«И вот законы, которые разъяснишь им…» (Шмот, 21:1).
Этот начальный стих указывает на тесную связь между сегодняшним разделом, где изложены многочисленные положения, относящиеся к гражданскому праву, и предыдущим разделом «Итро», содержащим Десять заповедей и законы храмового жертвенника. И те, и другие были даны на Синае.
В том и состоит кардинальное отличие иудаизма от других религий. Многие считают, что «вера» — это ритуал и духовность. На Западе церковь отделена от государства. Того же требуют и израильские поборники демократии, не видящие принципиальной разницы между иудаизмом и христианством.
Тора не признает деления на мирское и духовное; она опровергает расхожий принцип: «Верь сердцем и живи как все». В нашем мире все тесно переплетено, и святость не является прерогативой одних священнослужителей. Честный бизнес не менее свят, чем молитва в Йом Кипур. Еврейские мудрецы говорят, что истинный хасид, благочестивый человек, должен скрупулезно выполнять сформулированные Торой правила поведения в обществе, ибо еврейская концепция «Храма» не ограничивается душой и синагогой; она присутствует и в стенах суда. Судья, выносящий справедливые решения, становится партнером Б-га в деле Творения; неумелый и продажный судья разрушает мир.
Санэдрин, высший судебно-исполнительный орган, заседал в древности на Храмовой горе по соседству со Святилищем. Ибо Храм и Санэдрин — «близнецы-братья»; обе «инстанции» концентрируют в себе святость и волю Тв-рца. Поэтому не случайно сразу после грандиозных событий Исхода, перехода через Красное море и Синайского Откровения, открытых чудес, побуждающих нас признать всемогущество и величие Тв-рца, Тора немедленно переходит к будничным законам повседневной жизни. Эти законы, как страховочная сетка под цирковым эквилибристом, не дают обществу рухнуть в бездну нравственной дикости. При всей своей схожести с другими юридическими системами (многие из которых были разработаны на библейской основе), еврейское гражданское право имеет важное отличие: оно создано не людьми, а Самим Б-гом. Как и Десять заповедей, оно было дано евреям со всеми деталями, танахическими и талмудическими, на горе Синай и передано через Моше по цепочке поколений.
Евреи, верные Торе, руководствуются в общественной жизни не «универсальными моральными ценностями», до того гибкими, что вчерашний порок (например, обман в политике) в одночасье превращается в норму, а то и в знак доблести, не прагматизмом и не условностями культуры и воспитания, а исключительно волей Вс-вышнего, выраженной в Торе, где нет принципиальной разницы между правилами взимания долга, запретом есть свинину и ношением талита во время молитвы.
Пожалейте вора
Впрочем, законы Торы — это нечто большее, чем нормативные требования к поведению человека в обществе. В них скрыта порой глубокая психологическая подоплека. Возьмем хотя бы такое положение из сегодняшнего раздела: «Если украдет кто быка или овцу и зарежет животное или продаст его, то стоимость пяти быков заплатит за быка и стоимость четырех овец — за овцу» (21:37).
В чем дело? Почему кражу быка требуется компенсировать в пятикратном, а овцы — в четырехкратном размере? Здесь, как ни странно, Тора проявляет заботу о личном достоинстве вора. Ведь украденную овцу ему, бедняге, приходится нести на плечах. Она блеет, вырывается. Люди видят, что ее похитили. Вору стыдно, неловко. Зато быка он спокойно ведет на веревке, не привлекая к себе внимания. Поэтому для овцекрада делается «скидка»: он уже пережил унижение, и, когда его привлекут к ответственности, он должен будет добавить к денежному эквиваленту зарезанной или проданной овцы сумму, равную ее троекратной стоимости. Похищенный бык обойдется ему дороже.
Сказано в сегодняшнем разделе: «Если встретишь ты заблудившегося быка или осла твоего врага, должен ты вернуть его хозяину».
Если Тора требует проявлять такую заботу о собственности, принадлежащей врагу, повелевает нам всякий раз возвращать ее (ивритский глагол употреблен в значении повторяющегося действия), пусть сто, пусть двести раз, то насколько важнее вернуть человека к его корням, к нему самому. Насколько важнее вернуть еврею его забытое наследие, его еврейское самосознание, еврейскую гордость.
Самая большая дистанция — это когда теряешь чувство дистанции. Самый потерянный человек — тот, кто даже не знает, что он потерялся, и не тоскует по родному дому. Тьму духовного изгнания он считает своим «домом». Поэтому те, кто могут быть пастухом заблудших овец, способны вывести потерянных евреев к свету знания, помочь им отыскать свои истоки, несут большую ответственность перед своим народом и перед Б-гом.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
