Игорь Черниховский
В преддверии «выборов» за поребриком, в сети появилось обращение Бориса Акунина к маленькому подполковнику. Если кто не читал его, то поясню — писатель умоляет Путина уйти пока не поздно. Пока, как говорится, не началось.
Я более чем разделяю категорическое неприятие Григорием Шалвовичем нынешнего российского режима, однако, хотел бы спросить — пока что не поздно?
Ну как же, всё есть в обращении — пока не пролилась кровь. Пока чаша терпения подопытного населения не переполнилась и не начался бунт. И тогда, не имея более выбора, кремлёвский карлик спустит псов с поводка. Говоря проще, прикажет стрелять. Ну а потом, понятное дело, кровавый хаос, и, возможно, судьба Каддафи. Или Саддама Хусейна. Кому как больше нравится.
Так вот. Позволю вставить свои 5 копеек. Такого не будет. От слова никогда. И думается мне, что в этом и заключается главная беда. Не в том, конечно, что маленькому мерзавцу не придётся стрелять в отчаявшуюся толпу, а в том, что толпа эта никогда не отчается.
Не будет никакого русского бунта, каким бы бессмысленным и беспощадным он не был. Не будет такового против режима, а вот против крайних, которых, в случае чего, кремлёвские паханы найдут, очень даже возможно. Я даже знаю, кто может быть первым на очереди. А вы не догадываетесь?
В каком по счёту вагоне тогда отправят Соловьёва, или того же Кобзона? Учтут ли их верную службу до того момента, как быдлу дали команду «бей» сами знаете кого?
Беда, даже катастрофа для России в том и заключается, что никогда недовольство не дойдёт до той критической точки, за которой не остаётся ничего другого, кроме как выйти на улицы. В этом подлинное историческое проклятие этой несчастной страны, себя таковой, кстати, вовсе не считающей.
Подопытное население всегда, в силу своих ментальных особенностей, останется лояльным режиму, причём, чем более людоедским последний будет становиться, тем большей будет эта самая лояльность. Доказано всем ходом российской истории. И не надо здесь вспоминать Перестройку, многолюдные митинги и даже защиту Белого дома.
В который раз напомню, что основная масса населения не желала никаких перемен, а уличную массовку создавало немногочисленное пассионарное меньшинство. Подлинные же симпатии толпы, охлоса проявились в октябре 93-го, когда поддержка мятежников, и правда, была массовой.
Да, истории известны примеры тяжёлого общенационального помешательства. Зачем далеко ходить за примерами — нацистская Германия. Однако, примеры эти лишь убеждают в особенности и тяжести российского случая.
При всей неполиткорректности этого утверждения, я более чем уверен, что русские, вернее сказать — россияне, это, действительно, особенный народ. Особенный, увы, в очень плохом смысле, ибо неизвестны случаи столь массового помешательства и сопутсвующего ему рабства, которые бы тянулись так долго, из века в век. В политическом плане Россия никогда не несла миру ничего хорошего, какой-бы исторический отрезок мы не брали, и на всём протяжении её истории никто, ни элиты, ни, тем более, охлос не усомнился в правильности выбранного пути.
Да, корни этого прискорбного явления скрываются вглуби веков, но нам, нынешним, от этого вовсе не легче. Можно найти объяснение этому и в книгах самого Акунина, не раз подчёркивавшего извечно ордынский характер русского государства.
Стоит к этому добавить и бредовую идею Третьего Рима, красной нитью, пусть и под разными названиями, прошедшую в веках и сохранившуюся и становится очевидной так гремучая смесь, которая и породила это жутковатое русское национальное самосознание.
Они были и остаются рабами, и также, веками, почитали такое своё положение нормальным и естественным, пока захватившие 100 лет назад власть большевики, предвосхищая Оруэлла, объявили им, что рабство и есть подлинная свобода. И охлос радостно поверил в это, в который раз, за века принявший своё ущербное состояние за эталон. Более того, активно пытаясь навязать свой эталон другим, обижаясь при этом, когда им оказывали сопротивление.
Да, у русского человека это сидит глубоко в подкорке — власть сакральна, и чем более та драконовская, тем более она сакральна. Поэтому так и остались отторгнутыми либералы, ненадолго подвизавшиеся у власти в самом начале ельцинского правления. Рабу, быдлу глубоко чужды все эти рассуждения о правах человека или, не дай Б-г, о человеческом достоинстве. Сталин не зря поднимал тост за русский народ, готовый вытерпеть то, чего не стал бы терпеть никакой другой.
