Еврейский Мир

Шломо Пиотраковски

Год назад никто бы не поверил, что самые близкие семье Нетаниягу люди подпишут согласие на статус государственного свидетеля. Вопрос в том, когда рост числа государственных свидетелей превратится в практику утратившей доверие общественности, а также – неужели полиция использует аресты в качестве инструмента давления вопреки постановлениям закона?

ЗАКРОЙТЕ ГЛАЗА (это, конечно же, метафора! — просто продолжайте читать), вернее — вообразите себе следующий сценарий: в воскресенье утром все заголовки интернет-сайтов восклицают: «Самый приближённый человек к главе правительства арестован для следствия и допроса!»

Также и новостные выпуски начинаются с этого сногсшибательно впечатляющего сообщения. Имя только что арестованного всё ещё не разрешено к публикации, но уже имеются недвусмысленные намёки, и слухи шныряют по группам ВатсАп: речь идёт о старшем сыне Нетаниягу, Яире.

Уже после полудня Яир доставлен для продления ареста в мировой суд Тель-Авива, и далее – арест продлевается ещё раз или два.

Спустя полторы недели слухи об аресте начинают просачиваться наружу. Адвокат, специализирующийся на сокрытии дел потенциальных государственных свидетелей, заметит то, что входит и выходит из контор подразделения полиции ЛАХАВ-433.

И первые заголовки в духе «Признания: Яир Нетаниягу подпишет согласие стать государственным свидетелем в ближайшие часы» — вдруг начнут всплывать.

За 24 часа соглашение с Нетаниягу-юниором уже выйдет на уровень официального сообщения от полиции Израиля, и голосом Амнона Абрамовича, или Амита Сегаля в вечерних новостных рубриках будет оглашено, что сказал молодой Нетаниягу своим «приближённым», после чего решил подписать договорённость, где обязуется оговорить своего отца.

Выглядит уж чересчур фантастично на ваш взгляд, не так ли? Тогда давайте вернёмся немножко назад – немного, допустим, всего на год. А разве сам по себе порядок соглашений с государственными свидетелями, до нынешнего дня подписанными с самыми приближёнными личностями главы правительства не прелставляются нам совершенной фантастикой?

Вероятность, что Яир Нетаниягу подпишет такое соглашение, скорей всего, останется не более, чем фантастикой (впрочем, сошлёмся на американскую поговорку «никогда не говори «никогда»!), как и шутка этой недели о том, что супруга главы правительства подпишет такое же соглашение (такого не может быть согласно закона, строго ограничивающего привлечение в качестве свидетелей «за или против» супругов). Но факт, что такая возможность существует, превращается в нечто такое, о чём говорят, даже если и в виде анекдота, непременно наводит на размышления.

Во-первых, надо спросить, когда дело о государственных свидетелях становится такой почти нелегитимной практикой?

Ведь вся идея государственных свидетелей – это определённая уступка принципу равенства перед законом, цель которой загнать в ловушку действительно крупных преступников. Вопрос в том, где перейдена линия равновесия, за которой отступление от равенства перед законом слишком велико, а выигрыш слишком мал.

Разве тот факт, что мы даём послабление и допускаем дальнейшие преступления, только ради того, чтобы поймать в ловушку того, кого полиция считает ещё бОльшим преступником, не наносит ущерб самому по себе доверию общества к власти закона? В этой связи важно обратить внимание на то, что Момо Фильбер как минимум заплатил потерей своего места службы и утратой возможности когда-либо вернуться на общественную службу, и вообще ещё неясно, чем заплатит Хефец за свои деяния.

Разве соглашение, в рамках которого он практически ничего не заплатит за свои деяния, легитимно?

Второй вопрос, на который надо дать ответ, это – что это за практика, в рамках которой полиция использует призыв государственных свидетелей?

Наблюдение за публикациями последних недель в СМИ возбудило подозрение, что сама система арестов используется не только для отрицания опасностей и недопущения запутывания следствия, как того требует закон.

Всё чаще создаётся впечатление, что камеры мест заключения используются для оказания давления на подозреваемых «чтобы перешёл на сторону», и тут естественно возникает вопрос: легитимем ли такой метод? В конечном итоге, государственный свидетель, подписывая такое соглашение, идёт на очень непростую сделку, и ещё вопрос, не под недопустимым ли давлением получена его подпись?

И конечно, для кого, при том, что он нормальный гражданин, непривычный к тюремным камерам.

В ЗАБОТЕ О НАШЕМ ДОМЕ

В последнее время создаётся впечатление, что «кризис закона о призыве» создан Яаковом Лицманом для того, чтобы поставить коалиции ультиматум: закон должен быть утверждён до принятия бюджета.

Однако, тот, кто внимательно следил за развитием событий, конечно, обратил внимание на то, что зам.министра здравоохранения предпринял этот шаг после Авигдора Либермана.

Примерно три недели назад канцелярия министра обороны опубликовала сообщение, согласно которому г-н министр назначил в своём министерстве группу, которая разработает новый законопроект о призыве – вместо того, который БАГАЦ отменил. В группе, названной Либерманом «профессионалами», вообще нет представителей харедим.

А вскоре Либерман также сообщил, что его партия поддержит ТОЛЬКО ТОТ ЗАКОН, который будет разработан сформированной им группой.

Шаг, предпринятый Либерманом, неожиданно прояснил главам харедимных партий, что между ними и законом о призыве препятствие не только юридическое.

Дело не исчерпывается вопросом, утвердит ли юридический советник правительства закон и не отменит ли БАГАЦ его.

Дело не только в политике, и коалиция далека от того, чтобы стоять за любым законом о призыве, которого они хотят.

Реальность оказалась таковой, что, судя по всему, подвигла Лицмана выступить с ультиматумом по теме закона о призыве. В надежде, что ультиматум обяжет коалицию удовлетворить его требования.

Возникает вопрос, почему Либерман решил забраться на это дерево, и ответ на него вытекает, судя по всему, из попытки воссоздать и обновить партию НДИ.

На выборах в Кнесет 18-го созыва НДИ получила 15 мандатов. С той поры это был самый значительный результат, которого Либерман стремится достичь. В Кнесете 19-го созыва его партия, баллотировавшаяся вместе с Ликудом, насчитывала всего 11 депутатов, но уж последние выборы показали ещё более разочаровывающий результат – 6 мандатов, потому что один из мандатов был потерян вследствие ухода из партии депутата Орли Леви-Абукасис.

В попытке перевернуть тенденцию, Либерман и пытается усилить анти-харедимную линию своей партии – как за счёт проблемы супермаркетов, так и за счёт проблемы с призывом. При этом он понимает, что в кресло министра обороны он не вернётся, имея всего 6 мандатов. Однако, и эта надежда может в один прекрасный день разлететься на мелкие кусочки, когда Либерману станет ясно, что правые в большинстве своём ушли в Ликуд, а противники харедим нашли свой дом как раз в «Еш Атид», у Лапида.

Источник на иврите — «Бе-ШЕВА» №785

Авторизированный перевод Фанни Шифман — авторский блог

Март 2018

Оцените пост

(голосовало: 3, средняя оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться