Учкудук в переводе с узбекского «три колодца». Но летом 1955 года я не знал этого, а просто искал так обозначенную на моей топокарте точку в центре Кизилкумов. Завершается второй день марша нашей маленькой колонны. Сгрузившись с платформ на станции Кизил — Орда, мы двигались почти строго на юго — запад. Мы — это рекогносцировочный отряд на двух автомобилях: «Додж» и «Студебеккер» – лучших по проходимости в те времена машинах Советской армии. Задача отряду была поставлена суперсложная: пересечь Кизилкумы и Каракумы и выйти в район Ашхабада. Двигаться приходилось практически без дорог. Имевшиеся на топокарте грунтовки, как правило, с местностью не совпадали, были засыпаны бродячими барханами.
Сравнительно достоверными ориентирами являлись лишь редкие колодцы и сардобы, построенные еще задолго до революции и стоявшие нерушимо. Сардобы представляли собой бассейны, облицованные камнем или жженым кирпичом, в которые стекалась вода скудных зимних дождей. Над ними были сооружены прочные куполообразные перекрытия, видимые издалека.
К тому времени имел я почти семилетний опыт такого рода странствий по азиатским пустыням и вел свою маленькую колонну уверенно, виляя между барханами от колодца к колодцу, от сардобы к сардобе, ориентируясь по карте и компасу. А к исходу второго дня мы должны были выйти к ферме Учкудук. Как всегда в пустыне, темень опустилась мгновенно, а Учкудук не маячил. Пришлось применить так называемую «Звездочку» — прием опытных офицеров. Для его реализации требовался спиртовый компас и карта. Компас такой у меня был – подаренный трофейный. Определив азимут на Учкудук по карте, я в направлении этого азимута засек ту звездочку на небосклоне, которая оказалась на ребре козырька фуражки. Поскольку спиртовый компас позволял не учитывать поправку на магнитную массу автомобиля, повел, держа направление на звездочку и сверяясь со спидометром.
Когда по расчетам Учкудук должен был оказаться рядом, остановил колонну на такыре – пустынном солончаке. Опять же, по опыту старожилов, гласившем «Днем ищи сверху, а ночью – снизу», лег на землю и стал оглядываться. И точно – вдалеке на фоне неба темнело несколько прямоугольных сооружений. Это были колодцы и мазанки фермы Учкудук.
Губернатор Кизилкумов
У фермы нас встретила свора волкодавов, которых с трудом отогнали от машин проснувшиеся хозяева. Но их не смутил наш поздний «визит»: по обычаям Востока, тут же разожгли очаг, зарезали барана и стали готовить плов. А пока — напоили нас чаем с лепешками. Чему мы все, двое суток потреблявшие недоброй памяти армейский сухой паек, были очень рады. Меня с офицерами заведующий фермой Атаджан позвал к себе в мазанку. Познакомились, удивились его вполне внятному русскому языку, еще более – тому, что он рассказал нам в тот вечер, до и после плова. А потому что во время поедания плова беседа исключена, да и не возможна в сущности.
Атаджан назвал себя «губернатором Кизилкумов», потому что его ферма находилась в центре пустыни, содержала множество скота, он знал русский и пользовался большим авторитетом «от Сыр–Дарьи до Заравшана», как сказал сам «губернатор». Удивляло уже то, что употребил он слово «губернатор». Но еще более удивил рассказ Атаджана об Учкудуке. По его словам, здесь, да и на 200 кмвокруг, не овец пасти, а золото копать нужно.
