Еврейский Мир

Будь я адвокатом Нетаниягу на суде (если он вообще состоится) или еще раньше – на слушаниях у юридического советника, я потребовал бы закрыть все дела против него, апеллируя к доводу «hагана́ мин а-це́дек» – הגנה מן הצדק.

«hагана мин а-цедек» в данном случае — мощный аргумент в пользу прекращения дел. Это – призыв к судье (главе прокуратуры) поступить не по букве закона, а просто по человеческой разумной справедливости.

Это очень сложный для перевода на русский юридический термин – по той простой причине, что советская юриспруденция в принципе такого не предполагала.

Аргумент «hагана мин а-цедек» (дословно – «защита по справедливости») адвокат приводит, когда налицо некоторые явления. Например, когда явно видно, что следствие стремилось накопать на подследственного что-то любым путем.

Западной юриспруденции это хорошо знакомо. Если верить голливудским детективным сериалам (а почему им в этом вопросе не верить – они нанимают очень опытных консультантов) в США нельзя получить ордер на обыск, не указав точно, что ищут, и даже если потом нашли не то, на что получили ордер – нельзя предъявить человеку обвинения в неожиданно возникшем подозрении (искали орудие убйиства, а нашли наркотик, например).

Довод «hагана мин а-цедек» можно также привести, когда общественный резонанс дискредитирует следствие, делает обоснованным подозрение, что на следствие было оказано давление – со стороны СМИ, со стороны митингов на площадях и так далее. В западной практике есть прецеденты закрытых на этом основании дел по очень серьезным подозрениям.

Еще пример апелляции к «hагана мин а-цедек» — когда выясняется, что у следователя есть причина испытывать личную  неприязнь к подследственному (скажем, тот в прошлом увел у него жену), или следователь как-то связан с жертвой (в голливудских сериалах следователя отстраняют сразу от допросов того, кто подозревается в убийстве его жены, детей, родных, напарника).

Когда верховный комиссар полиции (Альшейх) открыто заявляет, что есть у него претензии к поведению подследственного (Нетаниягу) – этот комиссар (и любой другой полицейский, считающий, что Нетаниягу как-то действовал против него) должны быть немедленно отстранены от расследования. Не отстранены – расследование дискредитировано (החקירה מזוהמת ), закрыть дело.

Адвокат может смело требовать применить правило «hагана мин а-цедек» в еще одном случае: когда есть множество примеров того, что за то же самое других не преследуют. Например, магазину выписали крупный штраф за то, что он открыт в выходной. По букве закона – все верно. Но если адвокат докажет, что другие  магазины по соседству тоже работали, а тем штрафы не выписали – судья штраф отменит. Эта ссылка на двойной стандарт сработала в 1999 году, когда полицейские обвинили чету Нетаниягу  в том, что они присвоили подарки: адвокаты доказали, что все прежние премьеры тоже оставляли подарки себе. Всех не пересажаешь — и дело закрыл юрсоветник до суда.

Ясно, что на любой инкриминируемый сейчас Нетаниягу грех можно отыскать серьезнейшие грехи прочих политиков – и либо всех пересажать, либо закрыть дела и против Нетаниягу: лестные публикации или отсутствие критических публикаций в СМИ – о, сколько политиков можно загнать в тюрьму, выгнав оттуда всех убийц и грабителей! Подпись министра под законом, который выгоден и тому, с кем когда-то обедал – не хватит места во всех тюрьмах Израиля, придется просить место в сибирских лагерях. И так далее.

Я выше упомянул термин «слушания» (שימוע) – его тоже не было в СССР. Образно говоря – это такой защитный зонтик, который закон раскрывает над высокопоставленным подозреваемым. Почему ему такая привилегия?

Все понимают, что сигналы, иски и жалобы могут подать не только против действительно виновного, а из желания свести счеты, навредить политическому противнику. Это такой институт, сводящий к минимуму судебную ошибку. Поэтому мэры, министры, депутаты, общественные деятели имеют право на слушание у главы прокуратуры до того, как их дело будет окончательно передано в суд. Удастся подследственному убедить главу прокуратуры, что дело выеденного яйца не стоит, и все это – козни политических противников – дело и закроют.

Право на слушания имеют и крупные бизнесмены (их могут подставить конкуренты). И даже популярные артисты, писатели, певцы.

****

Многие мои вполне адекватные друзья в шоке от заявления депутата Нурит Корен (Ликуд), что взяточничество – «ло пе́ша хаму́р» – «не тяжкое преступление».

Как? Неужели взятка – не тяжкое?

Корен, дипломированный адвокат, здесь права́. Общество всегда определяет для себя приоритеты, в том числе – решает, какие преступления являются тяжкими, какие – менее.

