В газете «Еврейский Мир» (№ 1359) была опубликована статья доктора исторических наук Бориса Клейна «Спроси себя», в которой он рассматривал различные аспекты такой непростой ситуации, как государственный антисемитизм, и личную ответственность лучших представителей еврейского народа в СССР.
Разделяя многие утверждения автора, я вместе с тем не могу согласиться как с трактовкой предыстории антисионистской пресс-конференции 4 марта 1970 г. в Москве, так и с утверждением автора, что «… кроме собственного поступка, не знаю ни одного случая отказа от подачи таких писем». Личное незнание ещё не означает, что больше таких отказов не было. Я, наоборот, уверен, что такие отказы были, и не только в одном Гродно. В частности, в двухтомнике «Евреи в Витебске» говорится, как из списка 27 евреев, занимавших определённые позиции в жизни области (т. н. еврейского «бомонда», составленного обкомом партии), нашёлся один официально отказавшийся поставить свою подпись. Им был в то время главный металлург Витебского станкостроительного завода им. Кирова. Я не помню точной даты того разговора в кабинете секретаря парткома Антипова Г. М. Разговор начался с его вопроса: «Гирш Рувимович, вы смотрели по телевизору трансляцию пресс-конференции еврейской общественности?» — «Конечно». — «Ваше отношение к проблеме, к самой идее намечаемой конфереренции в защиту советских евреев, которую готовят сионисты провести в Брюсселе?» Я был бы неевреем, если бы не ответил вопросом на вопрос: «Почему вас интересует моё мнение?» — «А потому, что готовятся письма-протесты от еврейской общественности всех областных центров СССР, и вашу фамилию рекомендовали в список протестующих. Кроме того, эти письма будут опубликованы в областных газетах». Приблизительно так начался наш разговор. Я объяснил ему, почему мне лично было неприятно смотреть трансляцию этой пресс-конференции, и, тем более, что всем известно о существовании антисемитизма бытового, и в истории нашей страны было много антисемитских кампаний против евреев … Далее я стал перечислять ему и клевету на евреев во время войны, которые якобы всячески избегали участия в боевых действиях, предпочитая т. н. «ташкентский фронт», убийство С. Михоэлса, расстрел членов Еврейского антифашистского комитета, «дело врачей» и т. д. и т. п. «И это «мероприятие» только усилило неприязнь к евреям: ведь такие известные деятели страны лицемерят и откровенно лгут». «А как же лично вы дискриминированы — вы главный специалист завода, аспирантуру заканчиваете, и, насколько я знаю, вам в этом способствует Павел Павлович (директор завода Соболевский), и ваши статьи печатаются. Кто из русских или белорусов на заводе так преуспевает?» Так долго продолжался наш диспут. Наконец, исчерпав свои аргументы, он выложил главный козырь — как это отразится на моей производственной и научной карьере. «Вот этот силовой аргумент и заставил выступавших заявлять то, во что они сами не верят, а зрители, хорошо осведомленные о реальном положении дел, им не поверили», — ответил я. — «Следовательно, по-вашему, всякие антисоветские силы, сионисты и прочие провокаторы имеют право от вашего имени очернять нашу великую страну?» Далее он продолжил, что всегда ко мне хорошо относился, а посему наш разговор не выйдет за эти стены, но … вот предполагаемый текст будущего заявления — «прочтите его, и завтра встретимся». Назавтра мы встретились, и я решительно отказался подписаться. Через некоторое время меня вызвали в райком, в горком к секретарю, с которым наш диспут при молчаливом участии Антипова продолжался где-то часа полтора. Тут я, конечно, в запале вышел «за рамки».
Вечером мне позвонил мой друг, бывший начальник литейного цеха — выдвиженец Машерова. Отругав меня «по-свойски» за отказ и за то, что не посоветовался с ним, он предложил мне подписать письмо. Долго я объяснял ему свою позицию, которая «ничего не может изменить». «Дима, — сказал я ему, — я не чистоплюй, но у меня есть свои личные понятия о порядочности, которым я стараюсь следовать. Таким были мой отец, мой дед, и за это их уважали… А чем я рискую? Окладом, должностью? Переживу, зато останусь честным, да и самому не будет противно смотреть на себя в зеркало». От меня отстали, а меня «поменяли» на А. М. Эйдлина, участника войны, бывшего начальника электромонтажного цеха завода… Далее, я совершенно не согласен с утверждением Бориса Клейна, что выбор даты пресс-конференции был связан с высадкой советских войск в египетском порту Александрия на следующий день, 5 марта 1970 года. Фактически, именно разгром арабской коалиции Египта, Иордании, Сирии и Ирака в Шестидневной войне 1967 г. явился катализатором многих последующих событий в мире, включая и пресс-конференцию 4 марта 1970 года в Москве. Прецедент блестящей победы Израиля над арабскими странами, жестокого поражения не только агрессивных соседей еврейского государства, но и всей ближневосточной доктрины СССР, снабжающего эти страны оружием, инструкторами, дипломатической поддержкой в международных организациях — всё это активизировало борьбу советских евреев за выезд в Израиль. Эпохе «евреев молчания» подходил конец . Появлялись курсы по изучению иврита (только в Ленинграде их было 12), был переведён на русский роман Леона Юриса «Эксодус», изданы инструкции, как вести себя во время задержаний и допросов — в строгом соответствии с существующим законодательством), многократно увеличилось количество подаваемых заявлений на выезд в Израиль… Наконец, в августе 1969 г. на собрании в подмосковском лесу был создан всесоюзный координационный комитет (ВКК), объеденивший инициативные группы евреев Ленинграда, Москвы, Киева, Тбилиси и других городов Союза… Я был удивлён, узнав о деятельности грузинских евреев, пытавшихся выехать в Израиль. Меня поразили их способы нелегальной связи через израильское консульство.
Передо мной открылся совершенно незнакомый мир. Ни о чём подобном я в Витебске не знал. Следует подчеркнуть, что это сообщество за выезд в Израиль ставило перед собой только одну задачу — выезд, и ни в коем случае — изменение государственного строя в СССР. Именно на этой волне и возникло т. н. «самолётное дело», когда его участники не отказались от попытки угона самолёта даже тогда, когда узнали, что органы раскрыли заговор, и их ждёт суровое наказание. К началу 1970 года мир созрел для объединения усилий в борьбе за выезд советских евреев. Решение о созыве всемирной конференции было принято 12 апреля 1970 года на встрече лидеров еврейских общин 17 европейских стран в Париже. Сама конференция прошла 23 — 25 февраля 1971 года. На ней присутствовали 1500 делегатов из 38 стран. В президиуме конференции сидели люди с мировыми именами: Бен-Гурион, Менахем Бегин, лауреат Нобелевской премии Эли Визель и другие.
За несколько дней до открытия конференции было оказано давление на правительство Бельгии и по дипломатическим каналам. По линии Общества советско-бельгийской дружбы в Брюссель приехала делегация советских «государственных» евреев во главе с Давидом Драгунским, генерал-полковником и дважды Героем Советского Союза, В. Пеллером, кавалером трёх орденов Славы — всего семь человек.
Гирш РАЙХЕЛЬСОН
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