Я даже позволю себе заметить, что при всей профанации русских выборов, процент голосов, отданных за маленького мерзавца, будет довольно близок к реальному раскладу народных симпатий. Он, и правда, более чем популярен у охлоса, а интеллигенция, которая до революции пыталась, и зачастую была совестью нации, давно перестала быть таковой.
После того, как Лукич её назвал говном, её с этой субстанцией и смешивали. Некоторых даже не в фигуральном, а вполне прямом смысле, Мейерхольда, например. По сей причине, то, что ныне именуется интеллигенцией, в массе своей абсолютно сервильно. Оговорюсь, в массе, но не все. Именно этим ленинским наследием и объясняется та лёгкость, с которой воспрянувшая было в ельцинские годы творческая элита, после воцарения маленького фюрера вернулась в привычное стойло.
Последние события, имея в виду химическую атаку в Англии, ставящие Россию за грань, окончательно превращающие её в страну изгоя, ничего не меняют в отношениях охлоса и режима. Равно как и недавние надежды на то, что холодильник одержит победу над телевизором. Профессиональные терпилы на то и терпилы.
Хуже — патриотическая истерия только нарастает, ватники преисполняются гордости за державу. Типа, это не мы, но знай наших. А ненависть к немногочисленной оппозиции, в свою очередь, растёт, усердно раздуваемая режимом. Да и без этого раздувания, их, которых Стругацкие в «Попытке к бегству» назвали «возжелавшими странного», исторически никогда не любили и не принимали.
Вполне возможно, что террористическая атака в Англии, действительно, лишь часть большой игры, затеянной кремлёвскими паханами. Отдавая себе отчёт, куда всё катится, они сознательно загоняют страну в международную изоляцию, готовя новый железный занавес. Недавнее заявление об их готовности отключиться от глобального Интернета лишь подтверждает это предположение.
И тогда, как это и водилось всегда у них, источником всех бед окончательно станет проклятый Запад, от которого и было необходимо отделиться этим занавесом, а заодно объяснить охлосу где источник всех их несчастий. И поверьте, охлос всё это примет и не в кого не надо будет стрелять. Разве что в выявленных народом же «национал-предателей», тех, кто не успел или не захотел вовремя покинуть страну. Вот Акунин успел.
Вот скажите мне, было ли хоть малейшее недовольство при Сталине? А ведь как гайки-то закрутил, как хреново жили. Нет, никто не пикнул, только доносы строчили, аж 4 миллиона. Так почему сейчас должно быть иначе? Потому что Ельцин дал понюхать какой-никакой свободы? Так ведь не понравилось же. Так будем реалистами — этот режим, если не приложить извне усилия к его удушению, всерьёз и надолго. Увы, нам всем на беду.
Но я хотел бы заметить, что есть ещё одно различие в подходе Акунина, и оппозиционной (ещё раз, очень, к сожалению, малочисленной) интеллигенции, и моём к проблеме России. Впрочем, не только в моём, но и многих других, проживающих за пределами отечества добра.
Они хотят, и искренне, исправить ситуацию там, веря, что это возможно, что рано или поздно это случится. Я не верю и не советую на это надеяться другим. Эта страна неизлечима — слишком уж застарелы её болезни, слишком велика разруха, которая, как известно, — в головах.
Что делать? А что сделали с немцами в 45-м? Как удалось вымести всю нацистскую мерзость из мозгов? Получилось же. Здесь ситуация много хуже — людей отравляли не 12, а сотни лет. А потому будет много больше работы, тяжёлой и неблагодарной. Главное, чтобы она когда-нибудь началась. А для этого Карфаген должен быть разрушен. Только так. И чтобы маленькая мразь не говорила, миру будет лучше без России. Такой России.
Carthago Delenda Est.
Авторский блог
Март 2018
Оцените пост
(голосовало: 12, средняя оценка: 4,67 из 5)
Загрузка...
«Привычный вывих»—это патологическое состояние, при котором «вывих» происходит часто, причем, для этого не обязательно должна действовать какая-то сильная травмирующая сила. Путин не Сталин, конечно, но «привычный вывих» принял форму эпидемии.
Читая Ибна Фадлана, Олеария, Герберштейна, Дюма, Гобино, Чаадаева, Вяземского, Чернышевского, Некрасова, проф. Павлова, разделить оптимизм Акунина, его надежду, что Россию удастся «излечить», разделить не могу
Наблюдая здесь — в Израиле, бывших советских граждан, проживших по 20-25 лет, уже, как граждан Израиля, но бегающих в русское посольство на каждые выборы, полагаю, что только очень немногим из этих «бывших» удалось избавится от русской ментальности.
Что же говорить о тех, кто так и живёт в России?!
Русская ментальность — это не излечимое заболевание, вне логики и, даже, химотерапии.