В покойном СССР самым тяжким преступлением  было  не убийство, не серийное убийство, не ограбление или групповое изнасилование. Нет. Главной задачей правоохранительных органов была борьба с хищением социалистической собственности. Существовал даже особый отдел по борьбе с хищением социалистической собственности — ОБХСС.

Хозяева страны считали, что все в стране принадлежит им, и значит, народ крал у них. Но положа руку на сердце: с точки зрения простого человека — работник государственного мясокомбината, крадущий колбасу – разве он опаснее убийцы, разгуливающего по улицам его города? Разве крадущий чай на чаеразвесочной фабрике страшнее насильника, орудующего в городком парке по ночам? Но главные силы правоохранительных органов были направлены на борьбу с похитителями социалистической собственности.

То же самое – подозрения во взяточничестве. Ну, получил что-то человек вне очереди, ну, не этот кандидат выиграл конкурс, а другой, подмазавший – насколько это страшно для населения? Конечно, закон нарушен, чьи-то интересы ущемлены  — но разве это сравнится с убийствами, гангстерскими разборками, рэкетом, квартирными кражами, ставшими в Израиле национальным бедствием?

Но наша доблестная полиция этими вопроса занимается мало, основные силы брошены на поиски взяточников. Туда – огромные миллионы, машины, командировки, кадры… Тогда как со взятками вообще борются не арестами и судами, а уменьшая вмешательство государства в экономику.

****

Чтобы не поняли неверно – я за свободные СМИ, за боевые, кусачие. Я за то, чтобы они писали, чем дышат члены семьи премьера. Какие решения принимает премьер. Я не хочу жить в стране, где СМИ подчинены властям.

Я просто хочу, чтобы эту свою святую работу они выполняли бы нелицеприятно, «ле-ло́ масо́ пани́м», не взирая на лица (ללא משוא פנים). Я за то, чтобы журналистские расследования с одинаковым рвением проводились бы как против действующего премьера, так и против тех, кто сейчас рвется на его место. Потому что нет ничего более коррумпирующего общество, чем избирательное преследование. Что сейчас транслируют своей политической ангажированностью СМИ? «Ты можешь нарушать законы, главное – чтобы ты был в той партии, которой симпатизируют СМИ».

В комментариях меня часто приписывают к той или иной партии, к тому или иному лагерю. Постоянно ошибаются. Я не правый, я не левый, я — правильный.

Я не ликудовец – дай мне волю, я там половину б прямо сейчас отправил домой, отобрав мандаты. А у Аводы – 80 процентов остались бы у меня без иммунитета. Еш атид вообще не понятно что: чтобы попасть туда, нужно понравиться одному человеку, который благодаря СМИ, бережно обмотавших его ватой, является темной лошадкой.

Если бы ситуация в стране была бы такова, что большинство СМИ стояло бы за правых, я с тем же рвением добивался бы баланса в пользу левых.

Мы с вами, приехавшие из СССР – прекрасно знаем, куда приводит затыкание ртов. И неважно, в какую сторону делается этот опасный крен.

****

Самый страшный грех израильских СМИ – они еще более поколебали доверие (и без того не очень высокое) народа к правоохранительным органам.

Так было с религиозными, которые в конце 1990-х не поверили в виновность Арье Дери, с почетом и многотысячным митингом проводили его в тюрьму и через 7 лет снова выбрали его в депутаты и в министры.

Так будет и в случае с Нетаниягу, если СМИ немедленно не прекратят его преследование с помощью прирученной полиции и прокуратуры. Большинство народа уже сейчас больше верит ему, чем полиции.

Ведь разумное требование не трогать законно избранного премьера, пока он у власти – это не только для того, чтобы не мешать ему трудиться на благо страны (что уже немало). Это еще и потому, что у народа всегда возникает подозрение, что такое судебное преследование имеет политическую подоплеку, и вовлекает – воленс-ноленс – полицию и прокуратуру в политические разборки.

Легко внушить народу, что полиция коррумпирована. Трудно убедить в обратном.

У нас СМИ решают, какие преступления – тяжкие. Желая расправиться с политически неугодным политиком, могут, например, пустить слух, что Нетаниягу по важным вопросам советуется с женой – а это – самое тяжкое преступление.

Меня почему-то такое поведение премьера не встревожило. А с кем человеку еще советоваться? Во все века выдающиеся государственные деятели советовались с женами. И я по многим вопросам советуюсь со своей половиной – она у меня человек образованный, отличается житейской мудростью. Жены влияют на решения правителей — как левых, так и правых. Русский народ давно уже мудро заметил: Ночная кукушка дневную всегда перекукует.

И вообще – отдадим должное прекрасной половине человечества и поздравим их с Международным женским днем. Они несут на себе основную тяжесть забот и хлопот в этой нелегкой жизни.