичи, среди которых также были директор ТАСС Игорь Игнатенко и его заместитель Михаил Гусман, никого не поучали, а жаловались. Например, на усушку и утруску русскоговорящих в мире, число которых, по их словам, уменьшилось за последние годы на десятки миллионов человек. Москвичи обратились к присутствующим с призывом спасать русский язык, который я горячо поддерживаю. Еще более полезно было бы спасать его в России, где он делается все ужаснее.

Жаловались на санкции и на то, что американцы якобы заявили им, что члены российской делегации, приехавшей на генассамблею, имеют право участвовать во время пребывания в США лишь в ее работе, но не в каких-то посторонних мероприятиях. Если это правда, то московская делегация была на съезде русской прессы нелегально.

Услышав об этом, я было решил, что полицейский джип, весь вечер светивший мигалками у дверей консульства, приехал их забирать. Как всегда, оказался неправ.

В среду было жарко, и я сдал свой пиджак в консульский гардероб. Потом испугался, что в него вшили подслушивающие устройства, и решил его, на всякий случай, прокипятить.

О Форд и Кавано я расскажу в другой раз…