Юрий Фридман-Сарид
Барон, рыдая, вышел.
А. Дюма, «Три мушкетера»
Предисловие
Поводом к написанию этого текста явились две великолепные статьи доктора Вадима Ротенберга, опубликованные уже лет десять тому назад: «Психофизиология политической левизны» и «Политическая «левизна» и психология личности», с которыми горячо рекомендую ознакомиться. («Букафф – немнога»: кратко, доступно и очень по делу. Искренне восхищаюсь автором!).
Статьи, которые необходимо выучить наизусть каждому, вступающему в дискуссию с израильскими леваками (напоминаю, что в Израиле деление на «правых» и «левых» происходит по отношению сторон к арабо-израильскому конфликту, а не по социально-экономическим взглядам).
В своих статьях доктор Ротенберг – психолог, психиатр и психофизиолог – затрагивает в первую очередь психофизиологические особенности мышления левых и их своеобразной, скажем так, логики. После очередного перечитывания захотелось поделиться некоторыми своими наблюдениями по теме. Поскольку спорить с леваками мне приходилось более чем…
Основы левацкой психологии
Как человек, успешно сдавший в свое время не один экзамен по марксистско-ленинской философии (для молодых, не имевших такого счастья, – см. папирус Мумии московского Мавзолея «Три источника и три составных части марксизма»), – я выделяю три основных составляющих личности израильского левака.
1. Левый нарциссизм
Леваку сладко и приятно сознавать свое благородство, возвышенность, и непредвзятость – смотрите, я настолько справедлив и великодушен, что в конфликте наших народов становлюсь на сторону противника, признавая его правоту!
А также гуманен и общечеловечен – в отличие от этих примитивных правых, с их низменным племенным инстинктом поддержки своих (того факта, что это как раз его арабские подзащитные руководствуются племенным инстинктом, – левак обычно не замечает).
Не зря в израильском обществе левых часто так и называют: «яффэй-нефеш» – «прекраснодушные». (Это «прекраснодушие» свойственно, кстати, не только израильским левакам, но и многочисленным левым еврейцам, борцам за права «палестинского народа», – по всему миру. Правда, риск пострадать от своих подзащитных у зарубежных еврейских борцунов значительно ниже, чем у израильских, – по крайней мере, пока).
Самым подлым, пожалуй, проявлением этого «прекраснодушия» является полное оправдание левыми арабского террора – сиречь «борьбы с оккупантами».
2. Ложный нонконформизм
Израильскому леваку, полагающему себя существом мыслящим и независимым, невероятно нравится чувствовать себя диссидентом, идущим против течения, против официальной идеологии.
А, поскольку «официальной» идеологией в Израиле вроде бы все еще является сионизм, – левак по определению становится антисионистом, или же, как он любит себя называть, – постсионистом. При этом «диссидентство» такого рода – в отличие от реального диссидентства в странах с тоталитарными режимами и диктатурами – нашему леваку не только ничем не грозит, но и приносит неплохие дивиденды, в том числе и финансовые, зачастую.
Поэтому левак (левачка, точнее) может безнаказанно испражняться на государственный флаг, выложив видео этого «перформанса» в интернет; отмечать в День независимости Израиля «палестинскую накбу» под «палестинскими» флагами; снимать антиизраильские фильмы и ставить спектакли по пьесам террористов… – и многое, многое другое.
Но чувствовать себя преследуемым за убеждения леваку необходимо! И поэтому – в условиях тотально левых израильских СМИ и судебной системы – левак искренне убежден в том, что его, мужественного борца за справедливость, непрерывно гнобят и затыкают ему рот. О чем он и орет негодующе во всю глотку при решении, например, обязать все (а не только левые!) неправительственные организации сообщать о зарубежном финансировании, при попытке убрать антисионистский «палестинский нарратив» из школьных программ – да и по любому другому поводу.
Даже и в случае откровенно преступной деятельности – как, например, в истории Анат Кам, укравшей во время армейской службы сотни секретных документов и передавшей их журналисту левой газеты «Гаарец» – для доказательства «преступлений» ЦАХАЛа. («Классово-близкая» левому истеблишменту девица получила всего 4,5 года тюрьмы, из которых отсидела 2 года и 2 месяца, после чего была освобождена. А затем подала многомилионный иск к сдавшему ее журналисту и к любимой газете: убеждения – не помеха бизнесу).
Естественно, реальную практику затыкания правым рта в израильских СМИ, шельмование и преследование правых, в первую очередь – поселенцев, и фактические «запреты на профессии» для лиц правых убеждений во многих областях общественной жизни и в государственных институтах – наш левак не замечает. Или же оправдывает – они же «фашисты»!
