Еврейский Мир

ХХ-й век преподал человечеству много уроков, большую часть из которых оно так и не удосужилось выучить. Один из них -то, что революция есть беспримесное, чистое зло.

В принципе, любая революция, ибо никакие ошибки старой власти не могут оправдать то чудовищное насилие, то разрушение и ниспровержение всего и вся, что несёт с собой революция. Да, её провоцирует непонимание, нежелание понять тот очевидный факт, что в обществе назрели перемены, что нельзя более править по-старому. Но слишком велика сила инерции, а вместе с ней велик и страх перемен. Настолько велик, что незаметно проходится точка невозврата, за которой, всё быстрее и быстрее страна катится по наклонной к хаосу и краху.

Это общий закон для всех революций, ибо параллельно с нежелающей перемен властью, самоубийственно упорствующей в своих заблуждениях, существует некто, знающий «как надо».  Что с того, что это «как надо» в результате приносит беды сто крат превосходящие то, что было при старом режиме, что ни одно революция так и не достигла провозглашённых ею целей?

Не мной замечено, что любая революция обязательно оборачивается кровавым террором и войной против собственного народа. А как может быть иначе?

Революция проводит кровавую грань, деля общество на своих и чужих, которым нет места в новом, «счастливом» мире. Так было во время Французской революции, названной Великой.

Якобинцы, которыми полтора века спустя, так восхищались большевики, утопили страну в крови, отправляя на гильотину всех тех, кого, по ведомым им одним критериям считали контрреволюционными элементами. На деле — всё, что хоть как-то выделялось из общей серой массы. Дворяне, буржуа, учёные, женщины, дети — любой, кто принадлежал к «старым» классам и оказался в пределах досягаемости.

Так был казнён великий химик Лавуазье. «Республика не нуждается в учёных» — заявил в ответ на просьбы о помиловании председатель Революционного трибунала Коффиналь. Что характерно, никто из оставшихся на свободе коллег Лавуазье за него не заступился. Так революция селит страх в душах людей. Каждый остаётся наедине с этим страхом.

Уничтожив «чужих», революция принимается за своих. Так было во Франции, то же случилось и в России. Но это было потом. Сперва же, получив власть над поверженной страной, большевики принялись наводить в ней свой новый, кровавый порядок. Опять же, сообразуясь с деяниями своих учителей — якобинцев. В первые дни революции Ленин требует найти своего, большевистского Фукье-Тенвиля, того, кто искоренит в стране контрреволюцию. И, как оказалось, таковых было в достатке.

Франция довольно быстро избавилась от якобинского морока. Русская же революция продолжает терзать страну и сегодня. Они так ничего и не выучили, и не сделали выводов. И самый главный из них тот, что любая революция — это путь в исторический тупик. Тот, в котором они все сейчас и оказались.

Русские — не французы, с ними было куда легче справиться, а потому, привыкший за века к рабству народ, довольно быстро удалось привести к покорности. И в этом одна из особенностей именно России, а значит и русской революции.

И ещё одна особенность обеих революций — им не сиделось дома. Лишь только победив, революционная власть сразу стремится к территориальной экспансии, неся свои безумные идеи соседям.

Якобинцы воевали практически со всей тогдашней Европой. Большевики, едва закрепившись в Петрограде, уже мечтали о мировой революции, о «земшарной республике Советов», причём мечтали весьма деятельно.

Им удалось спровоцировать революцию в Германии, установить, пусть и временно, советскую власть в Венгрии и Баварии. Огнём и мечом они вновь объединяли бывшую Российскую империю в новое, невиданное с древности государство. Именно с древности, ибо по степени несвободы, закрепощения личности, новое Советское государство могло сравниться разве что со средневековыми или даже рабовладельческими деспотиями.

И самое главное, в силу своей полной экономической несостоятельности, страна могла развиваться исключительно экстенсивно, вширь, захватывая всё новые и новые территории. И, конечно, страх — только он мог удержать в покорности Россию. Впрочем, подопытному населению было не привыкать к этому чувству, на нём держалась страна всю свою историю.