Как и у арабов.
Касательно остального, излишней, на мой взгляд, лексической экспресии — «фюрер», «тварь», я думаю это излишне, в стране рабов — по Лермонтову (и Чернышевскому), никого кроме рабов быть не может.
Ну, а «разрушить ЭТОТ Карфаген», учитывая, что исторический Карфаген ни в каких преступлениях замечен не был, сегодняшнему «Риму» очевидно уже не удастся.
ОН — современный «Рим», сам находится на краю пропасти.
«Российский нрав прославлен в мире,
его исследуют везде,
он так диковинно обширен,
что сам тоскует по узде».
Guberman
Отличная статья, чистый реализм.
—————————————————————-
» Так будем реалистами — этот режим, если не приложить извне усилия к его удушению, всерьёз и надолго. »
——————————————————————
Уважаемый автор, что вы имеете ввидду говоря «приложить извне усилия».
Какие, конкретно ?
Заметки в скобках из старого прочтения Бакунинского. 145 лет — а воз и ныне там.
…Народ наш глубоко и страстно ненавидит государство, ненавидит всех представителей его, в каком бы виде они перед ним ни являлись. Недавно еще ненависть его была разделена между дворянами (ныне — олигархи) и чиновниками, и иногда даже казалось, что он ненавидит первых еще более, чем последних, хотя, в сущности, он их ненавидит равно.
…богопочитание царя (ныне — генсек, президент) , собственно, вытекают как естественные результаты из первой, т. е. из патриархальности, и что поэтому патриархальность есть то главное историческое, но, к несчастию, совершенно народное зло, против которого мы обязаны бороться всеми силами.
…Оно исказило всю русскую жизнь, наложив на нее тот характер тупоумной неподвижности, той непроходимой грязи родной, той коренной лжи, алчного лицемерия и, наконец, того холопского рабства, которые делают ее нестерпимой. Деспотизм мужа, отца … обратил семью, уже безнравственную по своему юридически-экономическому началу, в школу торжествующего насилия и самодурства, домашней ежедневной подлости и разврата. Гроб убеленный — выражение отличное для определения русской семьи. Добрый русский семьянин, если он человек действительно добрый, но бесхарактерный, значит, просто добродушная свинья, невинная и безответная, существо, ничего ясно не сознающее, ничего определенно не хотящее и делающее безразлично и тем будто бы ненарочно, почти в одно и то же время, добро и зло. Его действия гораздо менее определяются целью, чем обстоятельствами, минутным расположением и, главное, средою; привыкши повиноваться в семье, он продолжает повиноваться и гнуться по направлению ветра и в обществе, он создан быть и оставаться рабом, но деспотом не будет. На это у него не хватит силы. Он сам сечь поэтому не будет, но непременно подержит того несчастного, виновного или невиновного, которого начальство высечь захочет; начальство же является ему в трех главных и священных видах: как отец, как мир и как царь.
Если же он человек с норовом и с огнем, он будет в одно и то же время и рабом и деспотом; деспотом, самодурствующим над всяким, кто будет стоять ниже его и будет зависеть от его произвола. Господа же его мир и царь ((ныне — генсек, президент)). Если он сам глава семьи, он будет деспотом безграничным у себя дома, но слугою мира и рабом царя.
…В заключение прибавим еще одно слово. Класс, который мы называем нашим умственным пролетариатом и который у нас уже в положении социально-революционном, т. е. просто-напросто отчаянном и невозможном, должен теперь проникнуться сознательною страстью социально-революционного дела, если он не хочет погибнуть постыдно и втуне, этот класс призван ныне быть приуготовителем, т. е. организатором народной революции. Для него нет другого выхода. Он мог бы, правда, благодаря полученному им образованию, стремиться достать какое-нибудь более или менее выгодное местечко в рядах уже чересчур переполненных и чрезвычайно негостеприимных грабителей, эксплуататоров и притеснителей народа. Но, во-первых, таких мест все остается меньше и меньше, так что они достижимы только для самого малого количества. Большинство останется только со срамом измены и погибнет в нужде, в пошлости и подлости. Мы же обращаемся только к тем, для которых измена немыслима, невозможна.
Порвавши безвозвратно все связи с миром эксплуататоров, губителей и врагов русского народа, они должны смотреть на себя как на капитал драгоценный, принадлежащий исключительно делу народного освобождения, как на такой капитал, который должен тратить себя лишь на пропаганду народную, на постепенное возбуждение и на организацию всенародного бунта.
Бакунин Михаил Александрович Государственность и анархия Год: 1873
Что там Ленин говорил о русской интеллигенции?