Интересно, что, стараясь быть «нонконформистом» во все более правеющем израильском обществе, сполна вкусившем плоды «мирного процесса», – левак является совершеннейшим конформистом по отношению к левой интеллектуальной «бранже», захватившей ключевые посты в израильской культуре и СМИ и активно поддерживаемой международным «левым интернационалом». Чем «прогрессивнее», то есть чем левее писатель или кинорежиссер, чем больше он осуждает «израильскую оккупацию», – тем больше у него шансов на международное признание, премии, etc. И тем больше равняется на него рядовой израильский левак.
3. Невежество и расизм
Утверждаю: левый – невежда и расист. Как правило, он не особо осведомлен в вопросах еврейской и мировой истории, истории современного Израиля и международного права.
Зато левак знает наизусть арабские сказки о «древнем палестинском народе», «палестинской накбе» и «зверствах сионистов». (В случае, если вы докажете их лживость, он будет отстаивать право «палестинцев» на свой «нарратив»: релятивизм для левых – это «наше все»).
Ну, хорошо, – скажете вы, – а при чем тут расизм? (Именование левака «расистом» немедленно вызывает у него истерическую реакцию: ведь именно «расизм» – излюбленное обвинение леваков в адрес правых).
А вот при чем.
Это специфическая разновидность расизма – культурного расизма, подчеркну, – старый, добрый европоцентризм еще колониальных времен. Обожая разглагольствать о мультикультурализме, об «Ином» и его праве на «инаковость», левые не могут ни представить, ни осознать, что арабы-мусульмане действительно принадлежат к совершенно иной, чем европейская, цивилизации, – основанной на другой системе ценностей, с другой моралью, ментальностью, с другим способом мышления и логикой, другим понятийным аппаратом.
Приписывая арабам свои собственные «общечеловеческие», – то есть европейские, – ценности и менталитет, левые относят все глубинные цивилизационные отличия арабов от европейцев на счет арабской недоразвитости, отсталости. То есть арабы, по убеждению леваков, – такие же «общечеловеки», как и они сами, так же мыслят и разделяют те же ценности – просто отстали чуток в своем историческом развитии, и их надо немного подтянуть до нашего уровня.
Тем самым леваки фактически отказывают арабам в праве быть самими собой, в праве на существование самостоятельной арабской, и шире – мусульманской цивилизации. И неудивительно, что арабы в действительности ненавидят леваков значительно сильнее, чем правых, и глубоко презирают, – хотя и используют, как «полезных идиотов».
На этом стоит остановиться подробнее. Левак, произносящий заученные мантры о том, что «нужно найти компромисс» и «отдать территории в обмен на мир», не может и вообразить, что понятия «компромисс», в его европейском смысле, в арабской цивилизации просто не существует – это лишь временная тактическая уловка для достижения своих целей.
Что в арабском языке есть четыре разных слова для обозначения разных видов мира и перемирия – «салам», «худна», «таадия» и «сульха», – и, говоря о «мире» с евреями, арабы всегда используют слово «худна» – перемирие, которое мусульмане имеют право нарушить, когда сочтут выгодным.
Поскольку «салам», подлинный мир, не может быть заключен с «неверными».
Левые, добивающиеся подписания «настоящих» договоров с арабами, – ведь с подписанным договором можно пойти к адвокату и обратиться в суд! – не подозревают, что подписание договора ничего не значит и ни к чему не обязывает, – зато неписаный договор будет свято соблюдаться, если арабская сторона в нем заинтересована.
Левому «общечеловеку» неведомо, что правдивость для араба не является добродетелью, а ложь – грехом, и что у востоковедов-арабистов существует специальный термин: «арабская культура лжи» – культура, хабиби! (До знакомства с такими дисциплинами, как культурология, востоковедение, этнопсихология наш левак, – живущий, по недоразумению, в сердце арабского мира, – никогда не опускается).
Неведомо ему, что язык в арабской культуре служит не столько для выражения своих мыслей, сколько для их приукрашивания или сокрытия, – а к человеку, говорящему то, что думает, относятся с недоверием и подозрительностью («Беня, ты сказал, что едешь в Бердичев, чтобы я думал, что ты едешь не в Бердичев. Но ты же действительно едешь в Бердичев – зачем же ты врешь?!»).
Сочувствующий арабу, «понимающий его чувства» левак ожидает такого же ответного «понимания» и не догадывается, что эмпатия, сопереживание вообще отсутствует в арабской ментальности – отсюда их кажущаяся нам патологической жестокость по отношению к животным и людям. И, наконец, главное, что не понимает левак: «центром мироздания» в арабском мире является не индивидуум – а клан, «хамула». А жизнь отдельного человека ничего не стоит…
Дискуссия и выход барона
Дискуссия с леваком обычно протекает по следующей схеме.
Поскольку основной постулат левака: «Прекратить оккупацию – и шалом forever!» – довольно легко опровергаeтся аргументами из истории, международного права, востоковедения, да и просто всем ходом событий на Ближнем Востоке – левак быстро приходит в состояние когнитивного диссонанса. (О нашем Завете со Всевышним говорить с леваком бессмысленно – играть надо на левой половине поля).
Крыть нечем, а поменять картину мира он не в состоянии. Из когнитивного своего диссонанса левак обычно пытается выйти двумя основными способами.
В первом случае левак гордо сообщает, что мир является высшей ценностью, и, несмотря ни на что, он верит в его, мира, наступление.
В ответ на это стоит сообщить леваку, что для противоположной стороны означенный мир высшей ценностью вовсе не является (см. п.3 «Основ левацкой психологии»).
Если левак горячится и возражает – объяснить ему, какой он, левак, есть культурный расист и европоцентрист, отказывающий арабам в праве на самобытность. Чаще всего объяснить не успеваешь: с криками «Фошыст!» барон, рыдая, выходит.
Еще один вариант: уважить верование левака, но подчеркнуть, что мнение, основанное на иррациональной вере, а не на фактах и их анализе, есть мнение религиозное, – а спор с человеком религиозным об основах его веры невозможен по определению. (Религиозность левака в данном случае не является метафорой: левая «религия мира» – действительно религия).
Открытие леваку религиозного характера его веры в «мир в обмен на территории» крайне для него болезненно – барон, как правило, рыдая, выходит. Помню свою дискуссию с членом правления кибуца, в котором я работал, в середине 90-х – в разгар «мирного процесса». Его основным аргументом было искреннее убеждение, что Шимон Перес – очень мудрый человек и наверняка знает, что делает. Я заметил в ответ, что ссылка на авторитет ребе – классический аргумент религиозного еврея, и назвал кибуцника «хасидом рава Переса». Барон не просто вышел, рыдая, но и прекратил при встрече меня узнавать.
Во втором варианте израильский левак незаметно, как ему кажется, меняет тему обсуждения и переходит на личность оппонента. Объясняя, например, что тяжелое детство, отрочество и юность в условиях тоталитарного советского режима привели к неизбежному формированию у меня тоталитарной, соответственно, ментальности и психологии, к моей полной неспособности понять глубину леволиберальной мысли, осознать приоритет прав человека и вообще жить в условиях настоящей демократии.
В таких случаях я смиренно и кротко напоминаю, что темой нашей дискуссии вообще-то является не моя ментальность и история ее формирования – а его предложение отдать территории в обмен на бумажку.
Поэтому мне хотелось бы услышать более убедительные аргументы непосредственно по заявленной теме. Если барон не выходит, рыдая, а продолжает упорствовать в своем анализе постсоветского меня – я обычно объясняю, что именно жизнь в тоталитарном обществе дала мне гораздо лучшее понимание психологии арабов. Поскольку во всех без исключениях арабских странах существуют именно тоталитарные режимы.
После чего, в качестве ответного жеста доброй воли, можно перейти к анализу психологии самого левака по трем вышеупомянутым позициям: левый нарциссизм, ложный нонконформизм и культурный расизм. Правда, дать законченный и развернутый анализ удается крайне редко – на этой стадии дискуссии даже самый выдержанный левак практически неминуемо впадает в тяжелейшую истерику. Барон даже не выходит, а выбегает, рыдая в голос…
Послесловие
Вы вправе спросить – а на хрена тебе, собственно, все это надо? Тратить свое время, силы и нервы, если каждая дискуссия с леваком по-любому заканчивается выходом рыдающего барона? Отвечу.
Хотя и редко, но встречаются иногда левые экземпляры с зачатками самостоятельного мышления и способные к обучению, ставшие левыми в основном из конформизма, – потому что в их кругах «так принято». В этих редких случаях посеянное справа зерно сомнения может со временем дать всходы – особенно в условиях нынешней нашей реальности. А спасение даже одной заблудшей влево еврейской души – дело, несомненно, богоугодное. Да и каждый голос на выборах имеет значение. Нам тут жить.
Источник
Январь 2018
Оцените пост
(голосовало: 10, средняя оценка: 4,60 из 5)
Загрузка...