— Это хорошо знал последний бухарский эмир Саид Алим-хан, — сказал «губернатор Кизилкумов», — его рабы здесь добывали самородки большие. А когда эмир решил бежать в Афганистан, его сарбазы (солдаты) перебили всех рабов и засыпали ямы, где копали золото. А потом пустыня замела все, и на том месте теперь такие же барханы, как везде. Но рабы эмира добывали не только золото, но и драгоценные камни, продолжал Атаджан. Правда ,не здесь, в Кизилкумах, а за рекой Заравшан, в предгорьях Памира. Там у него было несколько рудников, которые давали алмазы, изумруды, бирюзу и другие камни. И когда он собрался уходить из Бухары, то и там приказал всех рабов убить, а рудники засыпать. И это было исполнено. А когда красные пошли на Бухару, Саид Алим- хан собрал три каравана по сто лошадей в каждом. Два каравана везли золото, а один, где был сам эмир, – драгоценные камни. И все караваны ушли в Афганистан. Ну и зажил там Саид Алим-хан припеваючи. А где его рабы добывали золото и алмазы — никто так и не узнал. И сегодня никто не знает, — завершил свой рассказ «губернатор Кизилкумов».
Меня очень заинтересовало все, о чем он рассказал, и я даже записал вкратце в свою заветную тетрадь, толстую добротную, сделанную еще в довоенное время. Несмотря на солидный вес, я таскал ее во всех странствиях, записывая самое интересное из того, что встречалось в пути. Она и сейчас со мной, здесь в Америке.
Пропавшие караваны
Через два года после Учкудука по делам службы я приехал в Бухару и выбрал время для посещения Арка – цитадели, где находился в свое время дворец эмира Саид Алим-хана. Его разрушили еще в 20-е годы прошлого века, после падения эмирского режима. Остался только тронный зал, построенный 500 лет назад. А сам Арк представляет собой большую крепость на холме, возвышающуюся над равнинной в основном Бухарой. Она была сооружена еще в начале нашей эры, ее разрушали и вновь восстанавливали, и когда я там побывал, Арк все еще выглядел как настоещее фортификационное сооружение восточного типа с высоченными стенами – до 20 метров — и всего одними воротами. Внутри же было множество всяких построек и несколько мечетей с минаретами. С самого высокого минарета во времена эмиров сбрасывали в мешках осужденных на смерть, в основном – женщин. Об этом, да и о многом другом рассказал мне Исматулла Юнусов, историк, возглавлявший тогда археологическую лабораторию, которая располагалась в цитадели. Мы с ним долго беседовали, я передал ему рассказ «губернатора Кизилкумов», спросил, правда ли это. Исматулла ответил, что это правда, но далеко не вся. Хоть и прошло с тех пор почти десятилетия, но до сих пор ищут рудники, где рабы эмира добывали золотые самородки и драгоценные камни. До войны искали и ищут после нее. Но найти не могут. Достоверно известно, что добыча шла хотя и крайне примитивно, но приносила эмиру большой доход, и в подвалах–хранилищах Арка скапливались огромные сокровища. Это были слитки из высопробного золота и драгоценные камни. По сегодняшней оценке, сказал историк, не менее 10 тонн золота и неизвестное количество драгоценностей имел Саид Алим- хан летом 1920 года, когда ощутил явную угрозу потери власти в связи с наступлением красных в Средней Азии. Большевики шли из Ташкента и из Туркмении и не скрывали своей ближайшей цели — захвата Бухары. И Алим-хан решил бежать, предварительно вывезя золото.
То, что рассказал мне Исматулла, было настолько захватывающе, что, скажем, «Остров сокровищ» Стивенсона, сравнения не выдерживал. Естественно, я записал его рассказ в свою заветную тетрадь.
Поскольку большевики шли с севера и запада, оставался только один путь вывоза сокровищ – на восток. Тем более что этот маршрут проходил по территории Бухарского эмирата, который в те времена состоял из южного Узбекистана и всего нынешнего Таджикистана, вплоть до границы с Китаем. Так что, не выходя за пределы эмирата, можно было вывезти золото в Афганистан. Что и решил эмир.
Алим- хан вызвал топчибаши (командующий артиллерией Арка) Калапуша и приказал ему сформировать караван из пятидесяти лошадей, погрузить на него половину золотых слитков из сокровищницы и с отрядом охраны пробиться в Гиссар к Пянджу и далее – в Афганистан и ждать его в городе Мазари — Шарифе. Такой же приказ получил и другой приближенный эмира — диванбеги (глава кабинета) Рагим – ходжа. Только маршруты у них были разные, хотя конечный пункт – один. И выйти из Бухары они должны были с недельным интервалом. Кроме того, Калапуш и Рагим–ходжа получили приказ спрятать сокровища, если не удастся прорваться за Пяндж. И места, где их необходимо укрыть, были точно указаны эмиром. Он также приказал перебить погонщиков и отравить охрану. Вернуться в Бухару могли только командиры обоих золотых караванов.
