Как и каждый год на 9 мая, я пойду на Яму. И, как всегда в этот день, там соберутся сотни минчан. Я буду бродить по кромке уходящего в землю конуса и всматриваться в лица. Буду останавливаться, узнавая знакомых, вскрикивать и обниматься: кого-то не видел год, а кого-то десятки лет. Буду с горечью узнавать, кого за минувший год не стало, кто болеет и не смог прийти…
Яма — сердце старого Минска. Здесь 2 марта 1942 года были зверски убиты нацистами пять тысяч минских евреев. Поэтому и собирались в День Победы на краю обрыва, отделяющего жизнь от смерти, в основном евреи. Но с годами их в Минске становилось все меньше, и места на площадке над Черным обелиском стали занимать люди самых разных национальностей. Это был не зов крови, а жажда настоящего.
Яма — настоящая. Она возникла в Минске не по указу начальства, а вопреки ему. И Черный обелиск — настоящий. Его защищали — и защитили! —от советской власти минчане. И День Победы не как повод поиграть мускулами, а как возможность вспомнить о погибших и поблагодарить тех, кто не жалел своей жизни, защищая других, — он тоже настоящий! Настоящий День Победы у настоящего памятника…
Я не буду торопиться, выйду из дома заранее, чтобы пройти пешком к месту, которое стало для меня, как и для тысяч других минчан, памятью о городе, которого нет. Пройду от дома до Немиги, сверну на Раковскую, пойду мимо дореволюционных синагог, знавших всех жителей еврейского квартала — от мала до велика; остановлюсь возле старых домов, стены которых видели такое, перед чем и Дантов ад покажется детской забавой; выйду на Юбилейную площадь, где в 1942 году каждое воскресенье, построив узников, нацисты требовали, чтобы те радостно улыбались: снимки еле живых людей отправлялись в Международный Красный Крест — нацисты были пунктуальны и в совершении массовых убийств, и в делопроизводстве; сверну на Мельникайте и обойду место, где стоял юденрат, руководство которого не сумело уберечь от гибели своих сограждан. Спущусь к самой границе гетто — туда, где стояла синагога на Димитрова.
Так незаметно я выйду к Яме. На протяжении всего пути меня незримо будет сопровождать художник Наливаев. Его картины, написанные сразу после войны, сегодня возвращают нам тот исчезнувший город, в сердце которого стоит самый горький и самый страшный минский памятник.
Итак, в День Победы, на Яме.
Мы отошли метров сто от Немиги, и значит, прошли сто метров по территории смерти. Эти дома стоят и сегодня. До революции во втором справа находился зал торжеств Черчеса. Помимо свадеб и прочих семейных праздников, здесь проходили собрания БУНДа, читались первые сионистские лекции. После погрома 7 ноября 1941 года, в котором были убиты 12 тысяч человек, оставшихся в живых переместили по Раковской в сторону Юбилейной площади. Еще сто метров, и еще семь тысяч убитых. После второго ноябрьского погрома территория гетто поднялась еще выше, и в выведенном из гетто здании бывшей синагоги был открыт кинотеатр. Зрителей и узников отделяло всего несколько метров. Одни шли в кино, другие готовились умереть. Вы понимаете, почему всякий раз после погрома уменьшалась территория гетто?
Здесь, на плацу, прямо у памятника на Юбилейной площади в 1942 году собирали оставшихся в живых узников, чтобы сфотографировать и отослать снимки в Международный Красный Крест. Пройдет совсем немного времени, и фотографировать будет некого.
Юденрат или еврейский совет создавался немцами для того, чтобы упорядочить жизнь в гетто. По замыслу оккупантов руководство совета должно было стать передаточным звеном между оккупационными властями и узниками. Так и получилось. Но, помимо этого, работники юденрата были связаны с подпольем гетто, а через него с Минским городским подпольным комитетом. Руководители и большинство рядовых членов совета в разное время были уничтожены фашистами.
Если бы здание синагоги на ул. Димитрова сохранилось, к нему обязательно нужно было бы подойти. Оно стояло на самой границе гетто, совсем рядом с татарской мечетью. После войны здесь находились мастерские Белыницкого-Бируля, Адашкевича, Марковца, Марочкина и еще десятка известных художников. Здание, включенное в список историко-культурных ценностей РБ в мае 2000 года, через год было снесено, несмотря на протесты художников и еврейских организаций.
Эта работа Анатолия Александровича Наливаева мне особенно дорога. Во втором по счету доме во второй половине 1970-х годов мы с друзьями собирались по вечерам на лекции замечательного искусствоведа Кирилла Владимировича Зеленого. Многое из того, что я знаю об искусстве, я вынес из тех чудесных встреч… А внизу, прямо под окнами нашего «вечернего университета» чернел провал Ямы с Черным обелиском внутри.
Выражаю сердечную благодарность моему проводнику по гетто Илане Акопян.
Михаил ВОЛОДИН, Минск
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