Миллионы крестьян вновь были превращены в крепостных. Та же участь ждала и городское население. Перед самой Второй Мировой войной рабочим было запрещено уходить с места работы по собственному желанию.

И самое главное — страх, всепроникающий, пронизывающий все поры огромной, скрученной в бараний рог страны. И террор против собственного населения, которому, опять же, доселе не было прецедентов в истории. Проскрипции Суллы, те же якобинцы — всё это детский лепет по сравнению с тем, что устроили в стране большевики. И снова повторю — народ, позволивший учинить с собой такое, действительно, заслужил такую судьбу. Тем более, что по-прежнему любит и славит своих палачей.

Большевистская революция, действительно, определила судьбу всего ХХ-го века и всех ужасных событий, которыми он отмечен. Тем, кстати, подлее и циничнее выглядят сегодняшние московские предъявы, претензии на роль спасителей мира и цивилизации от напасти, которую они сами же и устроили. Всё самое страшное, что было в прошлом веке, включая Холокост, прямо или косвенно, дело рук Советского Союза и его правителей.

Приход Гитлера к власти, ужасы Гражданской войны в Испании, где впервые появились ихтамнеты, а самое страшное — Вторая Мировая война, это всё порождение той самой революции, о значении которой столько говорили на прошлой неделе в Москве. Говорили, разумеется, в положительном ключе, подчёркивая её «всемирно-историческое» значение. В каком-то смысле они правы, значение её, действительно, огромно. Сравнимо, разве что, с ужасной пандемией, всемирной эпидемией чумы, если говорить о бедах, которые она принесла.

Они не сделали никаких выводов из своего исторического поражения, по сей день уверенные в своей правоте. Иначе не был бы крах СССР «величайшей геополитической катастрофой». И не были бы столь явными попытки эту самую катастрофу избыть. Советская империя, поменяв вывеску, усохнув в размерах, более того — уже издохнув, пытается восстать из гроба.

И как и всегда, унося тысячи жизней тех, кто оказался у неё на пути. Далеко не всё, тем не менее, выходит так, как им бы того хотелось — планы на счёт Украины были гораздо более масштабными, они собирались поджечь весь восток страны. Не вышло, как не удалось им в 2008-м захватить Грузию. Но принцип их существования остаётся прежним — им необходима внешняя экспансия, рост вширь.

В странном, эклектичном фашизме, утвердившемся ныне в России, нашлось место и для «Октябрьской революции», которая прекрасно уживается с ностальгией по старой, царской России, той самой, которую уничтожили предшественники нынешних правителей. «Это всё наша история!», которая может быть только великой и славной.

На самом деле, Путин и его банда, действительно, должны быть благодарны Советской власти, будучи её порождением и её прямыми наследниками. Да и сам нынешний режим остаётся по сути своей советским, потому и имеет место быть столь трепетное отношение к советскому же прошлому.

Потому и зверинец, собирающийся на соловьёвских посиделках, транслирующий на подопытное население высочайшую волю, с таким пиететом говорил об Октябрьском перевороте и его вождях. В частности о Ленине и Сталине. И в который раз повторю — это не должно никого удивлять и возмущать, равно как и многочисленные истуканы вождей, как оставшиеся со старых времён, так и новые.

Как труп Ленина в зиккурате у кремлёвской стены и могила главного палача там же. Как и сам скотомогильник всё у той же стены. Советская власть не закончилась, равно как и та революция. Помните, «нет у революции конца».

В отличие от Германии, где нацизм, одна из разновидностей фашизма, проклят, Россия гордится своим прошлым. Гордится старым, коммунистическим режимом, плюя на миллионы его жертв, равно как и нынешним, удачно для себя сочетающим всё самое гнусное, доставшееся от советской эпохи с воровским, криминальным характером нынешней власти. Так что, всё «нормально».

Это, и правда, всё ещё их день, их праздник. Без него, их бы не было. Да их и не должно быть, ибо от них по-прежнему исходит угроза. Всему человеческому, нормальному, живому. Угроза, которую, рано или поздно, но необходимо будет уничтожить. Без этого «Великий Октябрь» никогда не будет изжит. Жутковатый покойник всё так же тянет лапы из разрытой могилы. Нет у революции конца…