Иов потерял все, но главное, что в своих несчастьях он лишился еще и жены, лишился женщины, способной его поддержать. Напротив, его избранница превратилась в его палача. Она догадалась, что истинная причина постигших их семью несчастий заключалась в праведности ее мужа, которому «было больше всех надо».
История Иова
В разделе ТАНАХА — Ктувим (Писания) в отдельную группу выделяются так называемые «Хамеш мегилот» — Пять свитков, которые читаются в синагоге в течение года: «Шир hа-ширим» («Песнь песней») — в Песах, «Рут» — в Шавуот, «Коhелет» — в Суккот, «Эстер» — в Пурим, и «Эйха» — в пост Девятое ава.
Девятого ава, в годовщину разрушения 1-го и 2-го Иерусалимских храмов, не принято учить Тору, так как это радующее душу занятие не соответствует духу скорбной даты. «Эйха», в которой пророк Йермиягу оплакивает гибель Иерусалима, выступает поэтому на передний план.
Между тем имеется еще один свиток, который Девятого Ава хотя и не читается в синагоге, но рекомендован для индивидуального изучения — и это книга Иова.
В этой книге рассказывается о том, как Всевышний решил испытать отличившегося своей праведностью Иова. Сначала сатане было позволено лишить его имущества и потомков, а затем отнять и здоровье. «Сказал Господь сатану: вот он в руке твоей, только душу его сохрани. И вышел сатан от Господа и поразил Иова сыпью дурной от стопы ноги его до темени его. И взял он себе черепок, чтобы скоблить себя им, и сел в пепел. И сказала ему жена его: все еще тверд ты в непорочности твоей! Прокляни Господа и умри. Но он сказал ей: как одна из негодных говоришь ты. Неужели доброе примем мы от Бога, а злое не примем? Во всем этом не согрешил Иов устами своими». (2:5)
Единственными близкими Иову людьми остались несколько друзей, пришедших утешить его в эту трагическую минуту: «И услышали трое друзей Иова обо всей этой беде, постигшей его, и пришли каждый из места своего: Элифаз, тэйманитянин, и Билдад, шухиянин, и Цофар, нааматянин, и договаривались вместе придти (к нему), чтобы соболезновать ему и утешать его. И подняв глаза свои издали, они не узнали его, и возвысили голос свой, и зарыдали, и разодрал каждый одежду свою, и бросали прах на головы свои, к небу. И сидели с ним на земле семь дней и семь ночей, и никто не говорил ему ни слова, ибо видели, что слишком велика боль его» (2:6-13).
И тут Иов вдруг неожиданно возмутился и стал поносить Всевышнего: «После того открыл Иов уста свои и проклял день свой. И заговорил Иов и сказал: Да сгинет день, когда родился я, и ночь, в которую сказано: «Зачат муж»! День этот да станет тьмою, да не печется о нем Бог свыше, и да не воссияет над ним свет! Да охватят его тьма и смертная тень, и обложит его туча, и да устрашит его мгла дневная!» (3:1-4).
Тяжба Иова с Богом и с оправдывающими Бога друзьями составляет ядро книги. Ее чтение в целом настроения не улучшает, но неужели это достаточный повод для того, чтобы предлагать свиток Иова в качестве факультативного чтения в пост Девятого Ава?
Иов — не еврей, друзья его тоже. О том, что Бог — это Бог Израиля, в книге даже ни разу не упоминается!
Какое отношение может иметь личная трагедия нееврейского праведника к национальной трагедии еврейского народа?
Уместность чтения книги Иова в дни траура по Дому Божию станет нам более понятна, если мы сопоставим этот свиток со свитком, читаемым в Пасхальный период — «Шир hа-ширим» — «Песни песней».
Брачный союз
Написанная царем Шломо «Шир hа-ширим» представляет собой романтическую поэму, на страницах которой ни разу не упомянуто имя Всевышнего, но которая, тем не менее, представляется традицией как аллегорическое описание Его взаимоотношений с избранным Им народом.
Когда встал вопрос о сохранении этой книги в составе канона, рабби Акива в следующих словах выступил в ее защиту: «Все книги Писания — святы, но Песнь Песней — Святая Святых» (Мишна Йадаим 3:5). В другом месте (Мидраш Шир hа-Ширим Зута) приводится схожее его высказывание: «Если бы не была дана Тора, то для управления мира достаточно было бы Песни Песней».
Это неожиданное уподобление становится понятно, если вспомнить, что в Святая Святых находился ковчег завета, на крышке которого размещались два золотых керува в образе мужчины и женщины, достигших возраста первой юности.
В трактате Йома (54.а): мы читаем: «…когда народ Израиля приходил на праздники, открывали перед ними завесу Святая Святых и показывали им обнимающихся друг с другом керувим (в мужском и женском образе). И говорили им: вы видите, ваша связь с Богом дорога, как связь мужа и жены».
Уподобление союза Израиля с Богом брачному союзу часто встречается в Устной Торе и хорошо известно Торе Письменной. Через пророков Всевышний не раз именовал Израиль Своей женой, однако преимущественно… женой неверной!