В конце августа 1920 года ночью из Бухары вышел караван топчибаши Калапуша, а через неделю двинулся в путь и диванбеги Рагим–ходжа. Каждый из этих караванов вез на лошадиных вьюках более пяти тонн золотых слитков. И тот, и другой благополучно миновали Каршинскуюстепь и направились в сторону Гиссарского хребта. Но в его предгорьях высланные вперед лазутчики донесли, что маршруты перекрыты отрядами красной кавалерии. И придворные эмира решили не рисковать, а спрятать клады там, где приказал эмир. Так они и поступили. Скорее всего, они использовали для этого пещеры или заброшенные подземные водоводы – кяризы, которых в предгорьях множество. После чего сарбазы перебили погонщиков, а на обратном пути Калапуш и Рагим – ходжа подсыпали в котлы с чаем яд, отравив всех сарбазов.
Они вернулись в Бухару в одиночестве, как приказал Алим-хан. Сначала топчибаши, а через несколько дней – диванбеги. Доложили эмиру о случившемся, отдали точный план местности, где были спрятаны слитки. Саид Алим-хан милостиво принял своих придворных, поблагодарил за точно выполненный приказ и щедро наградил. Но из Арка не вышел ни тот, ни другой. Они были отравлены во время торжественного ужина. Поскольку вернулись не одновременно, то и погибли по одиночке. Не хотел эмир, чтобы кто-то, кроме него, знал места, где спрятан огромный клад — 700 пудов золота.
Третий караван он повел сам. Золота в нем не было, но десять лошадей несли вьюки с драгоценными камнями. И Алим-хан учел прискорбный опыт предыдущих караванов, поскольку двигался практически их маршрутом: на Гиссар, а оттуда через Пяндж — в Афганистан. Эмир известил своего наместника в Восточной Бухаре, Холдорбека, правившего в Душанбе, и тот с отрядом отборных всадников встречал его в предгорьях Памира. А потом провел в обход красноармейских засад к Пянджу. Они переправились через мелкую в это время года речку и двинулись в Кабул, куда и пришли в октябре 1920 года.
Здесь эмир обосновался по–княжески. Приобрел большую усадьбу, обнесенную высоким дувалом, где жил в роскошном особняке. Да и Холдорбек и его сарбазы устроились неплохо: эмир оплачивал их содержание. Они нужны были ему для того, чтобы вывезти спрятанные в Гиссаре сокровища. И попытки сделать это предпринимались в течение более десяти лет, вплоть до 1931 года. Алим-хан финансировал действия отрядов басмачей, в составе которых были его доверенные люди, имевшие задачу найти и забрать клад. Но никто из них эту задачу так и не выполнил.
Клад не нашли и большевики, знавшие о его существовании, хотя у чекистов Ташкента и Бухары для этого было значительно больше возможностей, чем у басмачей эмира. А сам Саид Алим-хан прожил в Кабуле более 23 лет. И жил на широкую ногу. Видно, вывезенных последним караваном сокровищ вполне хватило на это вплоть до его кончины — в мае 1943 года.
Как ни странно, поиски сокровищ эмира бухарского не прекращались и в советские времена. Десять тонн золотых слитков — весьма заманчивая добыча не только для одиноких авантюристов, но и для такой мощной системы как Советы. Вместе с частями Советской армии в начале 80-х годов в Кабул заявилась специальная группа КГБ, которая занялась интенсивными поисками родственников и приближенных Саид Алим-хана. Группа перерыла все архивы, обыскала бывшую резиденцию эмира. Однако успеха не добилась. Да и сегодня, после краха СССР, клад остался нетронутым.
Окончание следует
Марк ШТЕЙНБЕРГ
Оцените пост
(голосовало: 3, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