Иногда говорится даже о разводе, о «разводном письме»: «И сказал Господь: где то письмо развода матери вашей?» (Ишайягу 50.1). Или: «И увидел Я, что после всего того, что прелюбодействовала распутная страна Израиль и отослал Я ее, и дал ей разводное письмо, не побоялась вероломная сестра ее Иудея, а пошла и прелюбодействовала и она. И легкомысленным любодейством своим осквернила она землю, и блудодействовала она с камнем и с деревом» (Йермиягу 3.8-9).
Неудивительно, что если Святая Святых Храма ассоциируется с воспетой в «Песни песней» любовью, то разрушение Божественной обители, разорение Святая Святых ассоциируется с разладом, с разрушением брака.
Хатам Софер (1762-1839) в следующих словах подытожил галерею соответствующих образов: «Говорится в Талмуде, что когда человек разводится со своей первой женой – жертвенник в Храме проливает над ним слезы. В другом месте сказано, что тот, у кого умерла первая жена – его состояние подобно, будто у него при жизни разрушен Храм. Точно так же, как замысел о Храме был у Творца еще до сотворения мира, так и решение о суженной принимается на небесах и провозглашается за сорок дней до сотворения «малого мира» («олам катан») — рождения человека. И потеря жены подобна для человека разрушению Храма, событию мирового масштаба. Правда, если речь идет только о разводе – жена фактически жива, Храм стоит, но жертвенник-то разрушен. Отдаление и разногласия между супругами возникают и в совместной жизни, но пока дело не дошло до развода, есть шанс к примирению, и муж может вернуть ее благосклонность, выполняя заповедь близости, используя слова страсти и доброжелательности. Но после развода не помогут уже никакие жертвы, ибо сам жертвенник разрушен».
Жена Иова
Между тем, если вдуматься, то история Иова — это в первую очередь история несостоятельности его брака.
В самой книге жене Иова отводится эпизодическая роль. В одном месте она говорит мужу: «Все еще тверд ты в непорочности твоей! Прокляни Господа и умри» (2:9). В другом месте Иов называет жену в числе тех, кто бросил его: «Зову слугу моего, и не отвечает он; уста мои (тщетно) умоляют его; Дух мой отвратен жене моей» (19:16).
Однако двух этих эпизодов вполне достаточно, чтобы по ним восстановить общую картину.
Объективно жена Иова находилась почти в таком же плачевном положении, как и ее муж (она, так же как и он, лишилась имущества и детей, хотя и сохранила здоровье), и тем не менее не видно, чтобы она исключительно тяжело страдала, чтобы ее кто-то утешал: друзья пришли выразить свое соболезнование не чете, а исключительно Иову.
При этом удивляет безразличие, даже враждебность этой женщины к своему несчастному мужу. Создается впечатление, что эта женщина потому не нуждалась в утешении, что находила его в нападках на своего мужа.
По-видимому, в этом браке состояло еще одно – причем, главное испытание Иова.
Иов потерял все, но главное, что в своих несчастьях он лишился еще и жены, лишился женщины, способной его поддержать. Напротив, его избранница превратилась в его палача. Она догадалась, что истинная причина постигших их семью несчастий заключалась в праведности ее мужа, которому «было больше всех надо».
При этом я вовсе не хочу сказать, что вина за озлобление этой женщины лежит только на ней. Праведность Иова действительно выглядит «избыточной»: он предстает как праведник без изъяна («непорочен, справедлив, Богобоязнен, и удалился от зла»), праведник, который приносит исключительно одни всесожжения и имеет число детей, равное числу Божественных сфирот («семеро сыновей и трое дочерей»). Пока все было в порядке, его жене просто нечего было ему дать. Рядом с ним она чувствовала себя лишней. И не удивительно, что она пожелала остаться лишней также и в его несчастьях.
Жена Иова нашла свое утешение в обвинении Иова, эти обвинения давали ей силы продолжать жить, но именно они сделали Иова окончательно безутешным.
Отношения мужа и жены самые непосредственные, самые «билатеральные» из всех возможных. Посредники способны влиять на супругов, но в конечном счете их роль весьма ограничена. Распределение духовных и душевных сил внутри брачного союза могут быть самыми причудливыми, но невозможно поддерживать брак усилиями только одной из сторон («если бы не ты, мы были бы идеальной парой»).
Поясняя слова Торы «И сказал Бог: нехорошо быть человеку одному, сделаю ему помощницу супротив него («эзер кинегдо»)» (2:18), Раши пишет: «если удостоится – помощницу, если не удостоится – против него». Иов не удостоился. Навалившиеся на него несчастья разрушили его брак, а вместе с браком и его самого.
Счастливая концовка, в которой Иову возвращается здоровье, богатство и «семеро сыновей и трое дочерей», но умалчивается о жене, оставляет много простора для спекуляций, которым здесь нет места предаваться. Между тем общий вывод напрашивается сам собой: Для управления миром достаточно ТАНАХа, включающего в себя только «Песнь песней», но если из ТАНАХа изъять «Песнь песней», то в нем не останется ничего кроме книги Иова.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
